Как одну из составляющих иоахимитского мифа, как его семантический приток Дюран рассматривает миф о Прометее. Циклический миф сезонного подъема и упадка был разъят на составляющие давно. Мы видели, что монотеистические религии понимают историю как регресс, выделяя в цикле линию Эпиметея.
Это, как мы показали, есть следствие воздействия на циклическую картину героического солярного мифа тотальной борьбы со временем и основание консервативной социальной установки («замедляющего времени», по Гурвичу). Разъятая окружность цикла в ходе работы иоахимитского «семантического потока» открыла возможность взлету популярности второй — восходящей — половины циклической окружности, то есть мифу о Прометее. Он появляется у романтиков [Ф. Шиллер (1759—1805), Д.Г. Байрон (1788—1824), В. Гюго (1802—1885)], аффектирует Маркса и теории рабочего движения и находит свое выражение даже у теоретиков «консервативной революции», таких как Эрнст Юнгер (1895—1998), в своем «Труженике» выводящий на первый план фигуру титана, имеющего многие прометеические черты. Прометей — сын титана или сам титан, согласно Эсхилу (525 — 456 до н. э.), принадлежащий к социальной группе низших сословий под эгидой римского бога Квирина и божеств плодородия, размножения, труда. И третье сословие (буржуазия), и пролетариат в равной мере могут видеть в фигуре Прометея символ их социальной борьбы. Энергетическая упругость этого мифа в полной мере реализуется в XIX — XX веках, доходя до апогея в буржуазных, социалистических и фашистских революциях. Но уже с конца XIX века, когда социальные и политические энергии этого мифа на подъеме, появляются первые признаки его изношенности.
Прометеизм все больше аффектируется декадентством и постепенно сползает в эстетический сатанизм. (Мифологическая близость Прометея и Сатаны, особенно в его ипостаси Люцифера, очевидна.) ? МИФЫ О ДИОНИСЕ По Дюрану, с середины XIX века, как раз в русле декадентского течения, постепенно складывается новый семантический бассейн — на сей раз это миф о Дионисе, боге ночи, оргий, экстаза, опьянения и растворения в хаосе витальных энергий. Здесь мы имеем дело с чистым ноктюрном, от синтетической формы переходящим в мистическую. Миф о Дионисе вначале захватывает творческую элиту [«Цветы Зла» Бодлера (1821 — 1867), «La-bas» и «Au rebours» Гюисманса (1848—1907), поэзия А. Рембо (1854—1891), С. Малларме (1842—1898), труды Оскара Уайльда (1854—1900), импрессионизм и все последующее постклассическое современное искусство]. Затем он распространяется на средства массовой информации, где нормой ста новится «дионисийский» кодекс поведения (низкий уровень образования, свободные нравы, либертинаж, толерантность к извращениям, алкоголизм, наркомания). В 1960-е годы ХХ века этот стиль передается широким молодежным массам (движение битников, хиппи и т. д.) и из достояния отдельных групп и социальных прослоек становится общим знаменателем современной западной (особенно молодежной) культуры — лаксистской («всепозволяющей»), гедонистической, распущенной, подчас первертной, основанной на индивидуализме как высшей ценности. Это триумф праздного мифа о Дионисе, вытеснившего трудовой, революционный и мессианский миф о Прометее.