4. Аналитичность и реальность логики

Логика универсальна в том смысле, что ее законы относятся к понятиям вообще и не имеют каких-либо содержательных ограничений для своего применения.

Универсальность законов логики часто ставилась под сомнение. Гегель полагал, что законы диалектики опровергают или, по крайней мере, ограничивают действие законов формальной логики. А. Бергсон считал, что формальная логика не имеет никакой силы за сферой исследования твердых тел и механических движений. Брауэр ограничивал логику в ее применении к бесконечным множествам. Биркгофф и

Нейман претендовали на создание особой логики квантовой механики, заменяющей в этой науке обычную логику, т. е. считали возможным обусловить законы логики типом научных теорий или характером предмета, к которому они относятся.

Все эти опровержения универсальности логики имеют общую основу: они исходят из понимания логических принципов как некоторого рода индуктивных или квазииндуктивных обобщений, т. е. на явном или неявном признании тезиса, согласно которому все нормативные принципы, регулирующие познание, проистекают уїз опыта и являются, в конечном итоге, отражением определенных аспектов опыта. Праксеологическая теория логики отвергает такого рода релятивизм как противоречащий сущности логического знания.

Логика априорна, поскольку ее принципы не зависят от опыта в своем генезисе и предшествуют любому акту мышления в качестве его предварительного условия. Логика не основана на психологии: ее законы относятся не к состояниям сознания и не к операциям мышления, а лишь к структуре языка, в котором выражаются результаты мышления. Эта структура задается общей деятельностной ориентацией мышления и имеет не большее отношение к психологии, чем ко всякой другой науке. Законы логики как законы телеологические принципиально отличаются от законов опытных наук, имеющих индуктивный или квазииндуктивный статус. Мы можем говррить об априорности логики, понимая под этим внеопытный, необходимый и универсальный характер ее законов.

Важнейшей особенностью логики является аналитичность ее принципов. Тезис об аналитичности законов логики становится достаточно очевидным уже из простого их рассмотрения, которое показывает, что каждый такой закон является не чем иным, как разъяснением используемых в нем исходных смыслов, таких как «не», «и», «или» и т. п. Утверждая, что из Мх F(x) следует Зх F(x), мы опираемся на интуитивно ясное понимание отношения между целым и частью и неприемлемость того положения, чтобы некоторый признак, принадлежащий всем объектам, не принадлежал бы некоторым из них. Это противоречило бы принятому смыслу слов «все» и «некоторые».

Аналитичность логики проистекает из ее функции как универсальной языковой нормы. Отображение содержания в суждениях может происходить только через соподчинение значений на основе предварительно принятых смыслов, которые мы называем логическими константами. Необходимое требование к константам, проистекающие из сущности языковой коммуникации, — это стабильность и общезначимость. Если принятые смыслы обладают стабильностью и общезначимостью, то возможны преобразования суждений в соответствии с этими смыслами, которые и составляют сущность логического анализа языка.

Органическая связь логики с онтологией проистекает из того обстоятельства, что только онтологические представления могут дать систему стабильных и общезначимых смыслов, лежащих в основе кодирования предметного содержания в суждениях, в основе понимания этих суждений и установления безусловных смысловых тождеств между суждениями. Отсюда следует, что принципы логики — это те и только те утверждения, которые разъясняют смысл логических констант. Законы логики аналитичны, ибо они — не что иное, как описание первичных смыслов языка, на основе которых задаются все другие смыслы.

Философы-конвенционалисты допускают возможность иных логик, ибо логика, по их мнению, может быть изменена как любой принцип построения языка, принятый по соглашению или сформировавшийся стихийно. Онтологическая теория логики исключает такое понимание как основанное на заблуждении. Мы выяснили, что законы логики подчинены целевой установке мышления, являются раскрытием понятия истины применительно к форме суждений. Это значит, что принципы логики являются аналитическими на двух уровнях: каждый из принципов раскрывает смысл содержащихся в нем констант, и все принципы вместе раскрывают гносеологическое определение истины применительно к форме суждений. Этот второй уровень аналитичности является более глубоким и определяющим. С этой точки зрения мы можем понять то обстоятельство, что система смысловых констант, лежащих в основе логики, с самого начала формируется как определенная целостность, соответствующая своей функции: она должна быть общезначимой (категориально определенной) и достаточно полной для выражения структуры возможных суждений.

В отличие от математики логика является системой чисто нормативного знания. Система законов может пониматься либо как описание некоторых связей в предмете, либо как система норм, которым должно подчиняться это описание. Любой признанный теоретический закон является одновременно и нормой, и кажется естественным предположить, что всякая норма, в свою очередь, покоится на некотором теоретическом основании. Так думал Гуссерль, полагая, что и арифметика, и логика в одинаковой мере являются теоретическими дисциплинами. Арифметика имеет несомненную теоретическую направленность: она нацелена на описание идеальной предметности, на ее представление в понятиях безотносительно к какой-либо нормативной функции. Гуссерль прав в том, что нормативность арифметики — явление вторичное, возникающее на основе ее теоретической зрелости.

Анализ, однако, показывает, что принципы логики с самого начала формируются не как законы описания, а как законы долженствования, они говорят не о том, как связаны значения и смыслы в практике мышления, а о том, как они должны быть связаны в соответствии с критерием истинности. Логика, таким образом, не отражательная, а телеологическая, чисто нормативная наука, проистекающая исключительно из целевой ориентации мышления. Она представляет собой проекцию цели мышления на его языковую форму. В своей аргументации Гуссерль упускает из виду наличие универсальной нормативности, которая не предполагает каких-либо теоретических предпосылок. Мир значений и их связей — не предмет описания для логика, а исключительно объект нормирования. То же самое относится и к понятию истины. Истинность в логике не предмет анализа, а лишь целевая интуиция, т. е. чисто регулятивное представление. Система строгих законов, связанных с понятием истинности, может быть только системой внешних норм, причем формулировка этих норм не предполагает сущностного описания каких-либо реальных аспектов мышления, точно так же как формулировка общего принципа причинности не предполагает исследования конкретных причинных связей.

Здесь мы имеем принципиальное различие между арифметикой и логикой как двумя понятийными системами, непосредственно связанными с универсальной онтологией. Будучи онтологически определенной, логика как наука реализует особый тип связи с онтологической основой, который основан лишь на прояснении ее аналитического аспекта. Если арифметику мы можем понять как отражение в понятиях идеально предметных представлений, то для логики мы не имеем соответствующего позитивного аспекта онтологии, с которым она могла бы быть сопоставлена в качестве его теоретической экспликации. Логика в отличие от арифметики не эксплицирует синтетических истин онтологии, а лишь проясняет лежащие в их основе фундаментальные (категориальные) смыслы, такие, как «и» (сосуществование во времени), «или» (возможное разделение существования во времени) и т. п.

Тем не менее, логика является реальной в смысле ее необходимой коррелятивности с универсальной онтологией. Теоретическая система является реальной в отношении некоторого содержания, если ее принципы осмыслены в рамках этого содержания и если эта система запрещает некоторые ситуации. Ясно, что оба этих требования выполняются в отношении между логикой и онтологией. Различие в плане синтетичности-аналитичности принципов здесь не существенно, так как оно говорит не об осмысленности или неосмысленности этих принципов, но лишь о различном распределении смысла (между субъектом и предикатом в предложении как лингвистической системе) в принципах и в их системе.

Система теоретического знания указывает нам на некоторую градацию типов реальности, идущую от физики к логике. Физическая теория реальна в том смысле, что она имеет предмет исследования, который определяет состав ее принципов и является основой их корректировки. Первичные математические теории обладают квазипредметом (интуитивной основой), который определяет состав их принципов, но не является источником контрпримеров. Система логических принципов не имеет предмета в каком-либо смысле и как чисто нормативная наука определяет свой состав исключительно общей целью знания. Тем не менее ее онтологическая основа не может быть оспорена, ибо смыслы, которые она фиксирует, относятся к онтологии и задают некоторую структуру нашего мира30.

Логика фиксирует в себе предельно бедное онтологическое содержание. Но это сущностно необходимое содержание, ибо именно оно определяет структуру реальных суждений и обеспечивает саму рацит ональность мышления. Онтологическая реальность (означенность) логических норм является их сущностным признаком и дает нам важный критерий определения истинного состава логики.

Логика как наука характеризуется также особой самоочевидностью своих принципов. Мы говорим, что принципы логики даны нам с аподиктической очевидностью, подчеркивая тем самым, что очевидность этих принципов качественно иная, чем очевидность эмпирических утверждений, обоснованных опытом. Мы выяснили, что аподиктическая очевидность — это очевидность праксеологическая, особая очевидность, имеющая деятельностное происхождение. Анализ прак- сеологических истоков логической очевидности позволяет понять ее обосновательный статус. С этой точки зрения является безусловно истинным положение Гуссерля о том, что самоочевидность принципов логики является их истинным и полным обоснованием.