Философско -методологические проблемы наук о государстве и праве
Юридические науки в своем развитии прямо опирались на философию. Именно в философии были сформированы онтологические, гносеологические, ценностные основания права и государства, объяснялись их происхождение и взаимосвязь.
В первобытном обществе отношения людей регулировались системой моральных предписаний и запретов, за исполнением которых следили вожди или старейшины племени, олицетворявшие первые формы власти, еще не требовавшие (и не допускавшие) юридического закрепления. Произошедшее в дальнейшем естественным образом разделение труда оказалось предпосылкой возникновения частной собственности, что, в свою очередь, столь же естественным образом привело к возникновению государства и права. Проблемам государства и права посвящали свои исследования Платон, Аристотель. Платон даже считал, что только философы должны управлять государством. Аналогичную позицию обосновывал в Китае Конфуций, в то время как Лао-Цзы считал, что философы должны быть советниками государей. Длительное время в мире господствовала монархическая форма правления, легитимность этой власти и устанавливаемых ею прав и обязанностей поддерживалась религией. (В XIX в. в России была выведена ее своеобразная формула: «Самодержавие. Православие. Народность».) Никакое право не может быть выше, чем общее культурное развитие общества, а вот социально-культурное развитие неизбежно приводит к изменениям в праве и даже пересмотру его оснований. В Европе такая задача встала с развитием капитализма, что привело к появлению концепций естественного права и общественного договора (Т. Гоббс, Дж. Локк, Ж.-Ж. Руссо). Руссо ставил под сомнение право монархических династий, выступая от имени Бога, навязывать свою волю народу. Философ считал, что любое право, любая форма государственного устройства должны представать перед судом Разума как наиболее полномочного права. При этом Руссо задается вопросами: при каких условиях группа людей, называющих себя государством, может обладать правом на это? Как сочетать естественные права каждого гражданина (нажизнь, свободу, собственность, позже — на труд и образование) с обязанностью подчиняться установлениям государства, как добиться того, чтобы каждый, соединяясь со всеми, подчинялся только самому себе и оставался столь же свободным, как прежде? В качестве единственно практически полезного и теоретически обоснованного решения дилеммы он предлагает концепцию общественного договора между всеми членами общества об учреждении правительства и добровольном подчинении установленным им законам. Тем самым предполагается, что каждый гражданин государства подчиняется законам, им же и по его воле учрежденным, являясь законопослушным законодателем. При этом Руссо не забывает добавить, что если государство обманет народ, тот получает полное моральное право свергнуть его. Тогда же был обоснован принцип разделения законодательной, исполнительной и судебной властей (Ш. Монтескье, «Декларация прав человека и гражданина», 1789), действующий в демократических государствах и по сей день. Философия права заняла значительное место в трудах Канта и Гегеля. И. Кант выдвинул категорический императив поведения: «Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице других так, как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству»132. В более доступном изложении это звучит так: «Относись к другим так, как ты хотел бы, чтобы относились к тебе», и здесь налицо перекличка с античностью. Понимая безусловную необходимость права, Кант определял его как совокупность условий, при которых произвол одного может быть согласован с произволом другого по общему для них праву свободы. Как прогресс в понимании свободы представлялся общественный прогресс у Гегеля. Ему же принадлежит глубокая мысль о том, что «каждый народ имеет то правительство, которого заслуживает». Либеральная модель государства и права, преодолев наивность определенных положений общественного договора, и по сей день лежит в основе государственно-правового устройства многих стран мира. В современном понимании общее определение государства как такового выглядит так: «Основной институт политической системы, наделенный высшей законодательной властью, т. е. правом устанавливать и регламентировать социальные нормы и правила общественной жизни в пределах определенной территориальной целостности и использовать легитимные методы принуждения для их соблюдения по отношению ко всем членам общества» (см.: Новейший философский словарь. С. 178). Трудно поверить, что еще в начале XX в. не просто выдвигались, но даже обосновывались требования об отмене государства. Теоретик анархизма П. Кропоткин, справедливо полагая, что диктатура пролетариата окажется гораздо более жестокой и кровавой, чем власть свергнутой им буржуазии, предлагал после победы социалистической революции перейти к общественному самоуправлению. Первые попытки реализовать этот подход были предприняты в Красной армии, где было отменено звание офицеров — на очень короткое время, достаточное, чтобы убедиться в абсурдности такого «равенства». В.И. Ленин, возражая П. Кропоткину, писал, что государство не может быть отменено, оно может только естественным образом отмереть, но произойдет это только тогда, когда люди привыкнут жить по-человечески (курсив мой.
— В.Т.). Можно представить, как мы далеки от этого. Впрочем, буржуазные государства извлекли ценный урок из того, что произошло в советской России, и пришли к значительной либерализации, расширению прав и свобод граждан (недаром говорят о шведской и прочих моделях социализма). В таких случаях уместно говорить о минимизации государства, точнее о переходе от прямого управления к институциональному, когда часть полномочий государства делегируется гражданам, способным к их выполнению. В этой связи полезно вспомнить советы Дж. Карнеги, чье производство стало преуспевать лишь после того, как он нашел на ключевые посты людей, которые лучше него справлялись с работой на этих должностях. Базисной в общественном устройстве по-прежнему является постановка вопроса: «Государство для народа или народ для государства»? Неуважение к народу, пренебрежение его благом во имя «государственного блага», облекаемое во внешне привлекательные формулировки, становятся причиной развала государства. Советский Союз — тому пример. К числу теоретических проблем, имеющих важное практическое значение, относится проблема соотношения права и блага. Неолиберальные концепции считают права и свободы первичными по отношению к благу, а индивидуальное благо — первичным по отношению к общественному благу. Здесь именно права и свободы рассматриваются как источник, как стартовые условия любых благ. При таком подходе социальная справедливость представляется не как абстрактное равенство, а как обеспечение равных возможностей. Концепции перфекционизма и велферизма, напротив, отдают приоритет благу перед правом, а общественному благу перед индивидуальным. Перфекционизм (от англ, perfect — превосходный) исходит из презумпции естественной доброты людей, искаженной эгоизмом и утилитаризмом сложившейся общественной системы. Велферизм (от англ, welfare — благосостояние) считает, что благополучие должно быть обеспечено всем людям независимо от их достоинств. Перфекционизм ориентирован на улучшение жизни людей, велферизм — на помощь им. Все перечисленные концепции имеют и реальное правовое воплощение. В современных документах ЮНЕСКО качество жизни оценивается более чем по ста позициям, включающим, помимо материального благосостояния, возможности досуга, отдыха, медицинского об служивания, доступа к культурным ценностям, ведь «материальное благосостояние является лишь необходимым, но недостаточным условием — для обеспечения морального благосостояния» (Э. Фромм). Значительное внимание привлекает к себе концепция Дж. Роулза — справедливости как честности. Имеется в виду, что каждый человек подвержен риску безработицы, болезней, техногенных и природных катастроф. Как честный человек, он, представляя и себя в такой ситуации, должен согласиться на максимизацию минимума, гарантированного каждому. В подобном же ключе рассуждает Ю. Хабермас, требующий не только равного обращения с каждым, но и солидарной ответственности за каждого, «вовлечения другого». Закон, имея принудительную силу, должен иметь и моральное основание. Как замечает М. Фуко («Надзор и наказание»), в отличие от классических представлений о власти (подчинение, запрещение, принуждение как прерогатива государства), для современных условий характерна иная «генеалогия власти» — скрытая, распыленная, противоречивая, которая реализуется неразрывно со знанием, когда каждый, находясь под наблюдением, потенциально или реально («всеподнадзорно»), должен постоянно следить за собой («социальная оптика»). Таким образом, «власть дисциплинирует и нормирует индивидуальное поведение» (социальные «физика» и «физиология»). Конечно, не следует идеализировать достижения демократии ни в одной стране (в том числе и в тех, которые позволяют себе говорить о ней от имени всего человечества и навязывать ее). У. Черчилль заметил, что демократия — далеко не идеальная форма правления, но лучшей пока не придумано. Достижения в этой области нашли свое отражение во «Всеобщей декларации прав человека», принятой ООН в декабре 1948 г. и долгое время недоступной для ознакомления в СССР. Теперь мы можем прочесть в ст. 1: «Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства». В ст. 2: «Каждый человек должен обладать всеми правами и всеми свободами, провозглашенными настоящей Декларацией... независимо от расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального положения, имущественного, сословного или иного положения». В ст. 98 говорится об «обязанностях перед обществом, в котором только и возможно свободное и полное развитие... личности»133. Вопросы и задания 1. Какое отношение имеет философия к проблемам науки о государстве и праве? 2. В чем сущность концепций естественного права и общественного договора? 3. Каковы современные представления о соотношении блага и права, свободы и права? 4. Каковы основополагающие положения «Всеобщей декларации прав человека»?