Перечисляя факторы, направляющие развитие науки, мы видели не только условность их разделения на внутренние и внешние, но и их тесное взаимопереплетение. Тот слой в структуре научного знания, где происходит такое переплетение, представляет собой своеобразные основания науки.
Это понятие существует с давних пор, но в разное время и разными исследователями в него вкладывалось не одно и то же содержание (вспомним позитивистскую программу оснований науки, свободную от метафизических наслоений). Безусловно, основания науки, с одной стороны, обусловлены характером исследуемых объектов, конкретными фактами, уже существующими моделями и теориями. С другой — формируются целым комплексом мировоззренческих, ценностных и прочих факторов, опосредующих их влияние на конкретные методы эмпирического и теоретического исследования. Чрезвычайно существенно, что именно перестройка оснований науки составляет те точки «бифуркаций», в которых определяется направление развития науки, а из всевозможных линий культура как бы отбирает те, которые в наибольшей степени соответствуют ее ценностным и мировоззренческим установкам и в свою очередь формируются под воздействием науки. Среди таких компонентов выделяются: 1) идеалы и нормы познания, характерные для данной эпохи и конкретизируемые применительно к специфике исследуемой области; 2) научная картина мира', 3) философские основания*. 13 На каждом этапе развития складываются эталоны научного описания и объяснения, интерпретации достигнутых результатов, обоснования знания, его организации и т. д. Эти нормы и идеалы определяются общим содержанием эпохи, доминантами культуры, лидирующими в этот период науками, соответственно преломляясь и оформляясь сообразно специфике конкретных наук. Так, средневековая наука всецело подчинялась представлениям о замысле Творца, о «книге природы», символические «записи» которой предстояло отгадывать истовым и последовательным исследователям (характернейшие примеры — алхимия, иатрохимия с их «симпатиями» и «антипатиями» элементов, в каждом из которых зашифрованы знаки божественного провидения). В XVII-XVIII вв. эталонами научного исследования становятся принципы и нормы механики, которые переносятся на самые различные области природы и даже на общественные явления. Характерно, что, когда механистическое естествознание набрало достаточную силу, стало «дурным тоном» обсуждение и обоснование любых норм — научным признавалось «положительное», освобождающееся от «высоких материй» знание, — уже тогда пытались «очищать» науку от «ненаучных» наслоений. В классическом естествознании не признавалась идея эволюции природы. Картина неизменной Вселенной, восходя корнями к религиозному мышлению, в Новое время подкреплялась и механико-математическими моделями. Эволюционные принципы проникают в изучение природы лишь в XX в., а во второй его половине становятся нормой исследования. Здесь свою роль сыграли не только неопровержимые данные науки, но и бурные процессы социальной жизни. Бывает и так, что при сохранении принятых идеалов научного познания происходят изменения, трансформация норм — например, переход от динамических, взаимно-однозначных связей и закономерностей к вероятностным, статистическим, который неуклонно происходил в течение XIX в. (при незыблемости классических, механистических по существу своему идеалов научного познания), с выявлением в конце концов их исчерпанности, несоответствия реалиям новой науки. Что касается так называемой картины мира (КМ), то она, как некий обобщенный образ исследуемой области явлений, складывается в результате синтеза знаний (причем не механическим их суммированием, а выявлением наиболее характерных, определяющих принципов и положений) в какой-то отдельной науке или их совокупности, в системе культуры данной эпохи. Уместно даже говорить о ступенях: общекультурная КМ, общенаучная, КМ определенной совокупности наук (скажем, естественно-научная), КМ конкретной науки — частнонаучные КМ или специальные. Указанные ступени отличаются не только степенью общности, но и степенью мировоззренческой окрашенности. Наиболее конкретны, детализированы частнонаучные КМ. Именно они непосредственным образом направляют становление и развитие научных моделей и теорий. Так, ньютоновская картина мира, пронизанного силовыми линиями, долгих два века направляла и корректировала развитие физики, в том числе в таких областях, как электромагнетизм. Механическая картина мира составляла основу классического научного мышления не только в естествознании, но и в социальных науках. В структуре научного знания принято различать теории и концепции. Если от теории требуются детализированные выводы и расчеты, четко оформленные результаты (допускающие проверку на практике и даже анализ конкретных шагов в построении теории), то концепции несут в себе общий подход, ведущие идеи и принципы описания и объяснения явлений, направляя стратегию исследования.
Можно видеть, что в формировании теории непосредственно участвуют частнонаучные, специальные картины мира (более того, создание теорий буквально привязано к ним, они сверяются с ними, порой даже вольно или невольно подгоняются к ним). Вклад же общенаучной и общекультурной КМ происходит скорее на концептуальном уровне. Было бы неуместным рассуждать, что для науки важнее — теории или концепции, они не только тесно взаимосвязаны, но и немыслимы друг без друга. Бывает и так, что та или иная теория несет в себе столь значительную концептуальную составляющую, что лежащие в ее основе важнейшие идеи и принципы могут служить в качестве концепции (например, теория относительности, учение Ч. Дарвина). Таким образом, картины мира, равно как идеалы и нормы науки, действуют как своего рода «предпосылочное» знание, к которому привязывается разработка научных методов и теорий, их «обкатка». Проникая в научное мышление данной эпохи и приобретая характер «естественных» представлений и «естественных» эталонов познавательной деятельности, они, как правило, получают соответствующее философское обоснование. Философские идеи и принципы буквально пронизывают как идеалы и нормы науки, так и научную картину мира, являясь важнейшим каналом их взаимодействия. Дело в том, что идеалы и нормы, как и картина мира, формируются в большей степени стихийно, выражаясь неявным, имплицитным образом. Они не зафиксированы на бумаге; в принципе, это возможно сделать, но в этом не бывает необходимости. Так, можно написать труд (в том числе в качестве диссертации — «Электромагнитная картина мира в физике второй половины XIX века», «Мировоззренческие основания антропного принципа в современной космологии» и т. д.), но если даже практикующие ученые-естествоиспытатели ознакомятся с такими исследованиями (что в действительности происходит нечасто), то и тогда те могут оказать не прямое влияние, а опосредованное, в качестве некоего предпосылочного знания. Правда, бывают случаи, когда ученые непосредственно обращаются к философским работам, рассчитывая найти в них ответ на вопросы, без которых невозможно дальнейшее продвижение в исследуемой ими области. Именно так, по признанию Н. Бора, он пришел к принципу дополнительности, одному из важнейших в квантовой механике и вообще в современной науке. Обращение к философии во многом направляло и создание теории относительности. Поворот к философии чаще всего происходит в переломные периоды развития науки — когда она в очередной раз ставит вопросы о сущности научного познания, научной истины, целей и возможностей науки. Здесь самое время остановиться на философских основаниях науки. Формируясь стихийным образом, картины мира, идеалы и нормы нуждаются тем не менее в обосновании, систематизированном осмыслении. А это уже — удел философии. Философия может и должна проводить методологический и мировоззренческий анализ научного исследования. В менее отчетливой форме оказывают влияние философемы (А. Койре) — универсальные духовно-мыслительные формы, совокупность общих представлений, принципов, предугаданных закономерностей. Философия — это рефлексия над всей культурой, именно через нее идет осмысление, обоснование и дальнейшее развитие ее универсалий. Более того, она оказывается способной и к выработке новых категориальных моделей мира — благодаря выявлению ведущих тенденций культуры. Анализируя основания культуры и устанавливая содержательнологические связи между ее категориями, философия превращает их в своеобразные идеальные объекты, открывает возможности для внутреннего теоретического движения в сфере уже не специально научного, а философского характера проблем, с прогнозированием и формированием новых категориальных структур, еще не сложившихся, но предстоящих науке. Так бывало не только в период, когда натурфилософские построения восполняли недостаточную разработанность теоретического аппарата естествознания (скажем, у Аристотеля или Н. Кузанского). Через пересмотр философских оснований физики, философский анализ и переосмысление фундаментальных понятий (пространства, времени, материи) шло создание теории относительности и квантовой механики, современных космологических теорий и теорий элементарных частиц. Такой же философский анализ оснований претерпевали математика, языкознание, социальные науки. Философский анализ науки позволяет обобщить опыт ее истории, выявить тенденции развития науки, точки роста и проблемные узлы. Исследуя методы научного познания, философия открывает возможности и для методологических «прививок», т. е. использования методов одних наук в других; философский анализ необходим в синтезе результатов научного познания в единой картине мира.