После Вест Рейхстаги отныне находились в руках курфюрстов * фальского и князей (они составляли две первые курии рейхс- мира тага). Мелкие феодальные владетели (Herren — бароны, собственно — господа) имели в княжеской курии всего 4 голоса.
Третья курия — имперские города — голосовала только после того, как курфюрсты и князья примут решение. Император более не появлялся на рейхстагах, а посылал своих представителей. Рейхстаги заседали годы и десятилетия, не вынося никаких решений. Международный авторитет империи пал до нуля. С ней никто не считался. Могущественная Франция после ряд'а победных войн создала особые «палаты присоединений», которые специально изыскивали «права» Французского королевства на земли империи. В 1681 г. Людовик XIV совершенно безнаказанно захватил Страсбург, перешедший с этого времени к Франции. Лишь на юге империя могла еще вести войны с Турцией, но вела их главным обр'азом Австрия. При помощи Венеции, Польши и России Австрия начала теснить турок и по Карловацкому миру (1699) получила Венгрию (Габсбурги с 1526 г. носили титул венгерских королей, хотя большая часть Венгрии была турецкой провинцией). Венгрия была внеимперским владением Габсбургов, австрийский гнет продолжал здесь существовать до 1918 г., когда под влиянием Великой Октябрьской социалистической революции и военного поражения германского блока рассыпалась лоскутная Австро-Венгерская империя. Война за испанское наследство (1701 —1713) была крупной общеевропейской схваткой за раздел испанских владений. После пресечения династии испанских Габсбургов (1700) королем Испа- шш стал Филипп V Бурбон, внук Людовика XIV. Это означало безмерное усиление и без того грозной Франции («Отправляйтесь царствовать и помните, что Пиренеев больше нет», — сказал Людовик XIV Филиппу). Австрия начала войну против Исггании и Франции. Австрию поддержали Англия, Голландия, Дания, большинство германских государств, Савойя, Португалия. Театром военных действий были Голландия, Германия, Испания, Италия; беспощадная каперская война свирепствовала на европейских морях. В 1711 г. Карл был избран императором (Карл VI), и возникла перспектива возобновления державы Карла V. Англия перестала поддерживать императора, и коалиция р'аспалась. Австрия и ее германские союзники заключили мир в Раштадте (1714), Англия и ее союзники — в Утрехте (1713). Филипп V был признан королем Испании без права на корону Франции. К австрийским Габсбургам перешли бывшие испанские владения — Нидерланды (современная Бельгия), Милан, Мантуя, Тоскана, Сардиния, Неаполь. В 1720 г. Сардиния была обменена у савойских государей на Сицилию. Англия по миру закрепила за собой захваченный у Испании Гибралтар. В 1714 г. ганноверский курфюрст сТал английским королем. Уния Ганновера и Англии существовала до 1837 г. Таким образом, короли Дании, Швеции и Англии являлись князьями империи, то есть могли использовать свой вес и влияние в интересах своих государств в рыхлой империи, безнаказанно вмешиваясь в ее дела. Королями Польши стали с'аксонские курфюрсты. После Вестфальского мира Германия переживает период глубокого экономического, политического и культурного упадка. «Когда наступил мир, — писал Энгельс, — Германия оказалась поверженной — беспомощной, растоптанной, растерзанной, истекающей кровью . . .»44. Производительные силы страны были подорваны, шахты заброшены, затоплены, производство в городах пришло в полный упадок. В Аугсбурге, например, из 6 тыс. ткачей к середине XVII в. осталось лишь 500. Безмерно выросло крепостное право. «Крепостное состояние сделалось отныне всеобщим, свободный крестьянин стал теперь такой же редкостью, как белая ворона»45. Политическая раздробленность страны дошла до кульминационного пункта. В стране полностью отсутствовали какие бы то ни было экономические условия для политической централизации. Политический строй Германии Гегель остроумно характеризовал как «конституированную анархию». Сотни князей и князьков составляли правящую прослойку класса феодалов. Как бы ни было мало княжество, будь оно даже в несколько квадратных кило- метров, князь стремился подражать крупным монархам Европы. Как отметил прусский король Фридрих II, «даже среди младших членов владельных домов не было никого, кто не воображал бы себя подобным Людовику XIV; каждый строил свой Версаль, имел своих метресс и содержал армию». Положение в деревне было неодинаковым в Герма- Положение нии. Различны были условия жизни крестьянина в F разных областях. В северо-западной области — Вестфалии, Нижней Саксонии, Ганновере, части курфюршества Саксонского, Гессен-Касселе и других землях держалась система «Grundherrsdraft». Здесь помещики редко имели крупные массивы земли и еще реже вели самостоятельное хозяйство. С XVIII в. даже свою запашку помещики обычно сдавали в аренду. Господствовало нижнесаксонское мейер- ское право, по которому крестьянин обладал Наследственными правами на земельный участок. Земля полностью переходила к одному из его сыновей и не дробилась. Помещик при всем желании не мог согнать крестьянина с земли иначе, как по суду. По нижнесаксонскому праву крестьянин считался лично свободным. Иным было положение крестьянина по вестфальскому праву — он считался зависимым по земле (Eigenhorigkeit) и нес ряд повинностей. Его дети обязаны барщиной в доме господина в качестве челяди, обычно в течение полугода. Крестьянин выплачивал господину «выкуп за невесту» при вступлении в брак. В юго-западной и большей части южной Германии (Рейнская область, Тюрингия, Гессен-Дармштадт, южные государства Германии) наблюдалась пестрота в аграрных отношениях. Здесь существовало франконское право, по которому крестьянин платил оброки, вносил десятины, был обязан барщиной, подлежал верховной власти помещика, но оставался более свободным, чем на северо-западе, в области владения землей. Он мог делить, закладывать и продавать участок. Дробление участков привело здесь к возникновению парцеллярного хозяйства карликовых размеров. Мелким было и помещичье хозяйство. Доходы помещик извлекал не из хозяйства, а как верховный собственник земли — князь (пошлины, поборы, подати, штрафы и т. д.). Третьим районом был северо-восток — Пруссия. Здесь процветало второе издание крепостничества, складывавшееся уже несколько столетий. Прусские помещики вели товарное хозяйство, рассчитанное на сбыт крупных масс сельскохозяйственной продукции. Благоприятные географические условия — мягкий климат, полноводные и замерзающие ненадолго реки, выходы к морю в результате Вестфальского мира — способствовали экспорту пшеницы, ячменя, льна, скота, солонины и т. д. Крестьянин не мог вести товарное хозяйство. Из нищего прусского мужика не выжать денег — их у него не было. Но можно было выжать труд крестьян нина и захватить его землю. Это и выполняли прусские помещики с большим рвением. Крестьяне утрачивали наследственные прав'а на землю и превращались в ненаследственных ласситов. В любой день и час участок земли мог быть отобран у такого держателя. «Крестьянин lie должен днем приготовлять себе постель — он не может знать, будет ли ночевать в своем доме», — гласила горькая поговорка. Ласситы — наследственные подданные помещика, несвободные люди. В XVIII в. процесс захвата крестьянской земли и сгона с нее крестьян (Bauernlegen) принял огромные размеры. Крестьянин, согнанный с земли, становился безнадельным, огородником, бобылем (Hausler), поденщиком и т. д. Он вынужден отныне трудиться в поместье господина, где ему отводился обычно клочок картофельного поля с жалкой хижиной. Он получал от господина ничтожную поденную плату зерном и чисто символичную плату деньгами.
Еще хуже было положение крепостных крестьян. Они прикреплялись к земле, а не к землевладельцу и переходили с землей к новому господину при покупке, дарении, завещании, закладе земли. Барщина в XVIII в. выросла до 5—6 дней в неделю; крестьянину оставались для работы на себя только ночи. В Пруссии сложилось феодальное хозяйство особого типа (Gutsherrschaft) — барщинное крупное хозяйство. Крестьянское хозяйство в этой системе лишено самостоятельного значения, оно было лишь подспорьем для помещика. Помещик жил не за счет крестьянского оброка (как обычно на западе и юге Германии), а за счет дохода от своего собственного хозяйства. А этот доход обеспечивала помещику барщина зависимых крестьян. Уже в XVIII в., таким образом, были заложены основы будущего прусского пути развития капитализма. Хозяйство помещика становилось предпринимательским, оно было обращено на внешние рынки и обеспечивалось барщинным трудом феодально зависимого крестьянства. п Разорение страны постепенно стало сменяться оживлением в ремесленном производстве. В 20— 30-х голах XVIII в. страна медленно поднималась после неслыханного упадка. В деревне преобладало домашнее ремесло. Оно носило на себе печать феодальных отношений. Характерно, что в Силезии, где было развито деревенское ткачество, крестьяне отдавали льняную пряжу помещику в виде оброка. Помещик (конечно, не сам, а при помощи факторов-купцов) продавал эту пряжу (доставшуюся ему бесплатно) деревенским ткачам — своим крепостным, собирая при этом с них пошлину за право заниматься промыслом. Затем ткачи продавали изготовленные изделия купцам, конечно, по кабальным ценам. В результате такой феодальной формы ограбление деревенских кустарей немецкие льняные ткани, отличные по качеству, стоили необыкновенно дешево и имели широкое распространение в Европе. Лишь во второй половине XVIII в. льняное полотно машинного производства английских фабрик стало вытеснять силезские холсты. Постепенно и в домашнее производство проникал капитализм. Работа деревенских кустарей на дому превращалась в капиталистическую рассеянную мануфактуру. Так происходило в XVIII в. в Саксонии, Силезии, Вюртемберге, Тюрингии, Вестфалии, Пруссии. Рассеянными мануфактурами становились текстильные домашние промыслы, производство латунной посуды, кружев, позументов и галунов (требовавшихся в огромных размерах для военных, гражданских, дворянских, придворных мундиров и нарядов). В Саксонии развивались хлопчатобумажные мануфактуры, горное дело (также носившее черты рассеянной, редко — централизованной мануфактуры). Саксония — колыбель производства фарфора (знаменитая Мейссенская мануфактура, существующая и поныне). В Вюртемберге производились отличные сукна; в Вестфалии развивалась металлообработка; Берлин в XVIII в. был важным центром шерстяной, шелковой, хлопчатобумажной, металлообрабатывающей промышленности (в 70-х годах XVIII в. в столице Пруссии было свыше 10 000 рабочих; все население Берлина составляло 138 тыс. человек). Появлялись новые централизованные мануфактуры; немецкие князья покровительствовали промышленности. После отмены Нантского эдикта во Франции (1685) тысячи гугенотов нашли новую родину в Германии (главным образом в Пруссии); они принесли с собой капиталы, навыки, высокую культуру и секреты производства; их вклад в экономику Германии был значителен. Немецкие государи использовали сотни деклассированных элементов — бродяг, бездомных, нищих, отслуживших солдат и т. д. — для получения прибылей. Бродяг и нищих заточали в тоюрь- мы и работные дома — Werkhauser, которые нередко назывались «прядильными домами». Такие работные дома в XVIII в. государство нередко сдавало в аренду или на откуп частным лицам, которые превращали их в мануфактуры. Некоторые государи проводили в XVIII в. меркантилистскую политику, старались привлечь капитал в промышленность; так, в Саксонии, Гессен-Касселе, Гамбурге, Пруссии предприниматели (часто французские гугеноты) получали ссуды, субсидии, дотации, свободу от обязанности состоять в цехе, возводились в дворянство, получали налоговые льготы и т д. Организовывались и государственные мануфактуры (зеркальные, горные, пороховые, ковровые; почти каждый крупный государь стремился иметь свою фарфоровую фабрику). Но феодальное государство в силу своей классовой природы неизменно кончало тем, что душило очаги капитализма непомерными налогами, «добровольными» займами (которые не возвращались), произвольными ценами (ниже себестоимости). А главное, при господстве феодальных отношений нищая и разоренная деревня не могла обеспечить платежеспособный спрос на товары. Остатки крепостничества задерживали в деревне рабочую силу. Феодальный цеховой строй не был поколеблен, подмастерья зарабатывали больше, чем рабочие на мануфактурах, и проблему квалифицированной рабочей силы нельзя было решить в условиях феодализма. Внутренние таможни, сотни видов монет, в каждом государстве новые законы, полный произвол князей — все это в корне подрывало капиталистические элементы или в лучшем случае обрекало их на прозябание. Экономическое развитие, правда, поколебало прежнее положение цехов. Возникало «вольное ремесло», не связанное с цеховым строем и не подвластное мертвящим уставам цеха. Мануфактурное производство, даже слабое, подрывало цех, но он еще сохранялся (до революции 1848 г). В 1731 г. императорским эдиктом запрещались стачки ремесленников, распускались и строжайше возбранялись братства подмастерьев, иногда существовавшие несколько столетий. т Некоторые сдвиги отмечались и в области торгов- р я ли. Внутренних таможен стало меньше, чем в XVII в. Обмен между западом и востоком, севером и югом страны возрос. Важнейшим центром торговли стал в XVIII в. Лейпциг, его ярмарки, происходившие весной и осенью (эта традиция сохраняется и поныне),'привлекали множество купцов. Город стоит на скрещении важных торговых дорог с северо-запада на юго- восток (из Вестфалии в Силезию и Австрию), с северо-востока на юго-запад (из Гданьска в Страсбург и во Францию), с севера на юг (из Скандинавии через Гамбург — в Вену). Как экономический центр, Лейпциг оставил далеко позади себя саксонскую столицу — Дрезден. Крупные ярмарки происходили во Франкфурте- на-Майне и в центре Силезии — Бреславле (Вроцлавле). Во второй половине XVIII в. виднейшим торговым центром стал Берлин — важнейшее звено в торговле с Россией. Гамбург стал наследником торговой славы пришедших в упадок Любека, Гданьска, Бремена; во второй половине XVIII в. — это второй морской порт континента (после Амстердама) и третий в Европе (первый — Лондон); в гавань Гамбурга ежегодно приходило до 2 тыс. судов. Торговля Гамбурга была экспортной — морской, но большое значение имела и речная торговля по Лабе — с Чехией и придунайскими странами. Несмотря на рост товарного обращения, торговля Германии отставала от передовых государств Европы. Феодальный строй страны сковывал развитие торговли внутри страны и препятствовал успеху внешней торговли. Подрывали торговлю и частые войны, которыми столь богат был XVIII век. Развитие капитализма тормозилось феодальными производственными отношениями, феодальной раздробленностью, княжеским мелкодержавием. Центры политической и культурной жизни в XVIII в. переместились в крупнейшие из государств Германии — Пруссию и Австрию. Между этими сильнейшими в Священной Римской империи государствами происходила острая борьба за гегемонию, победа в этой сложной борьбе досталась Пруссии.