И соответствии с Договором 1637 г. Корея разрывала вассаль- н’ отношения с минской империей и признавала себя вассалом щ.чжурского государства Цин. Корея соглашалась выплачивать чи.чжурам ежегодную дань, отказывалась от строительства по- іриппчньїх укреплений.
В маньчжурскую ставку в качестве заложником были отправлены корейский наследный принц и его брат, м ніч-колько сановников — наиболее непримиримых сторонников приминекой политики — были казнены. Утверждать корейских чирхов на престоле отныне должны были не минские импера- ,»ы, а маньчжурские владыки. Подчинение Кореи обеспечивало мі.чжурам безопасный тыл. Теперь они могли приступить к по- ромию Китая, который к тому времени был охвачен грандиоз- ІМ крестьянским восстанием. И 1644 г. отряды восставших овладели Пекином, и последний • ніский император покончил с собой, Вскоре китайская столица •пт тнята маньчжурскими войсками. На протяжении последую- 1 і к лет цинские армии постепенно двигались на юг, подавляя противление и китайских повстанцев, и сторонников династии 'мм Сопротивление завоевателям продолжалось еще почти нетрі і» пека. В рядах корейской правящей элиты в те годы были її.мы проминские и антицинские настроения, и это не остава- 11, іийной для маньчжурского двора. Признание маньчжурского ітератора владыкой Поднебесной было навязано вооруженной - ной, для большинства корейских конфуцианцев он все равно «шился дикарем, правителем презираемых «северных варваров». 1 -ка и Китае продолжалось сопротивление маньчжурам, многие имсших корейских сановников (в том числе и Сон Си Рёль) ipu-j обдумывали план «карательного похода на север». План ні предусматривал, что при благоприятном для сторонников uni повороте событий в Китае корейские войска нанесут удар по им.чжурам и таким образом помогут изгнать «варваров» и вос- 1 шюиить в Китае законную власть минских императоров. Идею .іріїїельного похода на север» активно поддерживал и ван джон (1649—1659), сын и преемник Инджо. С этой целью на »? игре страны тайно строились укрепления, сосредотачивались замш їй продовольствия и воинского снаряжения, проводились масні іпініьіе маневры. Иоиле окончательного разгрома сил сопротивления в Китае ? орснекой элите пришлось осознать, что правление Цин — это ж г|ц,см и надолго. В результате отношения с Китаем постепенно игрпулись к той же модели формального вассалитета, которая су- шествовала и при династии Мин. Новые правители Китая, подобно своим предшественникам; не вмешивались во внутренние дела Кореи, а корейское правительство, в свою очередь, ограничивалось формальным выражением своей зависимости. Однако корейская интеллектуальная элита так полностью и не признала морального авторитета маньчжурской династии. Для корейских конфуцианцев цинские императоры еще долго оставались не вполне цивилизовавшимися варварами. После падения династии Мин многие корейские интеллектуалы стали утверждать, что в новой ситуации именно Корея стала главным оплотом истинных конфуцианских ценностей, которые подверглись порче в управляемом «дикарями» Китае. Служили этому и ритуальные жертвоприноше ния душам покойных минских императоров, регулярно проводившиеся в Корее. Они должны были продемонстрировать, что Корея является законной преемницей династии Мин, идеалы которой в самом Китае оказались искажены и забыты. На практическую политику Кореи китайский двор влиял мало, хотя время от времени в Сеуле приходилось совершать символические акты, подчеркивающие связь Кореи с Китаем. Одним из таких актов было участие корейских войск в российско-китайском пограничном конфликте — т.н. «албазинских войнах», завершившихся подписанием Нерчинского договора 1689 г. Корейские солдаты были отправлены туда по требованию цинского правительства. Корейские контингенты, принимавшие участие в кампаниях 1654 и 1658 гг. были не очень велики — 150 человек п 1654 г. и 260 человек — четыремя годами позже. Вклад этих отрядов в общий исход конфликта, завершившегося победой Китая и установлением российско-китайской границы по р. Амур, был не очень велик, однако согласие корейцев на отправку войск являлось важным дипломатическим жестом.
Как ни парадоксально, именно эти пограничные стычки стали первой встречей между русскими и корейцами. Возникшая после 1689 г. конфигурация границ, однако, привела к тому, что контакты между двумя странами не получили тогда развития — ведь между Россией и Кореей еще почти два века лежали китайские владения. Отношения с Японией в XVII—XIX вв. носили достаточно ограниченный характер. Мирный договор 1609 г. предусматривал репатриацию пленных и восстановление торговли между двумя странами. К тому времени ситуация в Японии существенно изменилась. Междоусобная борьба между бывшими сподвижниками Тоётоми Хидэёси окончилась приходом к власти Токугава Иэясу, который стал основателем новой династии военных правителей Японии (сёгунов), удерживавших власть до 1868 г. Японские торговцы имели право приезжать в Корею для торговли, но при этом все свои дела они могли вести только в Пусане, а жить им разрешалось лишь на территории специально отведенной фактории. Выезд из Пусана запрещался. Торговать в Корее японцы также могли только в пределах определенных квот и при наличии ли- иппий, выданных правителями Цусимы. Межправительственные м ні такты сводились лишь к редким но помпезным поездкам корейских посольств в Японию. Эти посольства, в состав которых инод ил о 400—500 человек, посещали столицу сё гунов Эдо (совр. 11>кио) для того, чтобы принести поздравления по поводу восше- ииия на престол очередного сёгуна. Впрочем, практика отправки корейских посольств в столицу прекратилась в 1764 г. в основном немому, что японская сторона была недовольна большими расхо- Иими по их приему. Традицию попытались возобновить в 1811 г., Но тогда корейское посольство ограничилось лишь посещением Цусимы, через правителя которой и были переданы поздравления Но ному сёгуну, последующих же сёгунов с вступлением В ДОЛЖНОСТЬ уже не поздравляли. Впрочем, при всей ограниченности контактов с Японией они, Норою, имели неожиданные последствия. Именно через Японию И Корею в XVII в. попал красный перец, без которого невозможно представить себе современную корейскую кухню. Красный Hr ре и стал известен японцам от испанцев и португальцев, которые, в свою очередь, познакомились с этим растением после открытия Нового Света. Таким же путем попали в Корею табак и Тымш. С другой стороны, и японцы ознакомились со многими Достижениями корейской культуры. Захваченные в плен и оставшиеся в Японии корейские мастера сыграли огромную роль в раз- Иніии японских ремесел — в первую очередь, это касается керамики и печатного дела. В Японию были вывезены и корейские Шрифты, которые потом долго использовались и копировались «конскими типографами. С японским и маньчжурским вторжениями было связано и И пение политики изоляции, которое произошло в середине II п. Несанкционированные поездки за границу были запреще- получить же официальное разрешение на такую поездку было и*ими» трудно. В XVII—XIX вв. за рубежом могли бывать только чиновники и переводчики, посещавшие с посольствами Китай и, и* км и» редко, Японию (посольства в Китай направлялись ежегодно, и и Японию — раз в несколько десятилетий, по случаю вступления на престол очередного сётуна. Не допускались в страну и И носі ранцы. Исключением были лишь члены официальных ки- I«Неких миссий, а также японские купцы, которым разрешалось жми» на территории японской торговой фактории в Пусане. Ирг ми от времени в страну попадали моряки с западных кораб- »К‘И, терпевших крушение у берегов полуострова, но им приходи- носи оставаться в Корее навсегда — на родину их больше не отпускали. Некоторые из них использовались на корейской службе, и основном, как эксперты по производству пороха и огнестрель- но(о оружия. Наиболее известным из этих невольных посетителей Кореи стал голландец Хенрик Хамель, корабль которого потерпел ? рушение у побережья острова Чеджудо в 1653 г. Спустя 13 лет Хаммелю удалось бежать из Кореи. Вернувшись на родину, он н писал интересные записки о своих корейских приключениях. 4.