КОСМОСОФИЯ РОССИИ И РУССКИЙ логос

Удивительно, как гадавшим о судьбах России не приходило на ум спросить ее природу: чего она хочет, какой бы истории она могла желать от народившегося на ней человечества? Все русские мыслители: от Чаадаева до Шафаревича — думали в рамках историософии.

То есть брали некие схемы развития и устроения обществ, которые сказались на поверхности Земли за тысячелетия цивилизаций, и прилагали эти карты к России, раскладывали ей пасьянсы. «Западники», «славянофилы», «соборность», «православие и католицизм»; «Византизм и Славянство», «Россия и Европа», «народ-богоносец», «Развитие капитализма в России», «Русская идея», «Евразийство», «Социализм», «Русофобия»... — все берут некие надземные готовости вокруг России и принимаются ими соображать насчет нее. Так это и в нынешних страстных политико-публицистических спорах: «Что нам менять и брать?» Будто страна и ее природа есть некая пассивная безгласность и безмысленность и просто материал-сырье истории в переработку. Но ведь уже устроение природы здесь есть некий текст и сказ: горы или море, лес или пустыня, тропики или времена года — это же все некие мысли бытия, сказанные словами природы.
«Русь! Куда же несешься ты?» «Что пророчит сей необъятный простор?» Писатели, художники, поэты чуяли излучения воли и смысла от Русского Космоса и пытались угадывать их значения. Пушкин, Гоголь, Тютчев, Блок, Есенин, Пастернак... Но чистые умники: философы, политики, даже историки (чуть малая есть о русской природе в начале «Историй» Соловьева и Ключевского...) как-то решали за Россию без хозяйки. Не говорю уж о МРАКсизме, который будто уж «МАТЕРИализм», а совсем не любит «матушки-природы» (слышу это в иронической интонации Э.В. Ильенкова, гегельянца) и попросту налагает схемы своих пяти всеобщих формаций и не ждет милостей от природы, а насилует ее.
Какую же мудрость излучает Космос России? Россия — «мать-сыра земля», то есть «водо-земля» по составу стихий. И она — «бесконечный простор». Беспредельность — аморфность. Россия — огромная белоснежная баба, расползающаяся вширь: распростерлась от Балтики до Китайской стены, «а пятки — Каспийские степи» (по образу Ломоносова). Она, выражаясь термином Гегеля, — «субстанция-субъект» разыгрывающейся на ней истории. Очевидно, что по составу стихий ее должны восполнить «воз-дух» и «огонь», аморфность должна быть восполнена формой (предел, границы), по Пространству должно врубиться работать Время (ритм Истории) и т.д.
Это и призвано осуществлять Мужское начало здесь. Приро- дина, Россия-Мать рождает себе Сына — русский Народ, что ей и Мужем становится. Его душа — нараспашку, широкая: значит, стихия «воз-духа» в нем изобильна. Он легок на съем в путь-дорогу дальнюю. Русский народ — СВЕТЕР: гуляет, «где ветер да я», летучий, странник и солдат, плохо укорененный. Неважно он, такой беглый, пашет свою землю, как мужик бабу, — по вертикали, так что его даже пришпиливать приходилось крепостным правом, а то все в бега норовил...
Потому второго Мужа России понадобилось завести (уже не как Матери-Родине, а именно Женщине-жене) в дополнение, который бы ее продраил по вертикали да крепко обнял-обхва- тил обручем с боков, чтобы она не расползалась: заставой богатырскою, пограничником Карацупою, железным занавесом — бабу в охряпку... И этот мужик — чужеземец. Охоча холодноватая Мать-сыра земля до огненного чужеземца плюс к своему реденькому, как иная бороденка, Народу: он свой, родимый, любимый, да больно малый да шалый. Воз-дух и Свет (недаром и мир тут — «белый свет», как снег) он ей подает; но ведь у стихии Огня вторая важнейшая ипостась — Жар, а сего недодает. Вот и вынуждена Россия варяга приглашать на порядок-форму и закон, из грек правостояние православия (тоже прямая, вертикаль и закон — Божий), половца и турка с Юга притягивает, тата- ро-монгола —с Востока. Потом немцы с Петра правили, социализм западный с Ленина, грузин Джугашвили, в ком соединились Петр с Тамерланом (догматический марксизм и талмуд идеологии Запада — и султан «секим-башка» с Востока). Уж он- то так продраил Русь-бабу, что бездыханная лежала... Потом полегче: хохлы-малороссы с Хрущева пошли, с выговором на фрикативное «гх» — и у Брежнева, и у Горбачева. Как бы в отместку за присоединение к России, Украина в пору «застоя» своими людьми стала Россиею править: куда ни глянешь в аппарат власти, армии, культуры — везде от всяческих «енко» рябило...
Даже стратегия русских войн — от охоты России-бабы на чужеземца. Она его приманивает (поляка, француза, немца), затягивает в глубь себя: никогда не на границах ему отбой, а взасос его вовлекает — и уж тут, во глубине России, самый оргазм битв: летят головушки и тех, и других, орошают ее топкое лоно огненной кровушкой, как спермою: им смерть, а ей — страсть да сласть. Так ведь еще в «Слове о полку Игореве» битва как свадьба описана, как смертельное соитие. Если германская тактика — «свинья», «клин» = стержень, то русская — «котел», «мешок» — как вагина, влагалище. (Кстати, французская тактика у Наполеона, — «маневр» — изгиб, волна.)
Да, в каждом национальном Космосе обитает и особый национальный Эрос. Он определен прежде всего вертикалью: Небо (мужское) — Земля (женское). Как жгуче прободание в тропиках, где семиты (иудеи, арабы), и нет среднего рода там в языках семитских, и все формы резко пополам распределены. А в умеренном и северном климате России: «Здесь, где так вяло свод небесный / На землю тощую глядит...» — такой, не страстный Эрос отмечал Тютчев у нас, где вектор Выси переходит в тягу Дали-горизонтали: возлюбленным сулится дальняя дорога: «Дан приказ ему на Запад, ей — в другую сторону»; тут разлука, поэзия несостоявшейся любви, тоска... Родима тут сторонка, край, косвенное, «косые лучи заходящего солнца» любил Достоевский...
Итак, в Русском Космосе три главные агента Истории: Россия = Мать-сыра земля, а на ней работают два мужика: Народ и Го- сударство-Кесарь. И оба начала ей необходимы. Народ —это тот малый, что протягивается по горизонтали: из Руси — всю Россию собою покрыть (и в эротическом смысле слова тоже) напрягается, хотя и убогий числом-населением: мал да удал! Но — бегл, не сидит на месте. Потому и понадобилось жесткое начало власти, формы, порядка — и оно, естественно с Запада натекло. Оттуда же — индустрия («огне-земля» промышленности) и город. Народ = воля, а Государь(ство) = закон. Меж ними и распялена Психея, душа русской женщины. Недаром в русском романе при ней два героя, что реализуют эти ипостаси. При Татьяне — Онегин («воз-дух», беглый, охотник до перемены мест) — и Генерал, князь. При Анне —солдат Вронский, что не вьет гнезда, и министр Каренин. При Ольге — Обломов («голубь» — так его она чувствует, т.е. «воз-дух») и немец Штольц («гордость» — его имя значит, в нем труд, рассудок и воля); при Аксинье — непутевый и бесстанный Григорий и есаул Листниц- кий. При Ларе — поэт «воз-дух»новенный, доктор Живаго, и комиссар Стрельников. И т.д.
Теперь —о темпоритмах русской жизни и истории. Представим эту обширную страну в ее начале, со скудным населением, обитавшим в лесах северо-западной Руси. Чтобы заселить и цивилизовать это пространство путем естественного размножения ее флегматического инертного народа (бегл-то он и подвижен — от власти стал), понадобились бы десятки тысяч лет. Однако Россия была окружена более динамичными и агрессивными народами, особенно с юга, жарко-страстными кочевниками- степняками, которые вожделели обладать ею и не раз оплодотворяли холодную русскую красавицу своей огненной спермою. В защиту от соседей понадобилось выстроить Государство. Однако призвание его в России не только милитарное, но и строительное: оно —главный хозяин и предприниматель, толкач цивилизации в этом пространстве лесов, степей, тундр, тайги, льдов Океана и вечной мерзлоты, которые, положась на охотку индивида, не освоишь. Петр с топором и Ленин с бревном — вот символы Государства русского типа. Топор, правда, этот применялся не только на верфях при постройке флота, но и на плахе: рубить головы населению, не изобильному и так, без этих петро-сталинских прореживаний...
И вот у Народа и Государства в России разные темпоритмы во Времени. Народ тяготеет к натуральному развитию медленным шагом времени, что органично для русского медведя (кому еще и в спячку надо погрузиться долгою зимою) или даже мамонта— таким животным телам могут быть народ и страна русская уподоблены. И это естественно, что ритм сердцебиения и кровообращения и всех функций в таком огромном туловище должен быть иным, нежели в средне-нормальных зверях —таких, как волк Германии, лиса Франции (maitre Renard Лафонтена) или дог Англии. Но соседство с Западом и вплетенность в историю Европы подстегивало, и, к страданию для народа и жизни индивида — капилляра в нем, мера, скажем, волка («аршин общий») навязывалась нашему мамонту-медведю — как нормальный пульс, и вытаскивали его на ярмарку-Рынок плясать чужемерно и неуклюже, на посмешище. А если не поспевал, подгоняли его кнутом и насилием: слово «ускорение» у Государства на устах.
Так и сложилось веками, что русский человек свыкся трудиться не столько движимый своей охотой к зажиточности (он привык довольствоваться малым, как и свойственно мудрому: Сократу, Декарту и Ивану-дураку), но исполняя наряд организующей воли Державы. Так что «командно-административная система» есть не прихоть на потеху нынешним острословам, но работающий костяк-остов, присущий Космосу России. Позвоночники Государства и Народа искривлены навстречу друг другу и образуют Арку хозяйства у нас, которая тем и крепится, что оба устоя не самостоят колоннами, но падают друг на друга. Отсюда очевидно, что расчет нынешних реформаторов России: распустить государственную организацию экономики в надежде, что русский человек враз воспламенится Эросом труда и станет рыночно вкалывать, вожделея жить, как американец, — без понимания Космо-Психо-Логоса России и темпоритмов русской жизни принят.

Ведь и среди планет Солнечной системы различны по величине годы обращения, и нелепо Юпитер России заставить крутиться с тою же скоростью, как Венера Франции или Марс Германии. Китай-Сатурн свою меру понимает и не спешит...
Все процессы и фазы истории в России медленнее должны бы протекать.
Итак, несовпадение шага Пространства и такта Времени — вечная судьба и трагедия России, но и закономерность ее истории. К тому же тут еще расходятся интересы Народа и Личности.
Для индивида, чья жизнь короткомерна, кто «и жить торопится, и чувствовать спешит» (эпиграф к «Евгению Онегину» из П. Вяземского), западное склонение, ускорение —по душе: по мерке человека тот год, более Протагоров... Потому индивид в России падок на права человека и демократию.
Какие же последствия и особенности Русского Логоса проистекают из такого именно склада Космоса, Эроса и Психеи здесь? Русский Логос — функция этих четырех аргументов: Россия — Мать, Народ, Государство, Личность. У каждого из них —свое Слово и логика.
Россия есть рассеянное бытие-небытие, разреженное пространство с островками жизни. «Как точки, как значки, неприметно торчат среди равнин невысокие твои города» (Гоголь). Точка жизни — тире пустоты. Пунктир, а не сплошняк цивилизации: нет связи, дорог, посредства, слабость среднего сословия и среднего термина в силлогизме. «Умом Россию не понять» = рассудок (который работает в притирке опосредствования звено за звеном) теряется. Тут лучше работает образ, который может перепрыгивать через зияния в мета-форе = пере-носе (вот наш «трансцензус»!). Потому строгая философия невозможна в России, но она — на грани с художественной литературой или религией. Ибо Россия, как Бого-Матерь-я, — религиозный объект, христианский. Тем более —для крестьянства = почти «христианства». Потому патриотизм тут — в благой, но и опасной близости к христианству: одно может приниматься за другое, понятийное qui pro quo получается.
Государство в России (как осуществляющее принцип Формы в ее аморфности), напротив, порождает и излучает жестко рассудочный Логос, догматический, и им обслуживается: формализм, бюрократия, начетничество синодального катехизиса и талмудизм марксистско-ленинской идеологии, культ рассудка и научности, План и Предопределение, неприятие Случая и Свободы воли. Как alter ego, «свое другое» Логоса Государства, — Логос антиподной ему интеллигенции, что так же вестернизова- на, как и истеблишмент-аппарат, и ученическа у Запада, и боготворит Науку, Разум, логичность (Чернышевский, либералы, социалисты, марксисты, диссиденты, Сахаров, рыночники ныне, демократы...).
Ну а Народ русский, СВЕТЕР — каков его Логос? Это — песня, поэзия, мат, блатной язык — и безмолвие. «Народ безмолвствует», «И лишь молчание понятно говорит» (В. Жуковский, «Невыразимое»).
В силовом поле этих 3 сверхличных субстанций-субъектов русского бытия бьется Логос русской Личности: Пушкина, Достоевского, Федорова, Горького, Бердяева... — с «мукой понять непонятное» и «объять необъятное». Тут есть свои общие черты. Если формула логики Запада, Европы (еще с Аристотеля): ЭТО ЕСТЬ ТО («Сократ есть человек», «Некоторые лебеди белы»), то русский ум мыслит по формуле: НЕ ТО, А... (ЧТО?)...
Нет, я не Байрон, я другой (Лермонтов).
Нет, не тебя так пылко я люблю (Лермонтов).
Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем (Пушкин).
Не то, что мните вы, природа (Тютчев).
Не ветер бушует над бором (Некрасов).
Русский ум начинает с некоторого отрицания, отвержения (в отличие, например, от немецкого: отрицание — второй такт в триаде Гегеля, но начало развертывания мысли — «тезис» = положительное утверждение), и в качестве «тезиса-жертвы» берется некая готовая данность, с Запада, как правило, пришедшая («Байрон» у Лермонтова, те рассудочники, кто мнят, что природа —«бездушный лик», у Тютчева), или клише обыденного сознания... Оттолкнувшись в критике и так разогревшись на мысль, начинает уже шуровать наш ум в поиске положительного решения-ответа. Но это дело оказывается труднее, и долго ищется, и не находится чего-то четкого, а повисает в воздухе вопросом. Но сам поиск и его путь —уже становятся ценностью и как бы ответом.
По этой же логике и «Война и мир»: не Наполеон, а Кутузов; и установка Достоевского: не Рим, социализм-атеизм, а... «на- род-богоносец»?.. Даже ракета недаром у нас изобретена. Ее принцип движения — самоотталкивание (= национальная самокритика): тоже «не то, а...», «От самой от себя у-бе-гу!...»
Мир удивляется: как это у нас критика и полемика такая жестокая и страстная между собой: западники и славянофилы, народники и марксисты, демократы и партократы... А я это так понимаю — как необходимый разогрев: в промозглом Космосе мати-сырой земли, чтобы не свалиться на обломовский диван, на Успенье в медвежью берлогу иль в запой («огне-воду» принимая, как панацею от той же мати-сырой земли), все средства хороши — в том числе и разогрев злости. Да и работяга русский когда хорошо работает? Когда разозлится, раззадорится...
Модель-схема Русского Космоса: i gt;00 — это
«путь-дорога», «Русь-тройка», космодром в однонаправленную бесконечность. В формуле русской логики «не то, а...» этому соответствует многоточие, незавершенность. Она и ценность, по Бахтину: открытость, вопрошание, не сказанность ни о чем последнего слова. Русские шедевры — незавершены: «Евгений Онегин», «Мертвые души», «Братья Карамазовы»... Есть начало — нет конца. Как и на советчине: есть начальники — и незавершенка (в строительстве). И задушевная мечта русская — начать все снова, жизнь — сначала! Разрушим — и построим, наконец, то, что надо! И не устаем —НАЧИНАТЬ!..
С точки же зрения Времени (а пока я русский Логос из свойств Пространства выводил) — ЗАДНИЙ УМ тут крепок: очу- хиванье пост фактум и post coitu. В силу несовпадения шага Времени с шагом Пространства (о чем выше) возникает в Логосе истерика биений и шараханий односторонних: сначала все почти полагают одно, затем уразумевают противоположное и проклинают первое... А Медведь не успевает поворачиваться, и юркие иноземцы успевают схватить-попользоваться, пока-то русак расшевелится... Сейчас, правда, не затеяли ль из мамонта Союза, из медведя России понасечь два десятка собак?...
Напрашивается — сопоставить Россию и Америку. Уж из соположения рядом портретов разность очевидна. Лишь несколько пунктов акцентирую. И та, и другая цивилизации искусственны: в России — наполовину, в США — целиком. Агентом строительства в России было прежде всего Государство, в Америке — ин- дивид-трудяга, жадный на работу и заработок (то, что за работой, за горизонтом). В России первично Целое, а индивиды, граждане — его функции. В США первичны индивиды, множество самосделанных энергетических атомов, а уж из них собирается Целое. Государство —функция индивидов.
Пространством обширным оба Космоса схожи. Чувство незавершенности в России, «бесконечного простора»; в США—ощущение «открытых возможностей»: простор для деяния впереди, тяга. Но Россия границей, передвигая ее, тут же закрывала себя, чтоб внутри себя жить по своим мерам и потребам и ценностям, отличным от других миров, как монастырь, или как дамба плотины охраняет низину от затопления. В США тоже граница все отодвигалась на Запад, пока не уперлись в Тихий океан, в четкий предел, и возникла обратная связь, отражение от предела. В России обратная связь слаба: лишь из центра и Государства импульсы, но не слышна реакция ни Природы, ни Народа, ни Личности, ни Жизни... А все шли, да и идут односторонние импульсы; и сейчас реформы — из схем и расчетов рассудка, не выверяя реакцией Бытия. И кажется: тут так можно было всегда. Согласие на долготерпение в Психее местной. Видны начала («начальство» — наши «архай» — приЧИНЫ), а концов не сыщешь—¦ и ответа нет (и ответственности: отвечать некому никогда), как Поэту — в «Эхе» Пушкина: «Тебе ж нет отзыва...» Потому Суд слаб (как и расСУДок тут слабо работает), и непонятна ценность и поприще Закона и Судебной власти. И верно: для их работы нужна определенность Космоса и социума: чтоб было о что отражаться мерам, актам и предприятиям, а не беспредел — бесконечность и неслышимость отзвука. Тут Космос Апейрона = беспредельного, по-эллински, что аналогично Женскому (с ним стоит в пифагорейских парах). Так что в России издревле упор не на Закон, а на Благодать (в «Слове» еще митрополита Иллариона в XI веке), на Милость, что есть, конечно, «суд» Женского начала, Материнского: Любовь и ее абсурд, и каприз, а не Справедливость прямолинейная и мужская, жесткая...
Ну а главная разница — в темпоритмах Времени. Космос России — Север суровый присоединен к линии умеренных широт. Космос США — к линии умеренных широт присоединен Юг. Так что и вегетационный период роста в США почти в круглый год, два урожая снимать можно, а в России — от силы 5 месяцев. В США все темпы естественно скоры, да еще и искусственно ускорены — «ургией». У нас же естественно замедленны все процессы, а ускоряются-подстегиваются волей Державы, организатора трудов. На частной инициативе тут далеко не уедешь: ну как приватизировать тундру?...
Завершая сей текст, должен орудие анализа уточнить. Как в квантовой механике различны выкладки для частицы или волны, так и есть «мысль-частица», точная и точечная, рассудочная, а есть «мысль-волна», «мысль-поле», что работает с приблизительной истинностью. Но в Бытии полно проблем, тем и объектов, что размытой мыслью, «мыслеобразом» улавливаются, а от точной — ускользают. Таков и мой объект — Национальный Космо-Психо-Логос.

<< | >>

↑

Источник: Георгий ГАЧЕВ. МЕНТАЛЬНОСТИ НАРОДОВ МИРА. 2008

Еще по теме КОСМОСОФИЯ РОССИИ И РУССКИЙ логос: