Глава VI Традиционные для США типы политической ориентации личности: специфические особенности и социальные корни

Для человека, являющегося носителем идеологии и психологии индивидуализма в традиционных американских вариантах, было характерно специфическое отношение к политике. В центре его внимания чаще всего были конкретные проблемы, возникавшие в повседневной практике частного предпринимательства.

Но поскольку интерес к политике существовал, наиболее типичной формой его выражения оказывался политический либерализм в том его специфическом варианте, который получил в США распространение в XVIII—XIX вв. Политический либерализм и традиционный индивидуализм стали важнейшими, органически взаимосвязанными элементами того сознания, которое сохраняло господство в США на всем протяжении домонополистической стадии капитализма.

Личность, усвоившая установки индивидуализма, естественно принимала либерализм в качестве своей политической ориентации. Для нее рыночные отношения (спрос и предложение) служили эталоном всех отношений— и экономических, и политических. Механизм принятия политических решений рассматривался как реализация спроса и предложения. Политическая власть представлялась результатом конкурентной борьбы, в которой яжобы могут свободно участвовать все граждане. Последовательный либерал-индивидуалист признавал множественность, или плюрализм, субъектов политических отношений и их интересов. В качестве конечного и основного суверенного субъекта рассматривался индивид— гражданин США. Политические группировки и партии представлялись объединениями, свободно создаваемыми этими субъектами. Все политические институты, и в частности государство, рассматривались как функция конкурентных и договорных отношений субъектов политики, как результат совпадения, столкновения или согласования их интересов, воль и действий.

Либерал следовал той же логике рассуждения, которая была свойственна индивидуализму: предполагалось, что успех того или иного субъекта не только в сфере бизнеса, но и в политике зависит от его инициативы, энергии, настойчивости, воли, от способности трезво рассчитать конъюнктуру политической конкуренции или убедить в своей позиции других политических субъектов. Считалось, что успех зависит также и от случая, поскольку политика, как и рынок, включает стихийно складывающиеся ситуации, а значит, элемент случайности и риска.

Защитники «классического» либерализма полагали, что государство не должно вмешиваться в непосредственную экономическую деятельность или «частную» жизнь граждан, оно должно быть лишь гарантом частной собственности и свободного предпринимательства. Оно должно охранять общие «нормы-рамки», порядок, законы и «правила игры», обеспечивающие максимально эффективное функционирование капиталистической системы хозяйства. Государство также должно, как они утверждали, воплощать и защищать национальный суверенитет и целостность страны, охранять, а по мере необходимости и возможности расширять территорию свободного предпринимательства (войны с индейцами, присоединение Калифорнии, Луизианы, Техаса, покупка Аляски и т. д.). Оно также должно регулировать в интересах своих граждан-предпринимателей отношения с внешним миром, в том числе и в области внешней торговли или вывоза капитала.

Предполагалось, что внутренняя социально-экономическая деятельность государства должна ограничиваться главным образом принятием законов, которые регулировали бы присвоение и переход в частную собственность новых осваиваемых территорий, а также упорядочивали бы процессы эмиграции. «Классический» либерал, унаследовавший многие идеи просветительской философии, возводил в обязанность государства развитие образования (которое было средством подготовки необходимой рабочей силы и адаптации новых поколений эмигрантов к формам хозяйственной и производственной деятельности, получившим развитие в США).

На ранних этапах истории США, и прежде всего на этапе борьбы за независимость и буржуазной революции, политический либерализм оформился в полемике и борьбе с политическим консерватизмом, который выступал защитником докапиталистических, феодально-мо- нархичеоких и колониальных порядков. Консерватизм первоначально оформился в США как политическая ориентация сил, которые сопротивлялись буржуазно-де- мократическим преобразованиям, утверждению свободного предпринимательства и индивидуализма в качестве господствующих форм сознания и практики.

Консерваторы — апологеты феодально-патриархальных традиций — понимали общественную жизнь как воплощение неких неизменных законов. Они рассматривали индивида лишь в связи с сословием, семьей, общиной, сильным авторитарным государством. Они исходили из убеждения, что человек по своей природе несовершенен и греховен, а потому нуждается в строгих дисциплинарных ограничениях, задаваемых ему сверху и независимо от его субъективных желаний. Основанием консерватизма этого типа была идея о прирожденном неравенстве людей, о необходимости существования четкой социальной иерархии, а значит, и аристократии, прежде всего наследственной.

Такой консерватизм сохранял силу в США и после буржуазной революции. Его защитники опирались на остаточные формы феодально-патриархальных и рабовладельческих отношений в самих Соединенных Штатах, и прежде всего на юге страны131. Но по мере развития капитализма в США возникает и оформляется консерватизм иного типа, воплощающий политическую ориентацию уже не той личности, которая выступала противником буржуазно-предпринимательской практики, а личности, ставшей субъектом этой практики. Он становится ориентацией тех сил, которые формируются в ходе развития самого капитализма и на его собственной почве. «Среди того, что стремились сохранить консерваторы,— пишет известный историк и защитник консерватизма в США П. Витонский,—была американская система свободного предпринимательства — основа нашего величия; и это обстоятельство существенно отличает их от их европейских двойников»132.

Новая буржуазная консервативная ориентация включила установку на частный успех в его традиционно американском понимании и другие установки индивидуализма, которые, однако, в рамках этой ориентации получили специфическую интерпретацию и дополнились идеями, заимствованными из более ранних вариантов консервативной идеологии. Буржуазный консерватизм, сложившийся и утвердившийся в период «свободной» конкуренции, стал наряду с либерализмом важнейшим элементом политической традиции в США. Оформившиеся в этот период консервативная и либеральная ориентации личности в американской литературе получили наименование традиционных.

Различия этих двух основных типов политической ориентации могут быть поняты, если принять во внимание наиболее характерные варианты личностных структур, возникших в ходе развития практики частного предпринимательства. Либерализм оказался более типичен для такого субъекта предпринимательской практики, который был последовательно ориентирован на традиционно-индивидуалистический идеал успеха и одновременно стремился радикально улучшить свое положение в системе конкуренции, т. е. круто подняться вверх к богатству и власти. Консерватизм был характерен для человека, стремящегося прежде всего сохранить и закрепить успех, который был достигнут в предпринимательской деятельности им самим или его предками, т. е. уже располагавшего капиталом, властью, престижем и привилегиями. Консерватизм коррелятивен со стремлением превратить уже добытые капитал, власть, престиж, привилегии в объективированные, охраняемые законом и традицией «естественные» права (не только личные, но и семейные, династические).

Ключевой проблемой для консерватора был вопрос о сохранении и расширении частной собственности. «Собственность является могучим консервативным фактором»3,— это признают американские авторы. Консерватор стремился защищать свою собственность и права, во-первых, от интенсивною напора конкурентов, от угрозы со стороны тех, кто рвется снизу, кто рассчитывает подняться на волне свободного предпринимательства, и, во-вторых, от всех тех, кто вообще не является активным субъектом предпринимательства, кто не имеет ни богатства, ни власти, ни привилегий и выражает недовольство реально существующим неравенством.

Политический либерализм оказался больше характерен для личности, ориентированной на социальную мобильность, на индивидуальную предпринимательскую инициативу, энергию, изобретательность, новаторство как средства обеспечения мобильности. Либерал отстаивал динамизм продвижения вверх по ступеням пирамиды богатства, власти, престижа и соответственно «открытость» и «доступность» всех этажей пирамиды для тех, кто включался в предпринимательскую практику. Политический консерватизм был скорее свойствен личности, принимающей основные идеалы американского капитализма, но делающей гораздо больший акцент на традиции, сформировавшейся в процессе развития самого капитализма, на сохранение и воспроизводство уже сложившейся иерархии, на преемственность, status quo как важнейшую сторону общественной жизни в рамках капитализма. Американские авторы, характеризуя консерватизм, выделяют эти его черты: «Консерватор как бы говорит себе: мне нравится статус-кво, меня и мне подобных вполне удовлетворяет это состояние, я хочу его сохранить, я не хочу его потерять»4.

В первой части работы мы уже говорили о противоречивом взаимоотношении в рамках буржуазного сознания, с одной стороны, «норм-целей» традиционного индивидуализма, ориентирующих человека на борьбу за достижение успеха и рассматривающих интенсивную конкуренцию как условие социальной и личной динамики, и, с другой стороны, «норм-рамок», обеспечивающих стабильность социальной организации и классовой структуры капиталистического общества, способствующих закреплению, кристаллизации реальных результатов конкуренции, уже воплощенных в неравенстве классов и групп.

Политический либерализм в его классическом варианте оказался коррелятивен с ценностной ориентацией прежде всего и преимущественно на «нормы-цели», а политический консерватизм — на «нормы-рамки», которые должны упорядочивать стихию конкурентной борьбы за успех. Консерватор превыше всего ставил строгость и авторитет законов, последовательность их проведения в жизнь. В отличие от традиционного либерализма, высоко оценивающего предпринимательскую дерзость, традиционный консерватизм выдвинул на первый план идеалы буржуазной респектабельности, «честности» и «порядочности», а также самоограничения личности в том их понимании, которое характерно для норм морали, господствующих при капитализме.

В отличие от сторонников традиционного либерализма, в структуре личности которых доминировала установка на наиболее последовательный индивидуализм, на признание индивидуальных интересов и целей в качестве основы общественной жизни, защитники консерватизма перенесли акцент на создаваемые американским капитализмом наиболее устойчивые и становящиеся традиционными формы «коллективности» (такие, как семья, община, территориальная, локальная общность, т. е. местечко, город, наконец, нация в целом). Эти буржуазные по содержанию формы «коллективности» стали рассматриваться как самоценные элементы социальной жизни, которые задают индивиду четкие правила жизни и дисциплинарные ограничения, независимые от его воли и желания.

Умеренность, господство разума над аффектами, верность лозунгу «закон и порядок» — таковы ценностные установки американского консерватора. Некоторые черты личности, придерживающиеся традиционной консервативной ориентации, неплохо описал современный автор Ч. Хемпден-Тернер: «Американский консерватор — это приверженец элитизма и иерархии, он стремится осуществлять контроль над другими людьми. Он считает все остальное человечество аффективной и неорганизованной толпой. Он часто проявляет энергию, но бывает одержим и шаблонен в своих привычках. Он высоко ценит консенсус и дисциплину. Он не доверяет тем, от кого не знаешь наперед, что можно ожидать, он нетерпим к непредвиденному в человеческих поступках, рассматривает жизнь как борьбу экономических интересов, апеллирует к прошлому, склонен к стереотипам. Он не в ладах с эмоциями и аффектами, предпочитает выдерживать социальную дистанцию между собой и всеми остальными и замыкаться в кругу единоверцев»133.

Традиционный либерализм был политической ориентацией, более приемлемой для личности, обуреваемой страстями, питаемыми мечтой об успехе, для индивидуалиста, честолюбца, делающего ста-вку на смелость и натиск в борьбе за успех, на личную изобретательность и поиски новых путей достижения успеха. А пути эти не всегда укладывались в стабильные институционализированные формы и уже устоявшиеся традиции. Либерализм давал гораздо больший, чем консерватизм, простор для реализации предпринимательских притязаний. Недаром Д. Белл признает, что «фактически политический либерализм... использовался для оправдания неограниченных экономических требований, личных экономических аппетитов»134.

И действительно, либерализм более полно, чем консерватизм, соответствовал энергии предпринимателей, их напористости. Он более адекватно выражал оптимистические надежды и иллюзии, порожденные в США интенсивным развитием предпринимательства. Либералы отстаивали право каждой личности на успех, на продвижение вверх, на победу над конкурентами. Они подчеркивали зависимость предпринимательского успеха от индивидуальных качеств личности. Поэтому люди, исходившие из принципа зависимости успеха от индивидуальных качеств человека, проявляли склонность принять именно либеральную политическую ориентацию.

Политические консерваторы, принимая в общей форме эту типичную для американского буржуазного сознания идею, рассматривали атрибуты успеха (богатство, власть, привилегии, престиж) как объективированные, постоянные характеристики не столько отдельного индивида, сколько семьи или династии. Для них особую значимость приобрела иерархия позиций, наследственно передаваемая из поколения в поколение и опирающаяся на закон и традицию. Консерваторы подчёркивали право определенных классов, групп, семей, т. е. олигархии, на наследственное обладание не только богатством, но и престижем, политической властью. Особое значение они придавали гарантиям этого права, которые обеспечиваются не только законами, но и силой традиций.

Буржуазный консерватизм заимствовал у феодальнопатриархального консерватизма идею о «естественности», необходимости, более того, о функциональной, по- литически-практической значимости и полезности аристократии. Правда, идеал аристократизма в сознании буржуазного консерватора был связан с апологетикой традиций не столько феодальных, сколько тех, которые создавались уже в ходе развития капитализма. Аристократия в его понимании — это семьи и династии, достигшие успеха в предпринимательской практике благодаря личным качествам их создателей (речь идет о качествах, идеализируемых буржуазным индивидуализмом в его специфически американском варианте). Одновременно аристократия — это семьи и династии, в которых данные личностные качества как бы наиболее пол«о олицетворяются, воспроизводятся, передаются последующим поколениям. Апологетика аристократии и признание ее необходимым, а иногда даже главнейшим элементом общественной, экономической, культурной и по-

литической жизни стала одной из наиболее существенных черт консервативной политической ориентации в США.

Для буржуазного консерватизма характерно признание существующих и ставших традиционными институтов буржуазной демократии в США135. Однако в отличие от либерализма, делавшего особое ударение на проведении в жизнь буржуазно-демократических принципов, консерватизм тяготел к разным вариантам синтеза демократии с аристократией, постоянно выступая против «чрезмерности» демократических стремлений масс.

Четко выраженная либеральная ориентация включала идею «естественности» и даже полезности конфликтов не только индивидуальных, но и групповых интересов для динамического развития капиталистического общества136. Подобная ориентация не удовлетворяла сторонников последовательного буржуазного консерватизма в США. Консерватор испытывал страх перед возможным дестабилизующим влиянием на существующую систему любых социальных и политических конфликтов. Вот почему консервативная политическая ориентация настойчиво утверждала ценность единства и «согласия» всех членов общества, их действий, мыслей и чувств в рамках основных институтов — семьи, производственной организации, государства, нации в целом.

Буржуазный консерватизм в более последовательной, чем либерализм, форме воспринял и превратил в политическую ориентацию личности тот специфический взгляд на человека, который был свойствен таким формам оелигии, как кальвинизм и пуританизм. Согласно этому взгляду, человек по природе греховен и постоянно склонен к нарушениям основных правил дисциплины и заповедей морали. Отсюда консерватор делал вывод о необходимости неусыпного и действенного контроля за каждым индивидом137. Американский консерватизм всегда отличался моральным ригоризмом и абсолютизмом. Политическая организация и государство рассматривались консерваторами как важные орудия морального воспитания и как основные элементы необходимого репрессивного аппарата, обеспечивающего конформизм американцев.

Формулируя свое отношение к человеку, защитники консерватизма подвергали сомнению и даже оспаривали тезис либерализма о природной способности человека к рациональной организации своей частной жизни, а также политической жизни общества в целом. Как известно, для либеральной традиции в США весьма характерной была вера в то, что субъект политики (будь то отдельный гражданин или какой-либо орган политической власти) сам способен трезво рассчитывать шансы на реализацию тех или иных целей, отыскивать наиболее эффективные средства для их осуществления, наконец, обдуманно и рационально увязывать, согласовывать эти цели с целями других субъектов и общества в целом. Сторонники политического либерализма верили, что установившиеся в США процедуры принятия политических решений обеспечивали максимальную рациональность социальной жизни.

Защитники консерватизма исходили из того, что человеку свойственна тенденция подчиняться эмоциям и слепым страстям, заблуждаться и ошибаться. Поэтому в отличие от либералов основным руководящим принципом и единственно надежным ориентиром в поведении и отдельного человека и всего общества они считали не его собственную рациональность, а воплощенный в традиции «разум» прошлых поколений.

Выше мы подчеркивали, что консерватизм, получивший развитие в США в период свободного предпринимательства, был прежде всего политической ориентацией новой, буржуазной аристократии, новой элиты, представлявшей олигархическую линию в политике. При этом надо учитывать, что консерватизм нередко прини мался и теми средними и мелкими предпринимателями, рядовыми американцами, которых охватывал страх перед будущим, перед динамизмом капиталистического развития. А оно нередко несло с собой катастрофы и разорение. Консерватизм принимался американцами, боявшимися потерять то, что они уже имели, и потому принимавшими ориентацию на консервацию существующих порядков, на защиту и охрану status quo.

В XIX В: в США непрерывным потоком прибывали эмигранты, разделявшие предпринимательские ориентации. Некоторые из эмигрантов активно включались в конкурентную борьбу за успех. И подчас «коренные» американцы видели в эмигрантах реальную или потенциальную угрозу их положению в обществе. Для них консерватизм становился оредством защиты своего положения.

Но и среди эмигрантов, особенно тех, кто прибывал из стран с устойчивыми феодально-патриархальными традициями, было немало людей, ощущавших по отношению к новой, незнакомой обстановке растерянность и страх, а потому принимавших консервативную ориентацию.

Склонность к принятию консервативной ориентации иногда проявляли мелкие предприниматели, испытывавшие страх перед динамическим, интенсивным развитием крупного капитала, реально и во все большей мере угрожавшего их существованию. В этом случае консерватизм был своего рода защитной идейно-психологической реакцией личности, которая боялась любых перемен и стремилась сохранить то, что есть. Такого рода консервативная ориентация приобретала мелкобуржуазную и «популистскую» окраску, выступала как ориентация «маленького человека». Он страшился «сильных мира сего» и перспективы их еще большего укрепления.

Но при всем разнообразии вариантов и разновидностей консерватизм в своем противостоянии либерализму обозначился как единый тип политической ориентации. Традиционный консерватизм и традиционный либерализм стали в период свободной конкуренции основными типами ориентации личности, поскольку она развивалась в русле буржуазного и мелкобуржуазного сознания. И тот и другой варианты соответствовали личности, принявшей ценности индивидуализма, но в разной форме и степени. Если либерализм был коррелятом наиболее последовательного, активного и оптимистического индивидуализма, то консерватизм — индивидуализма, одержимого страхами перед будущим, испытывающего ностальгию по прошлому, настаивающего на разных способах охраны уже сложившихся форм бытия.

Мы подвергли специальному анализу социально-пси- хологические механизмы формирования либеральной и консервативной политической ориентации в XVIII и XIX вв., чтобы в ходе последующего исследования стал более ясным и четко видимым процесс не только воспроизводства данных механизмов, но и их существенного изменения, инверсии в эпоху государственно-монополистического капитализма.