Гносеологическое значение наглядности моделей

Здесь возникают следущие вопросы: 1) является ли наглядная форма необходимой для познания вообще, а следовательно, необходимы ли модели в этой их функции «носителей» наглядности в-науке, или же научное познание успешно может обходиться и без моделей, пользуясь последними в других целях? 2) имеются ли какие-нибудь границы, определяющие область применения наглядных моделей, или же таких границ не существует? Ответы на эти вопросы в значительной степени облегчены проведенным выше анализом содержания понятия «наглядность» и выяснением психологических основ этого понятия.

Ответ на первый вопрос опирается на некоторые общие принципы диалектического материализма. Всякое познание начинается с практики, исходит из чувственных, эмпирических данных} иного источника наших знаний о внешнем мире, кроме данных чувственности, пусть опосредованных техникой, не существует. Это положение о внешнем, через каналы чувственности проходящем источнике нашего знания составляет квинтэссенцию материализма в этом вопросе. Второй принцип — принцип диалектики.—- состоит в указании на единство противоположных сторон, тенденций в процессе познания, выступающее как единство общего и единичного, сущности и явления (онтологически) и чувственных и логических форм отражения (гносеологически). Уже из этих принципов следует, что никакое знание не может проистекать в конечном счете (разумеется, только в конечном счете) иначе, как пз чувственности. Принцип материалистического сенсуализма «Nihil est in inteliectu, quod поп fuerit prioris in sensu» сохраняет свою силу с поправками, касающимися диалектики процесса отражения. Но чувственная, эмпирическая, практическая основа нашего знания настолько усложнилась в процессе развития производительных сил общества, что ее характеристика в рамках чисто биологического, физиологического и даже психологического анализа механизмов и форм чувственного отражения действительности явно недостаточна. Разумеется, было бы ошибочным упрекать биологию (физиологию) и в особенности психологию в игнорировании социальной обусловленности чувственного познания человека. Физиология учитывает социальную сторону, выясняя значение второй сигнальной системы как продукта общественного развития и ее влияние на первую в процессе отображения действительности. Еще более широк диапазон охвата социальной обусловленности психики в психологическом исследовании. И тем не менее только гносеология, являющаяся вместе с тем диалектической теорией (диалектикой) процесса отражения, раскрывающая в полной мере связь познания с практикой, с научно-техническим прогрессом, с" протаводственными3 социальными потребностями и т. д., способна выяснить значение новых форм чувственного познания.

'Процесс чувственного отражения действительности у человека никогда не был пассивным и непосредственным созерцанием окружающих его явлений. Однако формы активности человека и опосредованности его чувственного познания настолько изменились как в качественном, так и в количественном отношении, что появился ряд новых гносеологических проблем и новых гносеологических категорий, в которых философски осмысливаются указанные изменения,

Проблема наглядности уже не ограничивается традиционным анализом форм чувственного познания. Ее рассмотрение на современном уровне требует изучения различных моделей, в построении которых частично реализуется вышеуказанный принцип сенсуализма. Мы сказали «частично» потому, что не менее, а несомненно еще более важной областью современного анализа чувственно-наглядной стороны познания является изучение практики, опять же в ее современных формах развития, в особенности производства и научного эксперимента.

Значение наглядных моделей состоит, конечно, не в том, что они являются отправным пунктом познания, хотя в некоторой степени это верно по отношению к эспериментальным, материальным моделям, поскольку их исследование ведет к постановке новых проблем, задач и поискам новых решений. Дело в тощ что в реальном процессе мышления понятия и суждения н-d фигурируют в абсолютно чистом виде, в полной отрешеиностіу от чувственности, связывающей так или иначе человеческое] ' мышление с внешним миром. Они всегда функционируют в ЄДИНУ стве с наглядными моментами представлений, не говоря уже о словесной форме, которая также связана с чувственностью, хотя и в другой функции. Но обычные представления случайны, индивидуальны, фрагментарны, неустойчивы. Модельное же представление является не просто наглядным образом, выступающим в качестве сенсорной опоры понятий или теоретических высказываний (мышления). В модели чувственно-наглядная сторона, во-первых, тесно связана с теоретической,' мыслительной стороной; во-вторых, фиксирована, более или менее однозначно закреплена ' принципами (правилам?) е и условиями ^ доотроения; в-третьих, вьісі^п^і^кщ [ §олее' точный носитель смыслового содержания тех теоретических; терминов, которыми пользуется теоретическое мышление, и выполняет семантические функции более "строго й объективно, чем обычные образы-представления. Нам представляется, что рассмотрение С. JI. Рубинштейном432наглядного образа вообще как носителя смыслового содержания, выполняющего поэтому семантическую функцию обозначения предмета и отражения предметных отношений, может быть конкретизировано в соответствующем анализе роли наглядных моделей.

289

19 в. А. Штофф

Анализ наглядности научных моделей позволяет преодолеть довольно широко распространенный в гноселоогической литературе предрассудок (мы бы сказали, метафизического происхождения), будто чувственному познанию доступны только явления, а не сущность, только единичное, а не общее, только внеш- няя форма, а не внутреннее содержание и внутренняя форма (структура) и т. д.

Если бы это было так, то для познания общего, сущности и т. д. человеку потребовался бы специальный орган познания общего, что в мистифицированной форме и утверждают некоторые представители идеализма и метафизики в гносеологии (например, Платон, Кант и т. п.). Но теория познания диалектического материализма не может ни в какой степени сохранить идеалистическое и метафизическое разделение вышеуказанных категорий. Прослеживая ход, процесс познания, она на всех его этапах и во всех его формах должна раскрыть своеобразие диалектического единства общего и единичного, сущности и явления — определяющее единство чувственного и логического и конкретные формы этого единства. С общегносеологической точки зрения ясно, что, поскольку сами объекты суть и сущность и явление, и общее и единичное, и случайное и необходимое и т. д. и поскольку эти объекты так или иначе, непосредственно или опосредованно, даны чувственному познанию в чувственных образах-представлениях, эти противоречивые стороны объектов также должны быть в какой-то степени представлены. Анализ модельного представления раскрывает его глубоко диалектическую структуру и в этом отношении. Если в теоретическом мышлении объект выступает главным образом со стороны сущности (общего), а в чувственном образе главным образом со стороны явления (единичного), то в модельном представлении объект отображается как единство чувственного, наглядного и логического, не наглядного, как единство конкретного, представляемого и абстрактного, отвлеченного, как единство данного (единичного, случайного) и необходимого, закономерного.

Благодаря этой диалектике модель является подлинным промежуточным звеном, соединяющим в научном познании пары полюсов: чувственное и логическое, конкретное и абстрактное, наглядное и не наглядное.

Вопрос об отражении з чувственности, в чувственных формах познания сущности (т. е. закономерных связей и отношений, общего и т. д.) — довольно сложный и трудный вопрос. Из правильного положения, что сущность непосредственно не дана чувственности, нельзя делать, однако, вывод, что сущность дана, доступна только мышлению. Иначе мы вынуждены были бы признать, что какая-то часть нашего знания, а именно знание существенного, общего, необходимого и т. д., не происходит из чувственных данных и, следовательно, не связана с опытом и практикой и что мышление может из самого себя извлекать эту часть 'знания. Подобный идеалистический, рационалистический взгляд несовместим с принципом материалистического сенсуализма, входящим в качестве исходного положения и в теорию познания марксизма,

Но в попытке реализовать этот принцип в нашей теории познания не должно быть места вульгаризации, которая, к сожалению, допускается некоторыми авторами, полагающими, что марксистская точка зрения состоит в утверждении, будто «в условиях практики мы ощущаем не только явления, но и сущность», будто «практика открыла человеческим чувствам такие явления, которые по отношению к явлениям обычного созерцания представляют собой отражение сущности этих явлений».433 На самом деле подобные утверждения не соответствуют марксистскому взгляду на характер отражения сущности в познании, ибо они игнорируют диалектику сущности и явления. В основе этих утверждений лежит молчаливое признание, что сущность есть некоторое явление, что сущность тождественна явлению. Но это не есть решение, а лишь видимость решения, как, впрочем, и попытки толковать ощущения в отличном от общепринятого в науке смысле.

Ведь в том-то и состоит диалектика познания, что хотя сущность явлений, воспринимаемых чувственно, и дана ему, но дана не непосредственно, а опосредованно, не прямо, не очевидно, а косвенно, так сказать, скрыто. Ее еще нужно вычленить, выделить, сделать явной, эксплицировать. Й в этом заключается деятельность мышления, которое успешно выполняет эту задачу, создавая научные абстракции, понятия, связывая эти понятия в суждения и совокупности суждений. Выполняя эту задачу, мышление как бы отрывается от чувственности, теряет связь со своим источником, соединяющим его с внешним миром, перестает быть наглядным. На этой ступени познание приходит к другой противоположности, к постижению сущности, общего, необходимого и т. д. в совокупности абстрактных не наглядных образов. Но действительность есть единство общего и единичного, сущности и явления, закона и данной конкретной формы существования и обнаружения этого закона. Имеется ли в познании такая синтетическая форма, в которой соединялось бы то, что соединено в природе, и которая выступала бы как промежуточное звено между чувственностью и мышлением, между наглядным восприятием и представлением явлений и не наглядным отображением их сущностей в понятиях и суждениях (теориях) ?

Такой формой в научном познании является модель, точнее, мысленная модель. Только при помощи модели можно сделать сущность наглядной, но не в том смысле, чтобы ее непосредственно узреть, увидеть, ощутить, а в том, чтобы построить чувственный образ (представление, с психологической точки зрения) явления или совокупности явлений (фрагмента действи- цельности), причем так, чтобы выполнялись следующие условия: 1) в рамках чувственности должны быть осуществлены определенные упрощения и применены соответствующие приемы абстрагирования; 2) в случае построения синтетического образа и использования в нем гипотетических элементов и связей все операции п допущения должны быть научно (т. е. теоретически или экспериментально) обоснованы.

Таким образом, наглядное изображение сущности посредством модели означает мысленное воспроизведение некоторого явления, подвергшегося при этом значительной переделке, преобразованию, очищению от случайного, несущественного, мелкого, второстепенного и т. д. В результате перед мысленным взором возникает типизированное, аналитически очищенное, синтетически переработанное явление, которое, однако, уже не есть только явление, но также нечто существенное. В таком мысленно преобразованном явлении, которое выступает уже в качестве модели, сущность как бы «просвечивается», и в этом смысле мы можем говорить, что при помощи модели можно приблизиться к наглядному постижению сущности. Но это ничего общего не имеет ни с вульгаризаторскими представлениями о возможности непосредственно ощущать сущность, ни с идеалистическими идеями о созерцании сущности «очами разума» или мистической интуицией.

Сказанное дает возможность ответить на вопрос, существуют ли границы моделирования с точки зрен'ия возможности 1 воспроизведения действительности при помощи моделей, отличающихся наглядностью в описанном выше смысле. Очевидно, что ответ на этот вопрос предполагает возможность преодолеть при помощи моделей ненаглядность первого, второго и третьего рода. Поскольку такая возможность имеется в принципе, то говорить вообще о существовании каких-то границ для моделирования, для модельного воспроизведения действительности не приходится.

Однако, ввиду того, что в каждом из трех упомянутых случаев преодоление ненаглядности происходит различными путями и связано с преодолением различного рода трудностей, существуют некоторые ограничения в возможностях моделирования в каждом из этих случаев.

Модельное воспроизведение сущности в силу ее специфики осуществляется более свободно в знаковых, чем в обрмных, моделях, поскольку в первых можно более широко сочетать разные формы абстракций с элементами наглядности в отображении различных структур, связей, отношений п т. д., чем во вторых.

Модельное воспроизведение явлений, временно недоступных нашей чувственности (ненаглядность второго рода), не имеет никаких ограничений, поскольку всегда имеется возможность, используя принцип материального единства мира и оставаясь в рамках закономерностей макроскопического характера, строить модели для любого такого явления.

Модельное воспроизведение явлений и процессов, обладающих ненаглядностью третьего рода, возможно лишь с ограничениями, обусловленными специфическим, качественно своеобразным немакроскопическим характером не только общих законов, но и самих явлений атомного и субатомного мира. Здесь использование моделей, связанное с невозможностью построить единую, исчерпывающую макроскопическую модель микроявления, идет по пути построения дополнительных моделей, отображающих как в образной, так и в знаковой форме различные аспекты такого явления.