Борьба против наглядности в буржуазной «философии науки»

Однако при всей этой пестроте мнений можно обнаружить весьма примечательную закономерность: требование наглядности в познании подвергается многочисленным атакам, и, хотя противники этого требования пользуются различными аргументами и принадлежат к различным школам, эти атаки всегда (почти без исключения) ведутся с позиций идеализма. В то же время защита наглядности так или иначе связана с отстаиванием принципов материалистической гносеологии, хотя эта защита не всегда безупречна с точки зрения диалектического метода. Примером подобной защиты наглядности в борьбе с ее позитивистским отрицанием являются высказывания по этому вопросу М. Планка, выступившего с позиций естественнонаучного материализма. Подчеркивая решающее значение понятийного мышления в построении и развитии теории, Планк, однако, отводил определенную роль и наглядности в физическом познании. Он считал, что «образы-представления и соответствующие им наглядные созерцания неизбежны в физическом исследований ж уже бесчисленное множество раз давали ключ к открытию новых путей познания, хотя с этими образами нужно обращаться с большой осторожностью, если даже они и подтверждались в течение длительного времени».14 Позже Планк снова подчеркивал значение живого созерцания в процессе возникновения новых физических идей, «ибо новые идеи возникают не в рассчитывающем рассудке, а в творчески действующей фантазии».15 Признание важной роли наглядности в научном объяснении и научном открытии Планк связывал с материалистическим пониманием путей, ведущих теоретическое исследование к более глубокому познанию объективной реальности.16

Этому взгляду, основанному на гносеологии материалистического сенсуализма, противостоит другая, противоположная материализму точка зрения, согласно которой развитие научной мысли возможно без всякого следа наглядности и современная физика, в частности квантовая механика, ведет физическую теорию к полному освобождению от наглядности. Сущность этого взгляда сформулировал В. Гейзенберг: «Понимание явлений природы, в которых играет существенную роль постоянная Планка, возможно только при значительном отказе от наглядного описания этих явлений».17 Отправляясь от вывода квантовой теории о том, что. «атом не является образованием, доступным нагляд-' ному представлению в том же смысле, в каком доступен предмет повседневного опыта»,18 Гейзенберг делает заключение об абсолютной ненаглядности познания микромира, в частности квантовой механики, а в связи с этим и о нематериальном характере ее объектов, не существующих в пространстве-времени, не. подчиняющихся объективному закону причинности и т. п.

Подобный вывод делает и кантианец К. Вейцзекер: «Сам атом мы не воспринимаем непосредственно, он дан нам не как объект в пространстве и времени, а лишь как цель нашего конечного вывода из аппарата измерения. Мы не можем также описать его посредством модели по образу пространственно-временного объекта».19 Поэтому, если классическая физика была наглядной в том смысле, что она описывала свои объекты в пространстве и времени, то «физика нашего столетия должна была убедиться, что эта программа квазинаглядной модели для явле- 14

М. Plank. Wege zur physikalischen Erkenntnis. Leipzig, 1944, SS. 163—164. 15

Там же, стр. 335. 16

Там же, стр. 333. 17

В. Гейзенберг, Э. Шредингер, П. Дирак. Современная квантовая механика. Гостехиздат, Л—М., 1934, стр. 16 (курсив наш,— В. Ш.). 18

W. Н е і s е n b е г g. Wandlungen in die Grundlagen der Naturwissen- schaft. Leipzig, 1945, S. 86. 19

C. F. von Weizsacker. Zum Weltbild der Physik. 3. Aufl. Leipzig, 1945, S. 29.

ний, недоступных наглядному созерцанию, неосуществима по отношению к атому».383

Еще более решительно отказ от наглядности в физике выражен в работах австрийского физика' А. Марха: «Совершенно невероятно... чтобы физика когда-нибудь опять вернулась к наглядности. .. Физика стала терять образный характер в тот момент, когда она перешла к изучению мира атомов... Теория попала в такое в высшей степени неудовлетворительное положение, что для спасения наглядности должна была пожертвовать непротиворечивостью, будучи вынужденной применять рядом друг с другом два противоречивых представления... Первое время квантовая механика была наполнена попытками свести оба взаимно противоречивых образа к одному единому представлению, до тех пор — и это стало началом квантовой механики — пока не поняли, что только известный отказ от всякой наглядности может сделать свободным путь к удовлетворительной теории».384

Этот же взгляд разделяют многие другие физики-идеалисты. В частности, А. Эддингтон, на селективный субъективизм которого и опирается Марх в попытках «субъективизации физических законов», обосновывал отказ от наглядности свойствами наших познавательных способностей.385 При этом характерной для всей идеалистической линии в этом вопросе является прямая связь утверждений о не наглядном характере современной физики с отрицанием объективности материи, пространства, времени, движения на основе метафизически одностороннего толкования слабостей и недостатков механического материализма. Приписывая наглядность только механическим моделям, Д. Джине, например, заявлял, будто новая физика показала, «что все попытки прибегнуть к механическим моделям терпят и должны терпеть крах. Ибо механическая модель, или образ (picture), воспроизводит вещь как событие в пространстве и времени, между тем как стало ясно, что первичные (ultimate) процессы природы не происходят и не допускают воспроизведения их в пространстве и времени».386

В философских работах Джинса, как и у П. Дюгема, отказ от наглядности, равносилен отказу от построения механических моделей. Он признает значение наглядных образов и моделей "только для описания явлений, но они бесполезны для постижения сущности, для объяснения и понимания. Понимание тео- рии вполне, по его мнению, достигается привычкой оперировать понятиями и умением строить логические выводы.

«Мы можем изобразить мир реальности, — говорит Джине, — как глубокий поток; мир явлений — это его поверхность, ниже которой мы ничего не можем видеть. События, происходящие глубоко внизу, порождают пузыри и водовороты на поверхности потока. Они являются носителями энергии и излучения в нашей обычной жизни, которые воздействуют на наши чувства и возбуждают наш ум; глубоко под ней находится вода, о которой мы можем знать только при помощи логического вывода. Эти пузыри и водовороты обнаруживают атомность, но мы не знаем ничего, что соответствует атомности в глубинных течениях. Этот дуализм явления и реальности проходит сквозь всю историю философии, восходя к Платону».387

Конечно, получая логические выводы из исходных посылок, теоретик достигает некоторого «понимания», однако это не есть понимание объективного содержания — физического смысла теории. Подобное понимание достигается лишь тогда, когда устанавливается, что описывает в объективном мире данная теория — какие процессы, связи, отношения, законы и т. д. она отрая^ает. Отрицание всякой возможности использовать для достижения такого понимания наглядные образы-модели проистекает у Джинса от того, что он противопоставляет мир феноменов миру недоступных познанию «реальностей». Таким образом, источником отказа от наглядности и моделей в познании являются дуализм мира явлений и мира сущностей, их несоизмеримость, несопоставимость.

Может на первый взгляд показаться, что поход против наглядности обусловлен антисенсуалистической философией, теми или иными ее элементами, которые сохранились в различной степени в ментализме Джинса, априоризме Эддингтона, феноменализме Марха и в им подобных гносеологических концепциях. Казалось бы, философия позитивизма, которая кичится своей связью с опытом, экспериментом, фактами, должна была бы, напротив, отстаивать наглядность в познании. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что и позитивизм, который у большинства его сегодняшних защитников представляет собой современную форму юмистокого агностицизма, также враждебен наглядности и пытается внести свой вклад в ее изгнание из науки.

В этом отношении весьма характерными являются работы Ф. Франка, в которых обсуждается рассматриваемая проблема. Если в работах 20—30-х годов Франк резко отрицательно относился к требованию наглядности в познании и стремился подкрепить принцип ненаглядности изощренной, но сомнительной аргументацией, то в поздних работах, оставаясь по-прежнему на позициях агностицизма, он все же идет на ряд уступок. В книге «Современная наука и ее философия» (статьи, написанные в период с 1907 по 1947 г.) содержатся явные нападки на требование наглядности, а вместе с этим и на метод моделей. Здесь утверждается, что попытки связать новую теорию, в частности квантовую механику, с наглядностью (т. е. попытки наглядно истолковать ее принципы) вытекают не из требований теории, а из чисто психологических особенностей тех или иных ученых. Некоторые из них предпочитают математические формулы, в то время как другие — геометрические образы. Повторяя Дюгема, Франк говорит, что стремление к наглядности есть признак слабых и консервативных умов. Для этих умов понятно только то, что соответствует здравому смыслу. «Здесь особенно желательны механические образы или модели, и консервативные умы почти всегда предпочитают теории, пользующиеся этим методом доказательства».388 В статье, посвященной анализу наглядности физических теорий, Франк также доказывал, что не только в современных физических теориях, но и в старых классических наглядность является иллюзией, ибо нет никакой возможности изложить любую теорию так, чтобы ее изложение имело какое-нибудь непосредственно переживаемое сходство с переживанием представленного. «В этом смысле физическая теория, конечно, никогда не является наглядной».389 Софистически истолковывая примеры, взятые из истории науки, Франк пытался доказать, что нет никакого сходства, например, между ощущением движущейся по небу светящей точки и образом планетной системы или между переживанием восприятия света и колебаниями эфира в виде студенистой массы и т. д. Еще большей иллюзией, утверждает Франк, является наглядность в атомной физике в смысле сходства наблюдаемых спектральных линий, рассеяния света с движением электронов по стационарным орбитам в планетарной модели Бора. «Желание видеть в этих уменьшенных траекториях планет нечто наглядное является иллюзией».390 Таким образом, ни старые, ни новые физические теории не характеризуются наглядностью; в одних случаях «за стремлением к наглядности скрывается лишь стремление к простоте»,391 в других «с требованием наглядности связывают желание, чтобы одна и та же теория передавала излучение и еще совершенно другое переживание

(в нашем случае — пути планет), которое нам лучше знакомо из опыта, вернее, из исторического развития физики».392

Но весь пафос критики Франка как позитивиста направлен против тех случаев, когда с требованием наглядности «связано определенное, — как он выражается, — метафизическое мировоззрение, состоящее из двух частей... во-первых, из материалистического миропонимания, согласно которому все происходящее в конечном счете может быть сведено к движению в пустоте абсолютно твердых маленьких частиц... и, во-вторых, идеалистической философии с ее абсолютизацией таинственной троицы: пространства, времени, причинности (или пространства, времени, материи) ».393

Если оставить на совести Франка произвольное употребление \ терминологии и искажение взглядов современного (т.

Впрочем, было бы несправедливо утверждать, что Франк вообще против всякой наглядности. Он отрицает ее лишь в вышеуказанном смысле, когда ее признание связано с теорией отражения или доказывается в рамках теории отражения. Поэтому Франк присоединяется к тому употреблению термина наглядности, которое встречается у Гейзенберга, когда этот термин «применяется к таким физическим теориям, утверждениям которых могут быть сопоставлены действительные переживания, где можно различить степень наглядности в зависимости от того, возможно ли это сопоставление уже с основными допущениями теории или же с более или менее отдаленными следствиями».394

257

17 в. А. Штофф

Но такое признание наглядности исключает трактовку даже элементарных представлений, не говоря уже о. модельных, как наглядных образов действительности и сводится к констатации тривиального факта, что наглядно то, что мы видим или воспринимаем. Естественно, что поскольку любая научная теория не ограничивается простым описанием отдельных фактов и тем более не заключается в описании переживаний, а представляет собой формально систему понятий, то в этих рамках она, конечно, не наглядна. Но как только возникает вопрос о ее отношении к объективному миру, об истинности ее объяснения тех или иных явлений, следовательно, о том, какова объективно пространственно-временная, причинно-следственная или более конкретная закономерная структура того или иного процесса, появляется и вопрос о возможности в какой-то степени воспроизвести эту структуру не только в понятиях, но и наглядно, в частности при помощи модели-аналога или в модельном пред- ставлении. Франк эту возможность отрицает и вследствие этого отвергает познавательное значение подобных моделей.

Итак, на примере Франка отчетливо видно, что позитивисты сводят наглядность к непосредственным чувственным восприятиям или представлениям, следовательно, к простой «ощущае- мости» и «представляемости», оставляя в стороне и отрицая постановку вопроса о наглядном отображении, о наглядном образе объектов внешнего мира, не данных нам непосредственно. Поэтому они ограничивают наглядность сведением к чувственно наблюдаемому и отрицают модель как один из наглядных способов отображения и воспроизведения объектов внешнего мира вообще и тем более объектов, которые непосредственно не даны в чувственном познании, недоступны непосредственному наблюдению при помощи органов чувств и которые, следовательно, нельзя непосредственно увидеть, потрогать, услышать и т. п.

К разноголосому хору физиков-идеалистов, воспевающих отказ от наглядности в современной физике, присоединяются и голоса философов-идеалистов, пытающихся обосновать этот отказ общими философскими принципами. С подобной попыткой мы встречаемся у Э. Кассирера в его трехтомной «Философии символических форм». Критикуя подобно И. Г. Фихте Канта справа, Кассирер утверждает, что человеческое сознание опредмечивает себя в многообразных формах, преобразуя хаос впечатлений в последовательный ряд слоев, которые выступают как формы, ступени объективизации сознания. Эти формы Кассирер видел в языке, мифе и религии, искусстве, истории. Они представляют собой не отражение объективной действительности, а творения духа, в которых человек создает себе впервые свой мир. К этому миру относится и мир точного естествознания. «Мир точного естествознания оказывается не началом, а скорее концом процесса объективизации, корни которого уходят в другие, более ранние слои формообразования (Gestaltung) ».395

Кассирер стремится доказать и показать, что прогресс в естествознании заключается в постепенном освобождении от оков чувственности. Уже Галилей и Кеплер «исходили из „принципов" її „гипотез", которые как таковые не обладали никаким „соответствием" с чувственно-действительным». Современная же наука завершает процесс освобождения от чувственности, от наглядности, от сходства с вещамп. Она «становится систематической лишь благодаря тому, что она, в строгом смысле слова, решается стать символической».396

На основе этой идеалистической программы Кассирер строит свою концепцию развития науки как последовательного процесса освобождения от наглядности, который находит свое полное за- вершение в современной физике. Создается такой тип понимания природы, в котором не только исключены специфические чувственные данные, но в котором осуществлен отказ также от опоры на мир наглядного созерцания в его прежней форме. Высшие универсальные естественнонаучные понятия построены теперь так, что они лишены всякой возможности стать непосредственно наглядными. Функция, которую они выполняют, специфический „смысл", который им принадлежит, состоит в том, что они содержат общие и всеобщие принципы упорядочения, содержание которых не подлежит никакому воспроизведению (Dar- stellen) в наглядном представлении».397

В этих словах сформулирован отказ от наглядности уже не только как мнение физика и не как программа естествоиспытателя, столкнувшегося с трудностями построения какой-то новой специальной теории, а как философский принцип, относящийся ко всему человеческому знанию. Рамки нашей книги не позволяют проследить, насколько Кассирер извращает действительный ход познания, реальную диалектику чувственного и логического в целом. Ограничимся только указанием на то, что отказ от наглядности, мотивируемый особенностями естественнонаучного познания, представляет собой в концепции Кассирера логическое завершение попыток оторвать познание от действительности, от внешнего мира, от материального бытия. Это^Ярямой результат антпматериализма неокантианцев. В самом деле. Если нет внешнего мира, нет материи, то чувственность как единственный источник знания об этом мире теряет всякое значение как необходимая ступень познания и вместе с ней отпадает и значение наглядности на пути приобретения новых знаний. Чувственность становится чем-то необязательным, случайным, отягощающим ^ мысль, а наглядность в лучшем случае приобретает характер про-1 стой иллюстративности, необходимой для слабых или консерва- { тивных умов.

Неудивительно, что этот подтекст содержится в выступлениях по данному вопросу и других идеалистов — П. Дюгема, А. Пуанкаре, впоследствии Ф. Франка, хотя они принадлежат к разным направлениям идеализма.

17*

259

За изгнание наглядности из современной физики ратуют не только философы позитивистского и кантианского толка, но и представители других философских школ. В качестве примера сошлемся на томиста А. Кейперса и лейбницианца Ф. Кауль- баха. Кеиперс, посвятивший в своей книге «Модель и понимание» специальный раздел проблеме наглядности, пишет: «Дальнейшее развитие теории в квантовой механике сопровождается все увеличивающимся удалением от наглядной картины мира... Наглядная картина классической физики заменяется формализмом, ко- -торый вносит связь между воспринимаемыми явлениями. Атом -становится все больше системой уравнений».398

Отрицание наглядности в пользу мистической интуиции содержится в работе Ф. Каульбаха, специально посвященной анализу проблемы созерцания в классической и современной физике. Правда, это отрицание проводится под видом защиты наглядности. Ибо, как утверждает Каульбах, его целью является «опровергнуть мнение, будто современная физика характеризуется ненаглядностью, и, напротив, доказать, что квантовая механика открывает для наглядного созерцания такие возможности, которыми оно не обладало в классической физике».399 Однако эта цель осуществляется автором путем противопоставления «формального», по его терминологии, наглядного созерцания «реальному». При этом под формальным наглядным созерцанием он понимает построение моделей, отображающих те или иные стороны или части действительности и претендующих на ее отображение. Это он называет реализмом моделей и требует отказаться от такой формальной наглядности и реализма моделей в пользу реального созерцания (Realanschauung), которое ориентировано не на части, отношения и структуры, а на постижение целого в его качественной неделимости 400 и на деле оказывается не чем иным, как мистической интуицией. Такое «признание» наглядности фактически означает ее отрицание с позиций иррационализма.

Таким образом, вражда к наглядности объединяет философствующих физиков и философов совершенно разных философских школ и направлений внутри лагеря идеализма. Сравнивая аргументацию против наглядности Джинса, Эддингтона, Гейзенберга, Франка, Кассирера и др., можно убедиться, что пх в этом вопросе объединяют не столько существо дела, особенности и закономерности процесса познания и даже не столько особенности теоретико-познавательной ситуации в современной физике (хотя и этот момент ими используется), сколько прежде всего и главным образом их враждебность материализму. Поход против наглядности в познании есть одно из выражений антиматериализма.

Отказ от наглядности, в какой бы форме он ни выступал и какими бы аргументами ни подкреплялся в идеалистической теории познания и методологии, в силу этого обстоятельства приобрел характер некоего общего методологического философского принципа. Содержание этого принципа,' по мнёнию В. П. Бран- ского, может быть сведено к следующим 4 моментам: 1) невозможность представления явлений микро- и мегамира в чувственных образах; 2) наличие некоторой объективной основы в свой- е ствах соответствующих объектов, исключающей возможность их наглядного описания; 3) объяснение наглядного (т. е. наглядных явлений) из ненаглядного (из не наглядной, не данной в опыте основы); 4) допущение, что дальнейший прогресс физики возможен лишь на пути полного отказа от наглядных представлений, а следовательно, моделей. Главное и основное, что характеризует этот принцип, — отрицание наглядности как одного из свойств ! отражения. Отказ от теории отражения влечет за собой и отказ! от наглядности.

Этот тезис о связи принципа ненаглядности с борьбой против теории отражения мы считаем существенным для правильного решения проблемы наглядности в целом. С точки зрения этого тезиса становится понятным и то, почему все идеалистызя ополчаются против наглядности, и то, почему они при этом пользуются различной аргументацией, вытекающей всецело из той или иной формы идеалистического решения основного гносеологического вопроса.

В. П. Бранский справедливо указывает,401 что субъективный идеализм видит причину ненаглядности в субъективности физической реальности, объективный идеализм — в сверхъестественности или потусторонности подлинной реальности, агностицизм — в непознаваемости физической реальности, точнее, в проблематическом характере теории и понятий (гипотез и предположений) , которые не описывают непосредственно чувственные данные, переживания. «Согласно метафизическо-материалистиче- ской точке зрения, причиной ненаглядности является непознан- ностъ физической реальности (например, так называемая теория «скрытых параметров» Эйнштейна, де Бройля и др. в квантовой механике)».402 Поэтому защитники этой точки зрения ошибочно полагают, что познание и понимание явлений любого уровня сложности и любой физической природы равносильны построению единых всеохватывающих моделей этих явлений. Возрождение взглядов на модель В. Томсона связано здесь с непониманием как диалектического характера процесса познания, так и качественной специфики природы и закономерностей немакроскопических миров.

Гносеологическим источником самого отказа от наглядности являются трудности, связанные как со старой проблемой о соотношении общего и единичного в действительности и логического и чувственного в познании и неумением ее диалектически решить, так и с новой проблемой о природе «ненаглядности» единичного микрообъекта и его поведения, с чем столкнулась новая физика.