Основные принципы философии эмпириомонизма

В основе эмпириомонизма лежат три важнейшие установки богдановского миропонимания.

Первая — наивный реализм. А.А.Богданов согласен с человеком практики, что вполне естественно для него как марксиста: «Человек практики, хотя бы самый крайний индивидуалист, принимает вещи как вещи, а не как психические факты, и признает, что они именно таковы, как он их чувственно воспринимает, а не тайна, скрытая где-то «в себе», под оболочкой явлений»23.

Вторая. Будучи наивным реалистом на практике, А.А.Богданов строит свой эмпириомонизм таким образом, что эта философская система оказывается принадлежащей тому же ряду, «к которому принадлежат «материалистические» системы: это, следовательно, идеология «производительных сил» технического процесса»24.

Третья. Все миросозерцание А.А.Богданова проникнуто духом монизма. «Познание, — по его мнению, всегда тяготеет к единству, к монизму»25. Философия, с его точки зрения, «есть не что иное, как именно стремление соорганизовать воедино опыт, раздробленный и разрозненный силой специализации. В этом смысл и значение философии, в этом ее историческая необходимость»26.

Задача понимания сути философской позиции А.А.Богданова — его эмпириомонизма — требует от нас обращения к истокам его философских размышлений. Историю античной философии и философии Нового времени он пытается интерпретировать в терминах материалистической подстановки, под чем, как можно судить, следует понимать представление элементов наличного опыта, т.е. явлений, в терминах, так или иначе связанных с материальным миром, «материальностью». А.А.Богданов усматривает в истории античной философии и философии Нового времени «три весьма сходные ступени развития материалистической подстановки»: сначала она имеет «жизненно-конкретный характер» (милетская школа, Ф.Бэкон), затем переходит в «безжизненную, абстрактную форму» (древняя атомистика, геометризм Гоббса), и, наконец, становится «неопределенной, расплывающейся» (Протагор, Локк). В Новой философии есть еще и четвертая фаза, которая отсутствует в античной философии: здесь «подстановка представляется совсем уничтоженной, на самом деле существует в скрытом виде. Эта фаза — новейший эмпиризм»27.

В материализме последних веков, по мнению А.А.Богданова, «на первый план выступают вопросы метода; но они в свою очередь находятся в неразрывной связи с характером подстановки: она сама есть основной метод, логически определяющий другие, а в сущности, их резюмирующий, объединяющий (курсив мой. — B.C.)28. Развитие той же самой «тенденции научно-положительных методов познания», которая была характерна для материализма последних веков, А.А.Богданов усматривает и в новейшем эмпиризме; он, однако, «стремится освободить» методы познания «от материалистической подстановки, которую считает искажением опыта». Его точка зрения такова: «для познания нет иного материала, кроме данных опыта, и чем ближе оно к ним держится, тем точнее описывает их наличную связь, тем совершеннее достигает своей цели» (курсив мой. — B.C.)29.

Как же следует трактовать опыт? А.А.Богданов считает, что надо отвергнуть характерное для прошлой философии чисто индивидуалистическое понимание опыта как сводящегося «к индивидуальным ощущениям и представлениям». «И вещи, и ощущения, лишь то и другое вместе образует систему опыта; то и другое одинаково — материал для познания»30.

Основная задача познания по отношению к наличной системе опыта, по А.А.Богданову, и здесь он следует за Р.Авенариусом и Э.Махом, состоит в том, чтобы «ориентироваться в ней с возможно меньшим трудом, с возможно большей полнотой и точностью», стремясь при этом к «практически пригодной ориентировке» и реализуя «экономическую (в смысле "просто экономии") природу познания»; последнее достижимо «посредством разложения системы опыта на составные части и выяснения их взаимной связи», а также с помощью «критики опыта», устраняющей «примыслы» обыденного сознания, подобные «идолам» Ф.Бэкона31. В конечном счете, по мнению А.А.Богданова, «познание должно взять мир опыта таким, каков он есть в действительности, каким он дан людям в их наблюдениях и каким выступает в их критически проверенных высказываниях; познание должно разложить его на простейшие части, на «элементы» и установить связь этих элементов»32.

Следует высказать некоторые замечания по поводу предложенной А.А.Богдановым программы развития философской теории познания. Нет слов, замысел А.А.Богданова хорош, и он действительно идет в русле традиции развития «научно-положительных методов познания». Однако может ли человек в своем опыте «взять мир опыта таким, каков он есть в действительности»?

Ведь в этом-то и состоит кардинальная философская проблема, над которой бьется человечество, начиная, как минимум, с элеатов, и, как хорошо известно, каждое предложенное решение этой проблемы оказалось в том или ином аспекте ущербным, неадекватным. Критика опыта при этом — важный инструмент философского познания, но его применение автоматически задачу не решает: априоризм Канта — яркое тому свидетельство, да и собственные богдановские аргументы против эмпириокритицизма говорят о том же.

Очевидно также различие двух задач, сформулированных А.А.Богдановым в последнем приведенном его утверждении: первая — «взять мир опыта таким, каков он есть в действительности, и вторая — «каким он дан людям в их наблюдениях и каким выступает в их критически проверенных высказываниях».

В философской концепции А.А.Богданова важную роль играет идея тождественности элементов физического и психического опыта, которую он заимствует у эм- пириокритиков. В физическом опыте, говорит он, человек имеет дело с различными телами, например деревом, которое разлагается им на комплекс элементов опыта — пространственную форму, цвет, запах, твердость и т.д., т.е. на чувственные элементы соответствующей среды. В психическом опыте, например, того же самого дерева его восприятие разлагается на элементарные ощущения пространственной формы, цвета, твердости и мягкости, тепла и холода, запаха и т.д. Физические и психические комплексы, считает А.А.Богданов, состоят из одинаковых элементов: «То, что является чувственным элементом среды в одном случае, называется элементарным ощущением в другом. Значит ли это, что тело и восприятие тела одно и то же? Отнюдь нет. Элементы тождественны, но связь их различна»33.

Сформулированный А.А.Богдановым тезис о тождественности элементов физического и психического опыта мне кажется очень сильным. Возможно, сказывается мое глубинное марксистское воспитание, да к тому же еще, скорее всего, в духе далеко не самой разумной интерпретации философского марксизма. Утверждение А.А.Богданова о различии связей элементов физического и психического опыта, конечно, бесспорно, но есть ли у него достаточно оснований утверждать тождественность элементов того и другого опыта? Мне кажется, нет. Эти элементы коррелируют друг с другом, они могут быть подобными, аналогичными и т.п., но если они тождественны, то — кроме контраргументов, связанных в конечном счете со спецификой физического и психического миров, можно высказать и следующий логический аргумент — в этом случае и связи их также должны быть тождественными (?!). Таким образом, в тезисе о тождественности элементов физического и психического опыта, по-видимому, заключена существенная трудность богдановской философии эмпириомонизма.

Поскольку А.А.Богданов не оставил систематического изложения эмпириомонизма, попытаемся теперь кратко суммировать его основные положения.

1. В основу богдановского эмпириомонизма положены понятия опыт и организованность. При этом эмпириомонизм «устраняет понятия материи и духа, как неточные и запутывающие анализ»34, но пользуется, однако, «сопоставлением физического и психического опыта и, исследуя их соотношение, приходит к выводу, что из этих двух областей опыта физическое представляет высшую ступень организованности, а следовательно, и производную. Психический опыт организован индивидуально, физический — социально, т.е. это различные фазы организующего процесса, из которых относительно первичной является психическое»35. Считать эту позицию идеализмом «было бы в высшей степени ошибочно»36. В справедливости сказанного нас убеждает следующая цитата из А.А.Богданова: «И вот среди непосредственных комплексов, подставляемых под физический опыт, нам и следует искать аналогов природы и духа, чтобы установить их взаимное отношение. Поставив такой вопрос, мы получаем очевидный ответ: «природа, то есть низшие, неорганические и простейшие органические комбинации, есть генетически-первичное, дух, то есть высшие органические комбинации, ассоциативные и особенно те, которые образуют опыт — генетически вторичное»31.

Необходимо отметить, что Г.В.Плеханов (в работах «От обороны к нападению», «Materialism militans»), а вслед за ним и В.И.Ленин (в «Материализме и эмпириокритицизме»), по-видимому, совершенно ослепленные энгельсовскими формулировками, не только не поняли этих достаточно ясных богдановских утверждений, но скорее всего просто их исказили (в случае с «Материализмом и эмпириокритицизмом» это легко показать38). А отсюда возникла легенда о А.А.Богданове как субъективном идеалисте и т.п. 2.

Характеризуя опыт, А.А.Богданов считает, что надо решительно отвергнуть присущее прошлой философии, например у сенсуалистов, «субъективное, чисто индивидуалистическое понимание» опыта как всецело сводящегося «к индивидуальным ощущениям и представлениям». Это — «извращение действительного опыта, каким он непосредственно дан познающему». «Что же именно следует признать непосредственно-данным? И вещи, и ощущения, лишь то и другое вместе образуют систему опыта; то и другое одинаково — материал для познания»39. 3.

В богдановской трактовке понятия опыт очевидно влияние эмпириокритицизма, с которым, однако, А.А.Богданов расходится по ряду принципиальных моментов. В частности, в противоположность Юму и махистам А.А.Богданов считал причинную связь неотъемлемым элементом научного и философского познания, и эволюция представлений о причинной связи, по его мнению, определяла разные эпохи человеческого миропонимания. Высшей формой причинности, по А.А.Богданову, является социально организованная трудовая причинность. Аналогичным образом А.А.Богданов считал основной задачей познания не описание исследуемых объектов, как утверждали эмпириокритики, а их объяснение. 4.

Существенной частью эмпириомонизма являлась концепция социоморфизма, в которой утверждалась универсальная применимость в научном познании так называемой основной метафоры, «представляющей явления внешней природы по образцу человеческих действий»40.

«Согласно закону социоморфизма ... схема диалектики, создавшаяся в одной области социального опыта, может применяться и за ее пределами, к другим областям явлений, социальных и внесоциальных. На деле она оказывается чрезвычайно гибкой и удобной, так что допускает очень широкое применение»41.

5. Одна из наиболее оригинальных идей эмпириомонизма — это идея подстановки, которая, по сути дела, пилялась прообразом метода моделирования, получившего столь большое распространение в науке и философии XX в.