Как мы помним, Б.Ф. Поршнев связывал происхождение оппозиции «мы ~ они» с обстоятельствами возникновения человека современного вида (дивергенцией неоантропов и палеоантропов). Однако «современный вид» - это тоже вид, биологический вид; можно сказать, что ничто нечеловеческое человеку не чуждо, ибо он существо биосоциальное, и его социальность строится не столько на отрицании и вытеснении, сколько на своего рода расширенном воспроизводстве биологического.
Именно из этой предпосылки исходит этология, экстраполирующая выводы из данных о поведении животных на поведение человека; в частности, так обстоит дело с интересующим нас в первую очередь анализом инстинктивных поведенческих про грамм внутривидовой межгрупповой агрессии, внутригрупповой аффилиации и межгрупповой изоляции. Классикой этологии стали работы австрийца Конрада Лоренца («Так называемое зло» и «Оборотная сторона зеркала»). Лоренц указывает, что традиционное противопоставление человека животному неправомерно и представляет собой предрассудок, связанный с тем, что «человеку слишком хочется видеть себя центром мироздания, чем-то таким, что не принадлежит к остальной природе, а противостоит ей как нечто по сути своей иное и высшее». Люди переоценивают себя, исключая собственное поведение из числа доступных естественнонаучному анализу природных явлений; на самом деле «социальное поведение людей диктуется отнюдь не только разумом и культурной традицией, но все еще подчиняется также и тем закономерностям, которые присущи любому филогенетически возникшему поведению; а эти закономерности мы достаточно хорошо узнали, изучая поведение животных». Одной из примечательных черт последнего является то, что животные часто ведут себя гораздо более агрессивно по отношению к представителям своего вида, чем по отношению к представителям других видов (межвидовые столкновения, например, нападение хищника на добычу, чаще всего не сопровождаются агрессией, - в отличие от оборонительного поведения жертвы). Причиной такого поведения является конкуренция за ресурсы территории (биотопа), при этом внутривидовая агрессия, приводящая к взаимному отталкиванию особей друг от друга, служит сохранению вида: «Мы можем считать достоверным, что равномерное распределение в пространстве животных одного и того же вида является важнейшей функцией внутривидовой агрессии». Другими ее функциями выступают половой отбор и защита потомства; кроме того, агрессия между особями одного вида у социальных животных служит основой рангового порядка, заключающегося в том, что «каждый из совместно живущих индивидов знает, кто сильнее его и кто слабее, так что каждый может без борьбы отступить перед более сильным и может ожидать, что более слабый, в свою очередь, отступит перед ним, когда бы они не попались друг другу на пути». Агрессия, как формулирует в своей «гидравлической теории» Лоренц, вызывается не внешними, а внутренними причинами, она не реактивна, а кумулятивна - способна накапливаться до тех пор, пока не окажется задействованным запускающий соответствующую поведенческую программу стимул. По его мнению, «каждое подлинно инстинктивное движение, которое... не может быть выполнено, приводит животное в состояние общего беспокойства и вынуждает его к поискам запускающего это движение стимула»; при накоплении агрессии порог раздражения снижается, что облегчает аппетентно’ ведущему себя животному разрядку агрессии. Накопленная агрессия находит себе выход даже в том случае, если раздражитель не найден: в таком случае она переадресуется тому или иному замещающему объекту9. (В нейрофизиологическом аспекте это выглядит так: «В ситуации отсутствия врагов и соперников нейроны физиологических систем агрессивно-оборонительного поведения, лишенные притока адекватных раздражителей, оказываются в состоянии сенсорного голодания, вследствие чего спонтанно повышается их возбудимость»10; считается, что за проявление агрессии у млекопитающих, в т.ч. и у человека, отвечает определенный участок коры — миндалевидное тело, а ее биохимический механизм выражается в повышении уровня тестостерона и снижении уровня серотонина11.) Реальное нападение на объект часто заменяется осуществляемой разными средствами взаимной демонстрацией угрозы, что бывает достаточно для установления сильнейшего; в свою очередь признающая свое поражение в этом поединке особь демонстрирует покорность позой подчинения (жесты покорности производны от поз инфантильного и сексуального поведения), играющей роль стимула, запускающего реакцию торможения агрессии у победителя. При этом «существует зависимость между действенностью оружия, которым располагает вид, и механизмами, препятствующими применению этого оружия против собратьев по виду»: чем опасней оружие, тем надежней средства торможения, и наоборот. Еще одним способом умиротворения является не торможение агрессии, а переориентация ее на других особей, что Аппетентное - направленное на поиск запускающего реакцию стимула. возможно у социальных животных, которые в той или иной степени способны к различению индивидуальности партнеров. У животных, живущих примитивными сообществами (анонимными стаями), внутривидовая агрессия очень невелика - так же, как индивидуальная дистанция и личные связи (последние связаны с агрессивным поведением - «любви без агрессии не бывает»). В сообществах более интегрированных степень индивидуального узнавания и, соответственно, внутривидовой агрессии, направляемой против неузнанных «чужих», возрастает; особенно интересные формы это принимает у крыс и некоторых других грызунов, живущих большими кланами и узнающих друг друга по запаху. У них внутриклановая агрессия минимальна, зато агрессия по отношению к другим стаям/семьям неимоверно велика; очень примечательно, что в крысиной стае не существует рангового порядка. Наконец, у видов, живущих групповыми сообществами, в которых отдельные особи индивидуально различают друг друга, агрессия благодаря определенному механизму преобразуется в личные отношения с партнером, при этом такие личные союзы очень агрессивны по отношению к другим. Какие выводы из этого следуют для анализа межгруп- пового человеческого поведения? Человек - это биологический вид, и ему свойственна внутривидовая агрессия. Его специфической особенностью является то, что у данного слабовооруженного от природы вида не могли возникнуть высокоразвитые и автоматически действующие механизмы торможения внутривидовой агрессии: «На слабо вооруженных животных не действовало селекционное давление, которое могло бы вызвать к жизни те сильные и надежные запреты применять оружие, какие совершенно необходимы для выживания видов, обладающих опасным оружием. Когда же изобретение искусственного оружия внезапно открыло новые возможности убийства, то прежнее равновесие между сравнительно слабыми запретами агрессии и такими же слабыми возможностями убийства оказалось в корне нарушено». Орудийная деятельность и понятийное мышление помогли человеку в определенной степени справиться с внешними опасностями, поэтому включился внутривидовой отбор, действующий в сторону накопления избыточной агрессивности. Г Агрессия внутри сообщества регулировалась обычными механизмами, в том числе с помощью ритуализации, функцией которой был «запрет борьбы между членами группы, сплачивание их в замкнутом сообществе и отграничение этого сообщества от других подобных групп» (группы в этом случае слишком велики, чтобы члены их могли быть связаны тормозящими и переориентирующими агрессию личными отношениями).
Внутригрупповое поведение людей в высокой степени ритуализовано, определено принятыми в данной группе стандартами, действующими в качестве стимулов торможения агрессии. Нормы социального поведения, тормозящие внутригрупповую агрессию, закрепляются в культуре, и развивающаяся на этой основе дивергенция групп носит характер псевдовидообразования: межкультурные различия, действуя как раздражители, стимулируют межгрупповую агрессию, так как представители других псевдовидов в той или иной степени не считаются людьми. Однако реально этих различий недостаточно для того, чтобы разные группы людей могли настолько этологически и экологически обособиться, чтобы бесконфликтно сосуществовать так, как сосуществуют близкие виды животных. Обособление человеческих групп поддерживается тем, что культурные особенности становятся символами статуса: «Обычай, манеры собственной группы, считаются “благородными”, а всех других групп, в том числе объективно равноценной конкурирующей группы, - неблагородными, причем их оценка тем ниже, чем меньше их сходство со своей группой. Эмоциональное значение, придаваемое таким образом всем свойственным группе ритуализациям, и, параллельно этому, унижающая эмоциональная установка по отношению ко всем чуждым группе признакам поведения не только усиливают внутреннюю сплоченность группы, но и способствуют ее изоляции от других групп и тем самым независимости ее дальнейшего культурного развития». Таким образом, человек агрессивен, как и любой другой биологический вид, но его внутривидовая агрессивность имеет чрезвычайно тяжелые последствия. Одним из наиболее эффективных способов избежать их является переориентация, вынесение агрессии с внутригрупповых на межгрупповые отношения, так что взаимная межгруп- повая агрессивность выступает неизбежным следствием самой биологической природы человека: «Человечество не потому воинственно и агрессивно, что разделено на враждебно противостоящие друг другу партии; оно структурировано именно таким образом потому, что это создает раздражающую ситуацию, необходимую для разрядки социальной агрессии». Способы, с помощью которых, по мнению Лоренца, можно в той или иной степени избежать негативных последствий этого, выглядят довольно паллиативными и малоэффективными: это переориентация агрессии на спорт и подобные виды безопасного соперничества, личные знакомства, сознательный контроль эмоций и т.п.12 Таким образом, можно заключить, что, исходя из взгляда австрийского этолога на человека как на биологический вид, ликвидировать внутривидовую агрессию невозможно, ее можно только [в некоторой степени] затормозить. Основные положения Конрада Лоренца сохраняют свое значение и в современной этологии, а также родственных ей дисциплинах и научных направлениях (социобиология, биополитика и др.)- В частности, В.Р. Дольник в своих работах дублирует и популяризирует взгляды Лоренца, обращая при этом значительное внимание на проблематику доминирования и иерархической структуры сообществ у приматов, причем данные о последних у него с известной легкостью переносятся на историческую социологию13. Другие авторы демонстрируют более академичный подход: так, сообщается, что развиваемая Лоренцем территориальная теория агрессии, связывающая повышение ее уровня с возрастанием плотности популяции, не находит однозначного подтверждения в данных полевых и экспериментальных исследований, равно как представляется устаревшей (хотя и не опровергнутой) его «гидравлическая модель» кумуляции агрессивности14. Не столь однозначно выглядит теперь и тезис классика этологии о том, что из-за слабой «вооруженности» гоминид у них были слабо развиты механизмы торможения внутривидовой агрессии в отличие от хорошо вооруженных хищников, у которых соответствующие механизмы гораздо более эффективны. Установлено, что у большинства хищных и приматов практике убийства себе подобных препятствует не врожденный запрет и не высокая степень ритуализации агрессии, а лишь опасность для самой атакующей особи погибнуть при нападении, поэтому отсутствие подобных инцидентов говорит не об отсутствии агрессии, а о балансе, паритете сил как в межиндивидных, так и в межгрупповых отношениях15. В то же время остались незыблемыми и получили новые подтверждения положения классической этологии относительно специфики межгрупповых отношений: межинди- видная, т.е. внутригрупповая агрессия у приматов и человека тормозится разными поведенческими механизмами (особенно важен у человека механизм культурной ритуа- лизации) и канализируется путем перевода ее в сферу межгрупповых контактов/конфликтов. Межгрупповая вражда сплачивает группы, снижает уровень внутригрупповой агрессивности и уменьшает количество ингрупповых конфликтов - и наоборот; для межгрупповых столкновений у людей характерна дегуманизация противника, исключение его из категории правовых и моральных объектов. К таким же выводам приходят социобиологи и биополитики, исследующие биологические основы социально-политических отношений и институтов в человеческом обществе. «Из данных социобиологии вытекает достаточно нигилистический вывод о глубокой эволюционной укорененности и по существу непреодолимости агрессии как тенденции социального поведения», - пишет А.В. Оле- скин1(!. Способом канализации агрессии являются взаимосвязанные феномены аффилиации и изоляции: «Аффили- ация и изоляция - эволюционно древняя пара взаимодополняющих поведенческих категорий. Стремление соединиться в пределах группы неизбежно сочетается с желанием отграничиться от всех “чужаков”; это - извечная дихотомия “свои/чужие”»17. Аффилиация имеет биологическую - кровнородственную основу, причем если в первобытных группах она была реальной, то в позднейших социальных объединениях она воспроизводится на символическом уровне в виде символов «братства», «отцовства», «родины» и т.п. Олескин весьма радикально постулирует, что отношения в мире людей регулируются теми же универсальными биологическими механизмами, что действуют и на уровне колоний микроорганизмов: «В ходе эволюции социального поведения возникают внутренне консолидированные и отчужденные от соседей социальные группы. Разделение других особей своего вида на “своих” и “чужих” - практически универсальная характеристика живых существ (и даже клеточных клонов). Она присуща и представителям вида Homo sapiens, как на стадии первобытных охотников-собирателей, так и в современном “цивилизованном” обществе»18. Таким образом, в рамках этологического подхода конституирующая социальные отношения оппозиция «свои - чужие» (равно как и неотделимая от нее в данном аспекте оппозиция «мы - они») является по своему генезису доче- ловеческой, однако определяет поведение человека так же, как и поведение животных; это способ избежать негативных последствий внутригрупповых проявлений агрессии за счет перевода ее в сферу межгрупповых взаимодействий. Однако человек все же не тождествен животному, человеческая психология не тождественна психике приматов, и человеческое общество отлично от сообщества животных, хотя их и связывают отношения генезиса и аналогии. Социальные интеракции нельзя понять адекватно, если неясны лежащие в их основе психологические механизмы, обусловливающие поведение индивидов и групп, поэтому обзор точек зрения психологов на данный вопрос представляется нам необходимым. 1.