В.А. Тишков РОССИЙСКАЯ НАЦИЯ И ЕЕ КРИТИКИ

Несмотря на то что понятия “народ” и “нация” употребляются разными авторами в разных смыслах, мы все же будем исходить из общепринятых и наиболее употребляемых в мировой науке и в общественно-политической практике категорий.

Народ и нация чаще всего рассматриваются как синонимы. Слово “народ” как согражданство носит более обыденный характер и под ним, как правило, имеется в виду население страны. “Британский народ”, “испанский народ”, “бразильский народ”, “канадский народ”, “австралийский народ”, “китайский народ”, “норвежский народ” означают население соответствующих государств, и эти названия ничем не отличается от варианта “народ Великобритании” или “народ Австралии”. Тот же самый смысл носят атрибутивные языковые обозначения жителей страны по ее названию (политонимы): британцы, испанцы, бразильцы, канадцы и т.п. Под этой категорией могут пониматься все жители страны разной этнической принадлежности, включая иммигрантов, но в определенных контекстах или в политико-административных целях иммигранты (тем более, если они не граждане) не считаются частью соответствующего народа.
Понятие “нация” носит более строгий и более политический характер. Оно нагружено символическим и эмоциональным смыслами, но по сути подразумевает народ в смысле государственного территориального сообщества. Связь понятий нация и государство отражена в сложной категории “нация-государство” (nation-state). Это есть общепризнанное обозначение всех суверенных государств мира, входящих в Организацию Объединенных Наций и считающих себя государствами-нациями. Некоторые отечественные эксперты пытаются разделить два понятия: нация-государство и национальное государство, имея в виду под последним некое “выкованное историей” государство. Как писал ныне покойный А.М. Салмин, “идеология государства-нации по-настоящему органична, пожалуй, только для национальных государств, а эти два понятия при всей их близости в обыденной жизни - неполные синонимы”1. Для А.М. Салмина Франция - это национальное государство, а Россия - нет, ибо во Франции все считают себя “французами”, а в России сохраняется непонятное различие между “русскими” и “россиянами”. Но на самом деле таких двух категорий не существует: national state или nation-state - это одно и то же. Более того, среди всех суверенных государств - членов ООН нет таких, которые не считали бы себя национальными2.
Для некоторых целей (особенно для политиков и для бюрократии) различие между нацией-согражданством и народом-населением может проходить в смысле формального гражданства или индивидуальной интегрированности, но эти различия несущественны и зависят больше от традиции словоупотребления, чем от содержания понятий. “Британская нация”, “испанская нация”, “бразильская нация”, “канадская нация”, “китайская нация” и т.п. - это жители страны разной этнической принадлежности, но (в отличие от слова “народ”) из подобных понятий уже более определенно исключаются не гражда
не и недавние иммигранты - те, кто еще не интегрировался в достаточной степени в социально-культурную среду основного населения.
Действующая повсеместно категория “национальность” (nationality) обозначает граждан той или иной страны и также имеет языковой вариант “национал” (national), что свидетельствует о принадлежности индивида к той или иной нации. “Британский национал” (British national), “канадский национал” (Canadian national), “испанский национал” (Spanish national) - это представители соответствующих наций, независимо от этнической, языковой и другой (расовой или религиозной) принадлежности. Гражданин Великобритании (англичанин, ирландец, шотландец, уэльсец или выходец из иммигрантов) есть член британской нации. Канадские франкофоны (главным образом жители Квебека - квебекцы), англофоны, индейцы и эскимосы, иммигранты итальянского, украинского или русского происхождения - все они канадцы, если имеют канадское гражданство и достаточно интегрированы (обычно предоставление гражданства связано с интеграцией, если оно не куплено или пожаловано за особые заслуги).
Конечно же, в испанскую нацию входят не только кастильцы, но и каталонцы, баски, галисийцы и другие граждане Испании, независимо от регионально-культурных различий и регионально-этнических идентичностей. Каталонец является одновременно представителем испанской нации. Конечно, есть часть радикальных элементов, например, баскские экстремисты или квебекские сепаратисты, которые могут отвергать принадлежность к испанской или канадской нациям. Но эти крайние случаи только подтверждают норму: подавляющее большинство басков и каталонцев считают себя испанцами, а основная часть квебекцев - канадцами. Данную закономерность подтверждают как референдумы среди населения, так и общенациональные празднования спортивных побед, как, например, “испанской Барселоны” (обратите внимание: не каталонской, а испанской, хотя Барселона - это столица Каталонии!) в европейском футбольном чемпионате или канадской хоккейной команды, где более половины игроков - франкофоны.
Население государств, как в прошлом, так и в настоящем (т.е. всегда!) было многоэтничным, а нередко отличалось также сложностью в религиозном и расовом отношениях. Для современных государств многоэтничность и поликонфессиональность народа (или нации) - абсолютная норма.

В равной мере это относится и к языковой ситуации, ибо одна из отличительных характеристик этнических групп - язык, и очень мало народов или наций, представители которых говорили бы на одном языке (среди мексиканцев около 10% составляют индейцы-аборигены, говорящие на языках групп майя и ацтеков, а швейцарцы используют четыре языка - немецкий, французский, итальянский и рето-романский и т.п.). Поэтому нации - многоязычны, хотя чаще всего по причинам демографического большинства или удобства коммуникации доминирует какой-то один или два языка. Им в целях бюрократического управления и консолидации населения страны могут придаваться официальные статусы. Имеющиеся различия (этнические, языковые, религиозные и даже расовые) относятся к категории культурных, и многокультурный характер населения ныне признается практически всеми государствами-нациями3.

Однако существуют государства, идеологии и религиозные системы, не признающие культурную сложность наций и культурную свободу человека. Так, например, ислам фундаменталистского толка отвергает возможность выхода из религии, а в политике насаждает представление об исламской ум- ме как своего рода нации-общности на основе веры, а не государства. В некоторых государствах недоминирующая религия подвергается гонениям, а в иных (с коммунистическим правлением) любая религия отрицается как “опиум для народа”. Есть государства-нации, которые долгое время утверждали себя как целостность на основе мифов о расовой и этнокультурной гомогенности, например, мифа о “белой Австралии”, который был демонтирован только в последние два десятилетия, причем настолько радикально, что австралийская нация приветствовала мировую аудиторию из олимпийского Сиднея аборигенно-этническим разнообразием как своего рода визитной карточкой страны. Концепты многорелигиозной, многорасовой и мно- гоэтничной нации и единого народа с разной степенью успешности существуют в таких странах, как Индия, Пакистан, Индонезия, Новая Зеландия, Филлипины и т.д. Формула “единство в многообразии” находится в арсенале многих стран - от огромной Индии до маленькой Ямайки (на ямайском долларе написано “Из многих - один народ”).
И, наконец, есть государства, где укоренилось представление о нации как об этнической целостности, говорящей на одном языке и имеющей свой особый характер (“этническую психологию”) и даже этногенофонд. Эта доктринальная и политическая традиция восходит к австро-марксистам и к российским большевикам и утвердилась она главным образом в СССР и в регионе его идеологического и политического влияния. Но в Восточной Европе, особенно после распада СССР, концепт культурной нации (этнонации) стал второстепенным по отношению к концепту политической нации. Им достаточно условно обозначают этническую диаспору (все венгры или все поляки в мире как представители венгерской и польской “культурной нации”). При этом ответственные и грамотные люди понимают, что венгерская нация - это прежде всего граждане Венгрии, польская нация - это граждане Польши, а господа Джордж Сорос, Збигнев Бжезинский и Ричард Пайпс - это представители американской нации смешанного венгерско-еврейского и польско-еврейского этнического происхождения.
В силу ментальной инерции и влияния этнического национализма государства бывшего СССР продвигаются крайне трудно от концепта этнонации к концепту гражданской нации. Многим политикам, ученым и этническим лидерам кажется, что признание второго означает отрицание первого. Поэтому во всех этих странах остается в обиходе представление о нации как об этнической общности, которая образовала соответствующее государство и является его собственником, включая даже воздушное пространство. Этническая и языковая сложность постсоветских наций отвергается, а граждане, не принадлежащие к “титульной” этничности, переведены в категорию национальных меньшинств без членства в нации. В этом заключается радикальное отличие от мирового концепта меньшинств, ибо в Финляндии шведское национальное меньшинство входит в состав финляндской нации вместе с этническими финнами, саамами и местными русскими.

В Российской Федерации сохраняет доминирующее положение аналогичное понимание нации как типа этнической общности с тем только отличием, что вместо концепта “нация-меньшинства” существует концепт “многонациональности”: все этнические общности есть народы или нации, а вместе они составляют “многонациональный народ”. В статусе “народ России” специалисты и политики считают проживающих в стране 300 австрийцев, 300 албанцев, 100 белуджей, 400 голландцев, 100 грузинских евреев и 100 среднеазиатских евреев. Так создается раздутая номенклатура в более чем полторы сотни “народов России”. Российский народ как гражданская нация и его обозначение словом “россияне” или решительно отвергаются, или отрицание нации скрыто в тезисе формирования российской нации как проекта для будущего. Это отрицание, а не недостаток схожести и солидарности россиян, и есть основное препятствие для признания существования российской нации. Переубеждение таких отрицателей, собственно говоря, и есть “нациестроительство” или “формирование нации”.

<< | >>

↑

Источник: В.А. Тишков, В.А. Шнирельман. Национализм в мировой истории. 2007

Еще по теме В.А. Тишков РОССИЙСКАЯ НАЦИЯ И ЕЕ КРИТИКИ:

- Внешняя политика и международные отношения - Вопросы политологии - Геополитика - Государственное управление. Власть - История международных отношений - История политических и правовых учений - Общие вопросы политологии - Политика - Политическая философия - Политические исследования - Политические режимы и партии - Политология в Украине - Социальная политика - Социология политики -