3. Вербальная агрессия и интержаргон уголовной арготики и обеденной лексики
Как полагают исследователи общего жаргона (сленга), долгое время его основу составлял студенческий жаргон. Однако, по мнению О. П. Ермаковой, «в последние десятилетия XX века основным источником пополнения общего жаргона стал арго (блатной язык).
В значительной степени, по ее представлениям, это объясняется тем, что язык советской тюрьмы стал достоянием гласности: было снято табу на лагерно-тюремные темы в литературе и кино, а это немедленно нашло отражение в прессе». И далее: «К сожалению, не приходится отрицать и фактор заметной криминализации общества» [Ермакова 1999: IX]. Усиление роли криминальных сфер в пополнении жаргона отмечают и исследователи американского сленга [Арабаджян 1990: 132-133]. Но, пожалуй, не во всем можно согласиться с мнением исследователя. Да, криминализация нашего обще ства резко усилилась. А вот утверждение, что в постсоветскую пору «блатной язык» заполонил речь нашей молодежи, весьма спорный: можно ли, скажите, всю страну мерить общим московским аршином? Материалы региональных словарей [Никитина, Рогалева 2006; Липатов, Журавлев 2009] не подтверждают этого: в первой половине 90-х годов прошлого века воровское арго лишь ненадолго задержалось в молодежной среде, не оставив там глубокого следа. Куда большее влияние на общий жаргон (сленг) и его лексику (а с ним и на литературный язык) оказывают процессы современной глобализации, которая способствует внедрению в речь (особенно молодежи) интерсленгизмов,— в первую очередь, с помощью Интернета: «компьютерные средства незамедлительно отражают изменения языковой ситуации» [Невзо- рова-Кмеч 2004:197]. Слова и выражения-«однодневки» пестрят в чатах, блогах; компьютерные словари субстандартной лексики буквально заполнили безбрежное пространство Интернета: так интерокказионализмы становятся достоянием широких масс носителей языка и пополняют молодежный, а с ним и общий сленг. Однако и тут XXI век внес свой существенный корректив: нынешнее молодое поколение стало критичнее относиться к использованию англицизмов и американизмов.
Прошла пора бездумного увлечения ими; исследования показывают, что во всем мире «роль английского языка уменьшается» [WallrafF2000], да и «языковые последствия глобализации и компьютеризации неожидан ны: несомненен провал идеи melting pot — котла, где будто бы перевариваются все языки, заменяемые якобы американским английским» [Иванов 2004: 90]. Всё это не может не сказываться и на пополнении лексического фонда общего сленга. Да, «новый» (русский) общий сленг, став объективной реальностью, что называется, состоялся. Его вока- буляр составляют общие сленгизмы — номинативные единицы из других сфер функционирования (будь то профессиональные, корпоративные или групповые сленги — и в первую очередь, сленг молодежный), ставшие общеизвестными и общеупотребительными во всех социальных стратах — независимо от возраста, профессии, образовательного уровня, общих увлечений и т.п. Не ограниченные никакими социальными рамками, они обладают завидной универсальностью, потому что «новый» общий сленг может получить терминологический статус универсального сленга, и тогда тот выступит в качестве гиперонима, а гипонимами станут все его многочисленные социальные и отраслевые сленги. В качестве термина-гиперонима по отношению к гипонимам — жаргонизмам и сленгизмам — выступит также и термин субстандартная лексика (и тут не следует смешивать его с термином жаргонная лексика). Отметим еще одну важную особенность общего сленга: общий сленг сегодня — это, по существу, своеобразное интеллигентское просторечие [Лейчик, Гоева 1998: 5-7]. В «новый» (русский) общий сленг активно влива ются интеллектуальные сленги физиков, рекламистов, теле- и кинодеятелей и др.; их когорта постоянно растет, расширяется возрастной контингент носителей сленга, размывается его пограничье с литературным просторечием, происходит активное сближение с ним.