РАЗЛИЧИЕ РАССУДОЧНО-ЭМПИРИЧЕСКОГО И РАЗУМНО-ТЕОРЕТИЧЕСКОГО МЫШЛЕНИЯ

В истории философии еще с древности наметилось различие двух типов мышления. С одной стороны, выделялась мыслительная деятельность, направленная на расчленение, регистрацию и описание результатов чувственного опыта, с другой — мышление, раскрывающее сущность объектов, внутренние законы их развития.

«Деятельность рассудка, — писал Гегель, — состоит вообще в том, что она сообщает своему содержанию форму всеобщности, и всеобщее, как его разумеет рассудок, есть некоторое абстрактное всеобщее, которое, как таковое, фиксируется в противоположность особенному... Так как рассудком действует по отношению к своим предметам разделяющим и абстрагирующим образом, то он, следовательно, представляет собою противоположность непосредственному созерцанию и чувству, которые, как таковые, иссцело имеют дело с конкретным и остаются при нем»2.

«Разделение» и «абстрагирование», приводящие к «абстрактно всеобщему» (или к «абстрактному тождеству»), противополагаемому особенному, — таковы функции рассудка, с которого начинается рациональное познание. Благодаря рассудку, наличные предметы схватываются в их определенных различиях и фиксируются в их изолированности. Как в теоретической, так и в практической области рассудок позволяет человеку достигнуть твердости и определенности в знаниях. Но, вместе с тем, «мышление, как рассудок, не идет дальше неподвижной определенности и отличия последней от других определенностей»3.

На начальной ступени рационального познания путем разделения и абстрагирования порождается знание об абстрактном тождестве, об абстрактном всеобщем, фиксированном в понятии. «Когда речь идет о мышлении вообще или в частности о пости- жсмин и понятиях, - отмечает Гегель, — то часто имеют при этом в виду деятельность рассудка»4.

Для начальной ступени всех наук н для повседневной деятельности Гегель считает характерным «наивный образ мышления», воспроизводящий содержание ощущений и созерцания без внутренней рефлексии. На этом пути, не выходящем за пределы рассудка, создаются односторонние, абстрактные определения (абстрактные всеобщности).

Таким образом, рассудок, направлен прежде всего на расчленение и сравнение свойств предметов с целью абстрагирования формальной общности, т. е. придания ей формы понятия. Благодаря этому можно четко разделить и различить предметы. Это мышление — начальная ступень познания, на которой содержание созерцания приобретает абстрактную, формальную всеобщность. При чрезмерном расширении такой общности абстракция становится тощей и пустой. Эту тенденцию можно преодолеть путем сохранения образов созерцания и представления, лежащих в основе абстракций. Наглядные образы придают рассудочному мышлению конкретное содержание.

Выход за пределы рассудочного мышления осуществляется мышлением разумным или диалектическим, открывающим в предмете его конкретность как единство различных определений, которые признаются рассудком лишь в их раздельности. «Это разумное, — пишет Гегель, — хотя оно есть нечто мысленное и при том абстрактное, есть вместе с тем и нечто конкретное, потому что оно есть не простое, формальное единство, а единство различных определений»5. Если принцип рассудка состоит в абстрактном тождестве, формальном единстве, то принципом диалектики, разума является конкретное тождество как единство различных определений. Такое единство — это «имманентный переход одного определения в другое, в котором обнаруживается, что эти определения рассудка односторонни и ограничены...»®.

Диалектическое мышление вскрывает переходы, движение, развитие. Благодаря этому оно может рассматривать вещи согласно их собственной природе. Здесь и заключено подлинное значение диалектического мышления для человеха.

Известно, что гегелевское различие «рассудка» и «разума» было положительно оценено Ф. Энгельсом: «Это гегелевское различие, согласно которому только диалектическое мышление разумно, имеет известный смысл»7. Далее Ф. Энгельс отмечает, что у людей «общи с животными все виды рассудочиой деятельности»: индукция, дедукция, абстрагирование, анализ, синтез, эксперимент. «По типу все эти методы, — говорит Ф. Энгельс, — стало бить, все признаваемые обычной логикой средства научного исследования — совершенно одинаковы у человека и у высших животных. Только но степени (по развитию соответствующего .метода) они различны... Наоборот, диалектическое мышление — именно потому, что оно имеет своей предпосылкой исследование природы самих понятий, возможно только для человека, да н для последнего лишь на сравнительно высокой ступени развития (буддисты и греки), и достигает своего полного развития только значительно позже, в новейшей философии...»*.

Таким образом, «обычная логика» — а под нею имеется в виду традиционная формальная логика признает лишь методы рассудочного мышления. Для развитого же человека специфично разумное мышление, предпосылкой которого является «исследование природы самих понятий» (или рефлексия). Формально-логический подход к анализу, синтезу, абстрагированию и другим мыслительным процессом не выражает специфики образования понятии, которая внутренне связана с исследованием самой их природы, с рефлексией на них.

Вместе с тем, формирование у человека в процессе его обучения и воспитания рассудочного мышления является обязательной и важной задачей, поскольку «рассудочность» как особый момент с необходимостью входит в более развитые формы мышления, придавая его понятиям твердость и определенность. По проблема состоит в том, чтобы найти такие пути обучения и воспитания, при которых рассудок оставался бы именно моментом разума, а не приобретал бы главенствующей и самостоятельной роли, тенденция к чему заложена в представлениях о рассудке как о мышлении вообще.

Рассудочное мышление, опирающееся на наглядные образы, можно назвать эмпирическим мышлением. Разумное мышление, внутренне связанное с исследованием природы своей собственной основы — с исследованием понятий, целесообразно назвать теоретическим мышлением.

Рассмотрим подробнее содержание теоретического мышления9. Это мышление имеет древнее происхождение. Его потенции заключены в самом процессе производительного труда. Оно всегда внутренне связано с чувственно данной действительностью. Теоретическое мышление в полной мере реализует те познавательные возможности, которые открывает перед человеком предметно-чувственная практика, воссоздающая в своей экспериментальной сути всеобщие связи действительности. Теоретическое мышление подхватывает и идеализирует экспериментальную сторону производства, вначале придавая ей форму предмет* но-чувствешюге познавательного эксперимента, а затем и эксперимента мысленного, осуществляемого в форме понятия и через понятие»10.

В. С. Библер выделил следующие основные особенности мысленного эксперимента: 1) предмет дюзиаиия мысленно перемещается в такие условия, в .которых его сущность может раскрыться с особой определенностью; 2) этот предмет становится объектом последующих мысленных трансформаций; 3) в этом же эксперименте мысленно формируется та среда, та система связей, в которую помещается этот предмет; если построение .мысленного предмета еще и можно представить как абстрагирование свойств реального предмета, то этот третий момент по сути дела является продуктивным добавлением к мысленному предмету — лишь в этой особой среде н иаходнт свое .раскрытие его содержания. 11).

Эти особенности мысленного эксперимента составляют базу теоретического мышления, оперирующего уже не представлениями, а собственно лонятнями. Понятие выступает здесь как такая форма мыслительной деятельности, посредством которой воспроизводится ндеалнзованный предмет и система его связей, отражающих в своем единстве всеобщность, сущность движения материального объекта. Понятие одновременно выступает и как форма отражения материального объекта, и как средство его мысленного воспроизведения, построения, .т. с. как особое мыслительное действие. При этом именно отражение объекта позволяет человеку сознавать в процессе мышления независимое от пего существование объекта, который дан как предпосылка деятельности. Эта предпосылка придает понятию момент зависимости от объективного содержания.

И вместе с тем иметь понятие о данном объекте — это значит мысленно воспроизводить, строить его12. Действие по построению и преобразованию мысленного предмета является актом его понимания и объяснения, раскрытия его сущности.

В духовном производстве, как и в материальном, есть свои средства воспроизведения предмета. При этом человек пользуется «хитростью» — свойства предметов он раскрывает и воссоздает через их отношения и связи друг с другом. Одна вещь становится средством воплощения свойств других вещей, выступая как их эталон її мора. Результат такого воплощения может быть представлен, лапрнмер, в виде шкалы твердости или в изображении форм пространства. При этом свойства меры и эталона представ ляют не собственную природу, а природу других исшей, — мера и эталон оказываются их символами. Различные системы символов (вещественных, графических) являются средствами «эталониза- ции», а тем самым и идеализации материальных объектов, средствами перевода их в мысленный план. «Функциональное существование символа, — пишет Э. В. Ильенков, — заключается именно в том, что он... выступает средством, орудием выявления сути других чувственно воспринимаемых вещей, т. е. их всеобщего, общественно-человеческого значения...»13. Раскрытие и выражение в символах опосредствован його бытия вещей, их всеобщности есть переход к теоретическому воспроизведению действительности.

Необходимо иметь в виду, что символы, выражающие всеобщее в объектах, сами являются формами человеческой деятельности. Поэтому, если отдельный человек (а не общество в целом) использует символы и эталоны в практическом действии с целыо получения какоЙ*либо частной вещи, относящейся к данной всеобщности, то ее идеализированная форма (понятие) в плане временной последовательности будет первичнее реальной, чувственной, частной вещи.

Исторически сложившиеся в обществе понятия объективно существуют в формах деятельности человека и в ее результатах —

в целесообразно созданных предметах. Отдельные люди (и прежде всего дети) принимают и осваивают их раньше, чем научаются действовать с их частными эмпирическими проявленнями. Индивид должен действовать и производить вещи согласно тем понятиям, которые как нормы имеются в обществе заранее, — и он их не создает, а принимает, присваивает. Лишь тогда он ведет себя с вещами по-человечески. Понятно, как норма деятельности, для индивидов выступает в обучении как первичное по отношению к различным ча-стпым его проявлениям. Это понятие как некоторое всеобщее — прообраз и масштаб для оценки эмпирически встречающихся индивидам вещей.

Иными словами, индивид не имеет перед собой некоторую неосвоенную природу, оперируя с которой он должен образовать понятия, — они уже задаются ему как кристаллизованный и идеализированный, исторически сложившийся опыт людей. Вместе с тем, понятие выступает как вторичное образование и отношении совокупной производительной деятельности всего обобществившегося человечества.

Общая задача познания.состоит в том, как писал В. И. Ленин, чтобы охватить « универсальную закономерность вечно движущейся и развивающейся природы»14. Внутри развивающегося природного целого все вещи постоянно изменяются, переходя!

о

о друпие, исчезают. Но каждая вещь, согласно диалектике, не просто изменяется п исчезает, а переходит в свое другое, которое виутрн некоторого более широкого взаимодействия вещей выступает как необходимое следствие бытия исчезнувшей вещи, удерживающее от нее все положительное.

Но отдельные изменения и связи вещи могут рассматриваться человеком как моменты более широкого взаимодействия, внутри которого эта вещь закономерно завещается своим другим, и этот переход сохраняет вес положительное в ней, необходимое для этой целостной системы взаимодействия. Это будет уже теоретическое рассмотрение самого становления вещей, их опосредования друг другом.

Следовательно, теоретическое мышление имеет свое особое содержание, отличное от содержания эмпирического мышления — это область объективно взаимосвязанных явлений, составляющих целостную систему.

Эту объективную целостность, существующую через связи единичных вещей, в диалектическом материализме принято называть конкретным. Конкретное, по К. Марксу, — это «единство многообразного»15. В своей внешности, как уже ставшее, оно дано в созерцании, в представлении, схватывающим момент общей взаимосвязанности его проявлений между собой. Но задача состоит в том, чтобы это конкретное изобразить как становящееся, в процессе его происхождения и опосредования, ибо лишь этот процесс приводит ко всякому многообразию проявлений целого. Это есть задача рассмотрения конкретного в развитии, в движении, в котором только и могут быть вскрыты внутренние связи системы, а тем самым связи единичного и всеобщего. 2.