Два стержневых положения гегелевской диалектики в их ленинской трактовке

На полях против последней фразы Ленин записал (в кавычках): „п у т ъ" [там же].

Такой подход позволил Ленину вскрыть рациональное зерно в построении всей гегелевской Логики с ее основным делением на три учения: о бытии, о сущности и о понятии. Эту общую архитектонику гегелевской диалектики Ленин истолковал с материалистических позиций именно на основе единства исторического и логического: «Понятие (познание), — пишет Ленин, — в бытии (в непосредственных явлениях) открывает сущность (закон причины, тождества, различия etc.) — таков действительно общий ход всего человеческого познания (всей науки) вообще. Таков ход и естествознания и политической экономии [и истории]. Диалектика Гегеля есть, постольку, обобщение истории мысли» [2, 29, 298].

В соответствии с этим Ленин делает вывод: «В логике история мысли должна, в общем и целом, совпадать с законами мышления» |там же].

Особенно пристальное внимание Ленин направляет на выяснение того, как, исходя из единства исторического и логического, Гегель трактует категории диалектики, в какой последовательности Гегель их располагает.

Уже в самом начале своей работы над сочинениями Гегеля Ленин записал: «Видимо, Гегель берет свое саморазвитие понятий, категорий в связи со всей историей философии. Это дает еще новую сторону всей Логики» [2, 29, 104].

Перед этим Ленин прослеживает нить гегелевских рассуждений, касающихся того, как логические категории проявляются в качестве ступеней познания.

«Перед человеком, — пишет Ленин, — сеть явлений природы. Инстинктивный человек, дикарь, не выделяет себя из природы. Сознательный человек выделяет, категории суть ступеньки выделения, т. е. познания мира, узловые пункты в сети, помогающие познавать ее и овладевать ею» [2, 29, 85].

В другом месте Ленин вскрывает подлинный смысл гегелевского рассуждения о том, что ступени бытия и сущности, понятия и объективности «оказываются диалектичными и их истина состоит лишь в том, что они суть моменты идеи» [2, 29, 180]. Смысл этого гегелевского положения Ленин передает так: «Моменты познания { = „идеи") человеком природы — вот что такое категории логики» [там же].

Аналогичным образом Ленин поступает при раскрытии подлинного смысла гегелевских положений о том, что «отношение субстанциальности переходит в отношение каузальности» и что. . . «субстанция обладает. . . действительностью лишь как причина» [2, 29, 142].

Этот смысл Ленин передает так: «С одной стороны, надо углубить познание материи до познания (до понятия) субстанции, чтобы найти причины явлений. С другой стороны, действительное познание причины есть углубление познания от внешности явлений к субстанции. Двоякого рода примеры должны бы пояснять это: 1) из истории естествознания и 2) из истории философии» [2, 29, 142-143].

Но Ленин тут же поправляет самого себя: «Точнее: не „примеры" тут должны быть — comparaison n'est pas raison. — [сравнение не есть доказательство. — Ред.], а квинтэссенция той и другой истории+истории техники» [2, 29, 143]. И снова Ленин подчеркивает, что нужна «история мысли с точки зрения развития и применения общих понятий и категорий логики. . .» [2, 29, 159]. Эта идея красной нитью проходит через весь ленинский конспект гегелевской «Науки Логики».

С этих по существу позиций Гегель излагает развитие философской мысли, «прослеживая, — по словам Ленина, — преимущественно диалектическое в истории философии» [2, 29, 223].

Все это вместе взятое объясняет программное положение, сформулированное Лениным на основании изучения как самой гегелевской диалектики, так и опыта ее материалистической переработки Марксом и Энгельсом: «Продолжение дела Гегеля и Маркса [и Ленина, — добавим мы теперь. — Б. К.] должно состоять в диалектической обработке истории человеческой мысли, науки и техники» [2, 29, 131].

Очевидно, стремясь сам продолжить дело Гегеля и Маркса, Ленин составил свои собственные планы изложения и разработки теории материалистической диалектики на основании единства исторического и логического.

В этих планах раскрывался генезис диалектики как логики и теории познания, как общего итога, резюме или квинтэссенции всей истории человеческой мысли, всей науки вообще. В одном из этих планов (он содержится в ленинском конспекте книги Лас- саля о философии Гераклита) перечислены «те области знания, из коих должна сложиться теория познания и диалектика» [2, 29, 314]. В другом плане, носящем название «План диалектики (Логики) Гегеля», Ленин наметил, каким образом во всех этих областях знания можно и нужно раскрыть диалектику как логику и теорию познания путем обобщения истории наук — естественных и гуманитарных. При этом Ленин трактует категории диалектики как «моменты (шаги, ступени, процессы) познания», которые «направляются от субъекта к объекту, проверяясь практикой и приходя через эту проверку к истине (=абсолютной идее)» [2, 29, 301].

Этим Ленин давал ответ на поставленный им вопрос по поводу того, что иногда Гегель идет от абстрактного к конкретному, иногда же наоборот. «Не есть ли это непоследовательность идеалиста (то, что Магх называл Ideenmystik у Гегеля)? Или есть более глубокие резоны?» [2, 29, 298], — спрашивал Ленин. Его ответ гласил: более глубокие резоны состоят здесь в том, что последовательность логических категорий отражает в обобщенной форме реальный исторический ход развития человеческой мысли, развития самой науки.

Так обстоит дело с первым стержневым положением гегелевской диалектики, которое было особо выделено Лениным.

О втором таком же стержневом положении было уже отчасти сказано выше. Это положение касается гегелевского учения о противоречии как источнике всякого движения и самодвижения, как движущем стимуле всякого развития. «Диалектическое = „охватить противоположности в их единстве". . .» [2, 29, 90], — записывает Ленин уже в начале своего конспекта «Науки Логики» понимание Гегелем существа всей диалектики.

Вот почему Ленин так тщательно и так подробно выписывает рассуждение Гегеля по поводу того, что «обычное нежничанье с вещами, заботящееся лишь о том, чтобы они не противоречили себе, забывает здесь, как и в других случаях, что таким путем противоречие не разрешается, а переносится лишь в другое место . . .» [2, 29, 121].

«(Эта ирония мила! — замечает в скобках Ленин. — „Нежничанье" с природой и историей (у филистеров) — стремление очистить их от противоречий и борьбы). . .» [2, 29, 122].

Действительно разрешенное противоречие есть, по Гегелю (и Ленин это выписывает, ставя NB), «основание, сущность, как единство положительного и отрицательного.

Развивая эту мысль, Гегель охватывает и выражает ее в одном предложении (а Ленин выписывает его): «все вещи в самих себе противоречивы; и именно смысл этого предложения таков, что оно сравнительно с прочими скорее выражает истину и сущность вещей» [2, 29, 124].

И далее: «. . .противоречие следовало бы считать за нечто более глубокое и существенное. Ибо в противоположность ему тождество есть определение лишь простого непосредственного, мертвого бытия; противоречие же есть корень всякого движения и жизненности; лишь поскольку нечто имеет в себе самом противоречие, оно движется, обладает импульсом и деятельностью ... Но, далее, противоречие не следует считать просто какой-то аномалией, встречающейся лишь кое-где: оно есть отрицательное в его существенном определении, принцип всякого самодвижения, состоящего не в чем ином, как в некотором изображении противоречия» [2, 29, 125].

Эти положения «Ленин прослеживает в других местах гегелевской Логики. Например, в определении диалектики, которое дал Гегель, общность (общее понятие) определяется само из себя «как другое по отношению к себе» [2, 29, 201]. Ленин раскрыл этот признак диалектики следующим образом: «противоречивость в самой вещи (das Andere seiner) [другое себя. — Ред.], противоречивые силы и тенденции во всяком явлении» [2, 29, 202].

В дальнейшем Ленин углубляет на материалистической основе это определение диалектики, откуда он делает общий вывод, что «вкратце диалектику можно определить, как учение о единстве противоположностей» и что «этим будет схвачено ядро диалектики. . .» [2, 29, 203].

С особенной силой Ленин подчеркивает, что «диалектика есть изучение противоречия в самой сущности предметов» [2, 29, 227]. «Движение есть противоречие, есть единство противоречий» [2, 29, 231]. Выписав гегелевское положение о затрудненности процесса мышления, поскольку в ходе его приходится рассматри вать предметы, явления, как разделенные, хотя они в действительности взаимосвязаны, Ленин ставит на полях: «верно!» по поводу отмеченного Гегелем затруднения [2, 29, 232].

«Мы не можем, — пишет далее Ленин, — представить, выразить, смерить, изобразить движения, не прервав непрерывного, не упростив, угрубив, не разделив, не омертвив живого. Изображение движения мыслью есть всегда огрубление, омертвление, — и не только мыслью, но и ощущением, и не только движения, но и всякого понятия.

И в этом суть диалектики. Эту-то суть и выражает формула: единство, тождество противоположностей» [2, 29, 233].

Эту мысль Ленин развивает дальше, когда пишет, что движение познания к объекту всегда может идти лишь диалектически, т. е. противоречиво: «Отойти, чтобы вернее попасть — reculer pour mieux sauter (savoir?) [отступить, чтобы лучше прыгнуть (познать?). - Ред.]» [2, 29, 252].

Свой фрагмент «К вопросу о диалектике» Ленин начинает с изложения ядра (или сути) диалектики: «Раздвоение единого и познание противоречивых частей его. . . есть суть (одна из „сущностей", одна из основных, если не основная, особенностей или черт) диалектики. Так именно ставит вопрос и Гегель. . .» [2, 29, 316].

Противопоставляя далее две концепции развития — механистическую (метафизическую) и диалектическую, Ленин отмечает их существенные отличительные характеристики: «При первой концепции движения остается в тени сам одвижение, его двигательная сила, его источник, его мотив (или сей источник переносится во вне — бог, субъект etc.). При второй концепции главное внимание устремляется именно на познание источника „ с а м о" движения.

Первая концепция мертва, бедна, суха. Вторая — жизненна. Только вторая дает ключ к „самодвижению" всего сущего. . .» [2, 29, 317].

Идея «самодвижения», как выражающая самую суть диалектики, чрезвычайно импонирует Ленину. В работе «Еще раз о профсоюзах. . .» (1921 г.), давая общую характеристику диалектической логике, Ленин в качестве второго ее условия (или требования) назвал следующее: «диалектическая логика требует, чтобы брать предмет в его развитии, «самодвижении» (как говорит иногда Гегель), изменении» [2, 42, 290].

С трактовкой единства противоположностей как сути диалектики связан у Гегеля вопрос о способе, или методе, изложения самой диалектики, и Ленин это обстоятельство особо отмечает.

Говоря о способах изложения диалектики, Ленин категорически отвергал такой, когда диалектика излагается как простая сумма законов, принципов и категорий — с приведением некоторого числа примеров из различных областей предметного мира и науки. Конспектируя письмо Маркса от 9 декабря 1861 г., содержащее критику Лассаля за его ложную трактовку диалектики, Ленин в 1913 г. записал: «Лассаль «идеолог» и фальшиво применяет диалектику: «подведение массы случаев под общий принцип не есть диалектика»» [3, 298].

Подобное подведение массы частных случаев под одно общее положение и есть сведение диалектики к набору примеров, что практически лишает ее права быть наукой. В «Философских тетрадях» Ленин выразил свое резко критическое отношение к подобному методу, охарактеризовав его как ненаучный, лишенный объективности. Этому методу Ленин противопоставил подлинную диалектику, первый элемент которой он сформулировал так: «объективность рассмотрения (не примеры, не отступления, а вещь сама в себе)» [2, 29, 202].

По этой линии шла и ленинская критика позиции Плеханова, у которого «тождество противоположностей берется как сумма примеров. . ., а не как закон познания (и закон объективного мира)» [2, 29, 316]. В статье «Статистика и социология» (1917 г.) Ленин развил эту мысль еще дальше. «В области явлений общественных, — писал он, — нет приема более распространенного и более несостоятельного, как выхватывание отдельных фактиков, игра в примеры. Подобрать примеры вообще — не стоит никакого труда, но и значения это не имеет никакого, или чисто отрицательное, ибо все дело в исторической конкретной обстановке отдельных случаев» [2, 30, 350]. Кстати сказать, сам Ленин считал, что «конкретный анализ конкретной ситуации» есть «самая суть», «живая душа марксизма» [2, 41, 136].

(Заметим в скобках, что, к сожалению, до сих пор иногда учебники по диалектике пишутся как раз по тому самому способу, который был жестоко раскритикован Лениным).

В противоположность такому ненаучному способу Ленин, опираясь на материалистически истолкованную Логику Гегеля, отстаивал применение метода восхождения от абстрактного к конкретному при изложении диалектики. Это предполагает, что изложение начинается с некоторых простейших положений и раскрытия заложенных в них противоречий.

Отмечая высказывание Гегеля, указывающее на «„развитие" мышления в его необходимости», Ленин выписывает дальше: «Категории надо вывести (а не произвольно или механически взять) (не „рассказывая", не „уверяя", а доказывая). .., исходя из простейших основных (бытие, ничто, становление (das

Werden)) (не беря иных) — здесь, в них «все развитие в этом зародыше»» [2, 29, 86].

В другом месте «Философских тетрадей» Ленин словом «замечательно!» оценивает следующее гегелевское изложение: «Царство мысли представить философски, т. е. в его собственной (NB) имманентной деятельности или, что то же, в его необходимом (NB) развитии. . .» [2, 29, 81].

Начать философию с «Я» нельзя, — говорит Гегель. — Нет «объективного движения» [2, 29, 93]. Началом, по Гегелю (и Ленин это выписывает), является противоречие, которое образуют бытие и ничто и которое составляет становление: «Начало содержит в себе и „Nichts" и „Sein" (и „ничто" и „бытие". — Ред.), оно есть их единство:. . . «начинающегося еще нет; оно лишь направляется к бытию». . . (от небытия к бытию: «небытие, которое есть вместе с тем бытие»)» [2, 29, 93].

Признание, что учение о единстве (тождестве) противоположностей составляет ядро (суть) диалектики легло в основу других двух планов, составленных Лениным в целях своего собственного изложения диалектики. К этим планам относится, во-первых, перечень принципов и законов диалектики под названием «Элементы диалектики» [2, 29, 202—203], во-вторых, фрагмент «К вопросу о диалектике», в котором развертывается содержание диалектики исходя из ее сути (ее ядра) [2, 29, 316—322].

Так обстоит дело со вторым стержневым положением гегелевской диалектики, которое было особо выделено Лениным.