Знание (2)

Знание — это знаковая система, которая формируется в процессе производства и освоения человеком представлений об окружающей его реальности.

Знание возникает как непосредственный результат познания (отражения) действительности в мышлении.

Если в детстве мы узнаем от родителей, что подарки на Новый год приносит именно Дед Мороз, то мы уже кое-что знаем о нем, несмотря на то, что в реальности его никто и никогда не видел.

Знание каждого человека многогранно и формируется под воздействием различных явлений и процессов, но прежде всего в результате социальной коммуникации. Поэтому знание называют гетерогенным явлением. Было бы наивно объяснять обусловленность представлений только одной какой-то причиной, будь это обладание средствами производства или резкое падение уровня доходов.

Коллективное знание или коллективные представления обладают для социологии повышенной важностью и включаются в реальности, которые обозначаются понятиями «социальное знание» и «общественное сознание», поскольку общество — это не коллектив, а отношения, существовавшие или существующие между людьми.

Под представлением чаще всего понимают знание, обладающее именно социальной природой.

Н.Н. Козлова связывает употребление понятия «представление» в социальных науках с необходимостью обозначить «три важнейшие реальности»: 1) коллективные представления людей (классификации социального мира); 2) формы маркирования .человеком собственной социальной позиции; 3) длительное проявление социального качества в представителе группы. О чем бы ни шла речь: о стереотипах, социальной роли или социальном статусе, социальном воспроизводстве или о чем-то другом, в современной социологии все социальные феномены могут быть рассмотрены и в конечном счете рассматриваются с учетом знания о самом знании как социальном феномене.

Несмотря на то, что знание идеально по форме и содержанию, мы имеем дело с его материальным по форме и содержанию воплощением — в речах и текстах, магии, технике, науке и т.д. Эмиль Дюркгейм (1858—1917) и Марсель Мосс (1872—1950) небезосновательно считали подлинными социальными институтами именно схемы мышления. Исследованием знания традиционно занимается отдельная отрасль социологии — социология знания.

Хотя в настоящее время стало возможным объяснять понятие «знание», основываясь на социологических данных, стоит понимать, что язык социологии в этом вопросе значительно обогащен данными философии, лингвистики, а также психологии. Социология в свою очередь оказывает значительное влияние на перечисленные отрасли знания. Но только на социологическом уровне осмыслить столь сложный феномен вряд ли удастся, впрочем, как и только на уровне психологии, лингвистики или философии. Поэтому в изучении знания часто используется междисциплинарный поход. Это связано с гетерогенностью и универсальностью знания, необходимостью понять не только знание другого или других, но и свое собственное.

Следует помнить, что категория «знание» в социологическом мышлении бе- зоценочна, нельзя сказать, что кто-то знает, а кто-то не знает и поэтому он хуже. Не существует людей, которые воспитывались и жили в коллективе и которые бы ничего не знали. На взгляд социолога, и студент и профессор обладают знанием. Но не менее важно, что это знание разного качества. Это качество социально обусловлено.

Согласно установке классического фундаментализма, знание в процессе мышления могло выводиться из другого знания и основываться на самом себе. Природа знания в фундаментализме связывалась с рациональным (рационалисты: Р. Декарт, Б. Спиноза) или же с эмпирическим (опытным) основанием мышления (эмпирики: Дж. Локк, Д. Юм, Э. Кондильяк). И рациональное и эмпирическое мышление в процессе познания опирается на конечные истины, полагая целесообразность своим отправным пунктом. Рациональное мышление приписывает чистую объективность окружающему миру и сведение к минимуму субъективности познания. В силу конечности мышления в классическом рационализме, субъект обладает безграничными возможностями в познании мира, и полагает его внешним по отношению к человеку. Возможности мышления человека казались безграничными. Такой вид рационализма в настоящее время принято называть «классическим». Именно в рамках фундаментальных концепций проблема познания, как ключевая для понимания феномена знания, оформилась практически в современном виде.

Как считал Р. Декарт (1596—1650), к группе универсальных представлений относится, например, идея о превосходстве целого над его частью.

И. Кант (1724—1804) показал, что посредством чувств объекты нам даны, мыслятся же они рассудком. Априорное знание — это знание субъекта с его собственными законами чувственности и интеллекта (соответственно, апостериорное — это знание, возникающее после обретения опыта). Субъективное Я (самопредстав- ление), которое ранее рассматривалось как индивидуальное Я эмпирического субъекта, выступает, по Канту, структурой мышления. Трансцендентальным знанием И. Кант называет знание, которое делает возможным само применение априорного познания. В действительности мы улавливаем не сам объект, а то, каким он предстает для нас. Особую роль И. Кант приписывает категориям пространства и времени, которые и реальны и идеальны одновременно. Любой объект становится реальным в результате его определения в пространственно- временном континууме, но ведь категории пространства и времени — это особые формы чувственности субъекта. И только для Бога, но не для человека, по мысли Канта, объектный мир выступает полностью открытым. Важно понимать, что И. Кант не отрицает объективный мир и, тем более, объективность познания, но полагает его объективность исходя из специфики познания.

Уже в современной эпистемологии (философском учении о знании) выделяются следующие виды знания: перцептивное знание (знание-восприятие), обыденное знание или повседневный опыт и научное знание (критический реализм).

Перцептивное знание. Например, наблюдая цветок, мы можем видеть лишь его определенную часть: лепестки с внешней стороны, но мы подразумеваем существование их внутренней стороны и так далее, следовательно мы «мыслим» цветок, а не просто воспринимаем его. Лишь часть увиденного ведет нас к определению объекта в качестве «цветка». 2.

Обыденное знание. Во время одного из опросов, проводившихся среди желающих поступить в вуз, некоторые респонденты называли в качестве цели получения высшего образования желание иметь и воспитывать собственных детей. Но очевидно, что для того, чтобы иметь и воспитывать собственных детей, совершенно не необходимо иметь высшее образование. Однако, с точки зрения респондентов, эта мысль совершенно обоснована, поскольку в той социальной группе, в которой они сами выросли, готовность к воспитанию детей зависит в конечном итоге от определенной степени социальной зрелости, которая подтверждается наличием диплома о высшем образовании. Все, что подпадает под «определенную степень социальной зрелости»у было пропущено как «само собой разумеющееся», и это выразилось в языковом клише. Обыденное знание формируется в реальности повседневной жизни: то, что считалось соответствующим «здравому смыслу» еще вчера, сегодня может оказаться полной нелепицей. Обычно обыденное знание принято отождествлять с локальным знанием. 3.

Научное знание. Хотя мы можем называть кусты роз на даче «цветами», но в ботанике розу принято относить к «кустарникам».

П. Бергер и Т. Лукман приписывают К. Марксу основную идею социологии знания о том, «что социальное бытие определяет человеческое сознание». Но только немецкий философ М. Шелер указал на то, что социальность знания есть непременное условие смыслового порядка индивидуального сознания, который оно может воспринимать в качестве самоочевидного. Желая показать двоякий характер априорного знания, М. Шелер назвал его «относительно-естественным мировоззрением». Социолог Карл Мангейм показал, что не только сами идеи, но и их содержание может быть рассмотрено как результат общественных отношений. С одной стороны, он выступал против идеализма, в котором знание довлело над социальном субъектом. А с другой — против марксизма, в котором знание выступает результатом классовой борьбы (к которой сводится бытие), а идеология определяется главным образом как ложное сознание.

Джон Остин, создавший теорию социального взаимодействия в форме «речевых актов», показал, что целью речевой деятельности -выступает не столько передача знания, т.е. непосредственное описание объектов, а прямое воздействие на социальную реальность.

То, что выражено посредством языка — это не единственная форма знания, хотя и единственная, доступная для наблюдения исследователям. М. Полани предложил концепцию «неявного знания». По его мнению, логико-вербальным формам передачи знания противостоят неконцептуализированные формы трансляции знания, к которым относятся демонстрация, подражание и пр. Ведь в каждом познавательном акте познание обращено как на объект, так и на систему, в которую этот объект включен, причем чем эта система значительнее, тем знание о составляющих целого менее выражено.

В соответствии с теоретической установкой феноменологической социологии, в которой категория «знания» является центральной, грань между научным и обыденным знанием не имеет принципиального значения (но это не означает, что ее не существует в реальной жизни!). Знанием в феноменологической перспективе является все, что считается знанием в обществе. Обыденное знание обеспечивает реальность окружающего мира и человека как единого целого.

Знание социально распределено в обществе. Причинно-следственная связь, очевидная для одних, совершенно непонятна другим. Социальное распределение знания, в свою очередь, связано с процессом легитимации или признанием той или иной идеи соответствующей реальности. Необходимость в легитимации знания возникает, когда существует потребность в его передаче следующему поколению, она связана с процессом социального воспроизводства. Процесс легитимации включает в себя несколько этапов, начиная с поиска приемлемого ответа на вопрос ребенка «почему?» и заканчивая формированием «сложных символических универсумов», к примеру науки. Особенностью «символических универсумов» является то, что они уже совсем не связаны с повседневной жизнью (например, научное знание становится таковым, потому что в нем реальность принимает форму научной теории). Но проблему связи теоретического, научного знания с повседневным можно описывать и в чисто исторических категориях, например, как процесс складывания классовых отношений в XIX в., как это делал К. Маркс.

П. Бурдьё настаивал на принципе исторического рационализма как основном методе социального познания. Он предложил определенный вариант примирения субъективизма и объективизма в интерпретации знания в рамках развития позитивного научного познания. По его мысли знание, выступающее объектом социологического анализа, является неотрефлексированным знанием, существующим в габитусе, т.е. совокупности определенных предрасположенностей восприятия, мышления и действия, которые выражены в практическом действии. Таким образом, чтобы понять специфику чужого знания, социолог должен постоянно объективировать предпосылки собственного мышления, тем самым обеспечивая автономию социальных агентов как познающих субъектов. Изучение знания — это умение найти баланс между релятивизмом, ведущим к относительности добра и зла, и фундаментализмом, абсолютизирующим источники истинного познания. Выступая универсальной объясняющей категорией, знание не может быть адекватно интерпретировано социологом вне реконструкции особенностей процесса познания, причем как познания «другого», так и своего собственного.

Литература

Бергер ПЛукман Т. Социальное конструирование реальности. М.: «Медиум», 1995.

Бурдьё П. За рационалистический историзм // Социо-Логос постмодернизма’97. Альманах Российско-французского центра социологических исследований Института социологии РАН. М.: Институт экспериментальной социологии, 1996.

Маннгейм К\ Избранное: Социология культуры. М.; СПб.: «Университетская книга», 2000. Шелер М. Избранные произведения. М., 1994.

А, Б. Росляков