Жан-Жак Руссо (1712—1778), возможно, один из самых интересных и противоречивых философов французского Просвещения. Он описал свой жизненный путь в автобиографической «Исповеди». Родился Руссо в небогатой семье, с ранних лет познал все тяготы жизни.
Отец отдал его на обучение к некоему ремесленнику, но Руссо, не вынеся издевательств мастера, убежал от него и долго странствовал, пока о нем не позаботилась случайно встреченная им некая молодая богатая женщина. Она занялась его образованием и воспитанием (хотя справедливости ради следует отметить, что практически всему Руссо обучался сам), впоследствии Руссо долгое время жил с ней гражданским браком. Потом он женился на простой безграмотной женщине по имени Тереза, имел от нее пятерых детей, которых отдал в воспитательный дом1. После написания ряда работ, особенно педагогического романа «Эмиль, или О воспитании», начались преследования Руссо. Он вынужден 4 5 6 7 8 9 странствовать, спасаясь от правительства Франции, стремившегося заточить его в тюрьму. В это время Руссо ссорится практически со всеми своими бывшими друзьями — сотрудниками по «Энциклопедии» — Вольтером, Гольбахом и даже с одним из своих лучших друзей — Д. Дидро. Руссо был не только философом, но и очень известным писателем (роман «Юлия, или Новая Элоиза» является первым произведением, написанным в жанре сентиментального романа), и композитором (его опера «Деревенский колдун» пользовалась огромной популярностью). Социальная философия Знаменит Руссо стал после того, как в 1750 г. он представил свою работу на объявленный Дижонской академией конкурс на тему: «Способствовало ли возрождение наук и искусств очищению нравов». Работа Руссо заняла на этом конкурсе первое место, хотя и была написана в совершенно ином ключе, чем все остальные представленные работы. Руссо развивал идею о том, что ни науки, ни искусства не способствуют улучшению нравов, а, наоборот, играют совершенно противоположную роль. Он указывал, что науки вредны, поскольку создают неестественные условия жизни в обществе. Науки и искусства существуют сами для себя, для очень небольшого слоя людей. Поэтому наука и искусство, по образному сравнению Руссо, «обвивают гирляндами цветов оковывающие людей железные цепи, заглушают в них естественное чувство свободы, для которой они, казалось бы, рождены, заставляют их любить свое рабство и создают так называемые цивилизованные народы» (5, т. 1, с. 45). Кроме того, они сами по себе возникли из наших пороков: «Астрономия имеет своим источником суеверие; красноречие — честолюбие, ненависть, ложь, лесть; геометрия — корыстолюбие; физика — праздное любопытство» (5, т. 1, с. 53). «Науки и искусства влекут за собой еще большее зло — роскошь, порожденную, как и они сами, людской праздностью» (5, т. 1, с. 55). Они создают ложные ценности: добродетель не ценится, вместо нее ценят изысканность стиля, никто не спрашивает о человеке, честен ли он, спрашивают — есть ли у него дарования. Хотя, конечно, науки и искусства нужны: Руссо не был таким уж мракобесом. Но в духе Просвещения он указывал на то, что нужен союз правителей и народа, дабы науки и искусства развивались так, чтобы не приводить к порче нравов. Среди других работ Руссо выделяется «Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми» (1755). Здесь Руссо развивает идею общественного договора, знакомую нам по философии Т. Гоббса. Однако идеи Руссо отличаются от тех, которые развивал английский философ. По мысли Руссо, человек по природе добр, а плохим становится в развитом, цивилизованном обществе. В первобытном состоянии люди равны, всё добывают своим трудом, и потому нет ни зависти, ни насилия. В качестве нравственного регулятива поведения людей выступает не страх, как считал Гоббс, а сострадание: «...совершенно очевидно, что сострадание — это естественное чувство, которое, умеряя в каждом индивидууме действие себялюбия, способствует взаимному сохранению всего рода.
Оно-то и заставляет нас, не рассуждая, спешить на помощь всем, кто страдает у нас на глазах; оно-то и занимает в естественном состоянии место законов, нравственности и добродетели» (4, с. 98). В этом обществе все люди здоровы, счастливы, и это — самая счастливая эпоха за все время существования человечества. Начало всех бед было положено появлением собственности: «Первый, кто, огородив участок земли, придумал заявить: “Это мое!” и нашел людей достаточно простодушных, чтобы тому поверить, был подлинным основателем гражданского общества. От скольких преступлений, войн, убийств, несчастий и ужасов уберег бы род человеческий тот, кто, выдернув колья или засыпав ров, крикнул бы себе подобным: “Остерегитесь слушать этого обманщика; вы погибли, если забудете, что плоды земли — для всех, а сама она — ничья!”» (4, с. 106). Со временем появляется железо, вырастает на этих участках хлеб, начинается торговля, так что и хлеб и железо есть зло для человечества, ибо приводят к еще большему неравенству: «Золото и серебро — на взгляд поэта, железо и хлеб — на взгляд философа — вот что цивилизовало людей и погубило человеческий род» (4, с. 114). Чтобы уничтожить неравенство, приводящее людей к несчастьям и бедствиям, пишет Руссо, нужно отвергнуть цивилизацию и вернуться в то состояние блаженства, в котором существовали первобытные люди. Вольтер тут же откликнулся на это произведение Руссо и ехидно заметил, что еще не было такого произведения, в котором человек так старался бы показать свою собственную глупость, и что, может быть, кто-то и последует идее Руссо, и лично он и рад бы, но не может, поскольку уже разучился ходить на четвереньках, да и возраст у него уже такой, что он то и дело обращается к врачам. Своеобразно отреагировал Руссо на гибель Лиссабона: ничего плохого в том, что погибло несколько десятков тысяч человек, он не видит, потому что для истории иногда полезно такое самоочищение, тем более что люди погибли по своей собственной вине — в Лиссабоне были 6—7-этажные здания, поэтому они и разрушились, а если бы люди жили в лесу, они бы этого землетрясения и не заметили. Руссо, развивая далее положения об общественном договоре, обращает внимание на то, что «человек рождается свободным, но повсюду он в оковах» (4, с. 198). Когда люди отошли от состояния первозданной свободы и счастья, то они стали понимать, что миром начинают править сильные. Эти сильные подавляют права и свободы других людей. Поэтому, стремясь сохранить хоть какую-нибудь свободу отдельной личности, народ объединяется и приходит к договору, на основе которого власть передается некоей части народа. Каждый человек отдает часть своей свободы или одному человеку, или нескольким людям, которые наделяются правами управления. Но при этом вся власть остается у народа: сувереном, по терминологии Руссо, является народ, и суверенитет народа неотчуждаем, неотделим. Народу принадлежит вся полнота законодательной власти, а избранным ими правителям принадлежит только исполнительная власть. В мире правит общая воля людей — суверенов, и если некий человек не подчиняется этой воле, то судебная власть заставляет его подчиниться этой воле. Даже по терминологии мы видим, насколько идеи Руссо современны. В дальнейшем, к сожалению, общественный договор стал нарушаться, поскольку правительство, не довольствуясь долей исполнительной власти, стало силой присваивать себе и законодательную власть. Часто интересы у правительств начинают главенствовать над общей волей, так что общая воля оказывается обманутой. В таком случае возможен и необходим революционный способ борьбы с таким правительством, чтобы народ-суверен, власть которого неотделима и неотчуждаема, вернул себе эту власть.