1. Социолекты в их понятийносмысловом многообразии
В нестандартной лексике и речевой практике носителей русского языка произошёл резкий наплыв обсце- низмов, что наносит удар по нравственной основе языка. В своем развитии и становлении язык любого этноса опирается на речевую стихию — и, в первую очередь, на разговорную речь.
А все изменения в языке — его функционирование и развитие — происходят именно в разговорной речи. И прежде чем слову поступить в язык, в его узус, оно проходит «обкатку» в живой речевой стихии и испытание на прочность в условиях речевой коммуникации. «Именно разговорная речь является тем пробным камнем, который принимает или отвергает новые лексические единицы для заполнения семантической ниши в языке, для удовлетворения языковых, эстетических, эмоциональных и других потребностей носителей языка» [Волошин 1982: 13]. Речь индивидуума, его идиолект, представляет собой «слоистый» конгломерат слов, включающий в себя литературную и общеупотребительную лексику, профессионализмы, жаргонизмы, просторечия и др. В последнее время в идиолекте внимание исследователей привлекает сленг. Однако в отечественной лингвистике укрепились представления, что в русском языке сленга как такового не существует, что он явление скорее англоязычное и распространен в первую очередь в American English. К тому же по-прежнему остается актуальным вопрос о демаркации понятий арго, жаргон и сленг, очень близких по своей семантике; требуют уточнения и сами дефиниции этих понятий. А тут среди исследователей — как отечественных, так и зарубежных — спектр мнений исключительно велик. Очень часто арго и сленг отожествляются с жаргоном [Ахманова 1966: 53; Лихачев 1964: 311-359], жаргон — с арго [Будагов 1965: 429; Судзи- ловский 1973:60; Фомина 1973:111; Шанский 1972:127], сленг — с жаргоном [Скворцов 1972: 57], и т. п. Болгарскому исследователю Ст. Стойкову арго и сленг также видятся разновидностями жаргона [Стойкое 1957: 80], а Г. А. Судзиловский к тому же понятие «профессиональный жаргон» подменяет понятием «просторечие» [Судзиловский 1973: 16]. По С. В. Вахитову, жаргон — это «абсолютный синоним англоязычного термина сленг (англ. slang)\ бывшая уничижительная окраска слова в современном языке не ощущается» [Вахитов 2001: 5]. А по мнению И. Р. Гальперина, «помета сленг должна быть оставлена для той части словарного состава языка, кото- рая, будучи противопоставлена литературному словарю, не содержит вульгаризмов, жаргонизмов, профессионализмов и диалектизмов» [Гальперин 1956: 114]. Более того, в собственно терминологическом отношении сленг отождествляют с условным, искусственным, секретным языком; классовым, социальным диалектом; вульгарной и профессиональной речью и т. п. [Григорович 2004: 184]. Такое смешение понятий, «обслуживающих» субстандартную лексику, продолжается до сих пор. Так, по мнению В. А. Саляева, «сленг следует рассматривать как промежуточное звено между жаргонно-арготической сферой и общим просторечием, а точнее, как особый лексико-фразеологический слой, составляющий основу современного просторечия, который включает слова и выражения, некогда бывшие достоянием ограниченной субстандартной сферы употребления, но впоследствии перешедшие в общий обиход, где подверглись семантической и экспрессивно-стилистической обработке» [Са- ляев2002: 105]. Подобная терминологическая неустойчивость и противоречивость в дефинировании субстандартной лексики служит причиной того, что в лексикографической практике по-прежнему сохраняется понятийная неопределенность, в условиях которой лексикографы склонны отказываться от термина сленг, предпочитая вместо него устоявшиеся традиционные понятия арго, жаргон, просторечие, разговорная речь, нередко при этом снабжая их дополнительными характеристиками: открытое арго [Елистратов 1994: 592-674], общий жаргон [Ермакова, Земская, Розина 1999], общий сленг [Кудрявцева, Гор- диенко 2006: 278-285], жаргонизированная разговорная речь [Мокиенко, Никитина 2000] и др. При этом многие лингвисты ссылаются на объективные трудности, возникающие при разграничении таких языковых пластов, как арго, просторечие и разговорная речь (А. И. Смир- ницкий, Ю. С. Степанов и др.). Так, по утверждению Ю. С. Степанова, «установить четкие границы, с одной стороны — между language populaire и арго, с другой стороны — между language familier и арго даже невозможно» [Степанов 1965: 242]. Но причина такого их смешения не столько в достаточной близости их семантики, сколько в социальной дифференциации языка. Социальная дифференциация языка — это закономерное и исторически обусловленное явление, а само появление социолектов —результат социально-классовой, профессионально-групповой, производственной и возрастной неоднородности общества. «Рассмотрение языка по социальным ступеням», по мнению Р. Гроссе, продиктовано необходимостью «открыть и для истории языка рядом с пространством и временем третье измерение» [GroBe 1957: 29], каковым и является социальная дифференциация языка. Уже в 20-30-е годы прошлого столетия это «третье измерение» — социальную диалектологию — искали и наши отечественные лингвисты. Так, Е. Д. Поливанов в своих работах выделял социально-групповые диалекты, в том числе «славянский язык революции», «язык матросской братвы», «блатной язык учащихся» [Поливанов 1929; 1931:152-161,161-172). Призывы к научному изучению языка города и социальных диалектов прозвучали также из уст Б. А. Ларина, Л. П. Якубинского, а позднее (в 30-е годы) и В. М. Жирмунского, который в своей известной работе о сущности национального языка (1936) широко затронул и вопросы социальной диалектологии. А полвека спустя термин-словосочетание социальный диалект в результате стяжения обрел новую форму — социолект!. Новый термин создали немецкие ученые — социолингвисты Р. Гроссе и А. Нойберт, вложив в него значение «социальный говор» [Grosse, Neubert 1970: 3-15; Neubert 1974: 34; Нойберт 1979: 48-69].
Вскоре термин был включен в лингвистические словари и справочники [Ulrich 1972:108; Lewandowski 1975:617; Kleines Worter- buch 1976:240]; принят он и многими социолингвистами- славистами [Чемоданов 1975:16; Карастойчева 1975:362; Radanovic 1979: 71; Uteseny 1982,88; Виденов 1982: 83]. Опираясь на понятие социолект, российский исследователь В. С. Захаров дает следующее его определение: «Социолект — языковая подсистема особого рода, используемая той или иной социальной группировкой как средство коммуникации в процессе интерного общения» [Захаров 1982:9]. А к концу минувшего XX века в отечественной науке сложился новый, весьма перспективный «раздел языкознания, изучающий особенности жаргонов. Объект жаргонологии — жаргоны отдельных, преимущественно субстандартных, социальных групп, в той или иной мере противопоставленных обществу. Основные единицы жаргонологии — жаргонизмы в фонетике, акцентологии и грамматике, но чаще всего это слова и словосочетания. Историческая жаргонология изучает историю жаргонов, историю и этимологию жаргонизмов» [Герд 2005:621]. Но социальные диалекты — это феномен, нелегко поддающийся выявлению в нем каких-то раз и навсегда определенных градаций. Многие ученые, пытаясь определить состав социолектов, выделяют при этом в них различные признаки. Так, Ст. Стойков — с учетом употребления и значения социолектов — производит их разбиение на две группы (профессиональные говоры и жаргоны), относя к первой из них профессиональную терминологию, созданную на основе известного территориального говора или разговорно-литературного языка, а под общим названием жаргоны объединяет понятия арго, профессиональный жаргон, сленг, классовые говоры [Стойков 1957: 79]. А П. Ондрус, исходя из экспрессивной функции жаргона и сленга и конспиративной роли арго, подразделяет социолекты на экспрессивные (жаргоны высших слоев классового общества, сленги — военные, студенческие и пр.) и конспиративные (воровское арго, арго ремесленников-отходников и торговцев, детское арго). В такой табели социолектов не находится места для профессионального диалекта, и поскольку «для него характерна функция экспрессивная или конспиративная, его нельзя рассматривать как особую разновидность диалектов» [Ондрус 1975: 113]. А Ш. Кшистоф, отделяя социальные диалекты от региональных, всю их совокупность разделил на две группы, включив в первую — диалекты различных социально-профессиональных групп, а во вторую — диалекты групп по интересам, в которую в качестве подгруппы отнес и молодежный сленг [Kristof 1975: 165-182]. Во многом своеобразна классификация социальных диалектов, предложенная В. Д. Бондалетовым. С учетом их природы, назначения, языковых признаков и условий функционирования он подразделяет их на: 1) собственно профессиональные «языки» (например, рыболовов, охотников и пр.); 2) групповые, или корпоративные, жаргоны (например, молодежных коллективов); 3) условно-профессиональные «языки» (арго) ремесленников-отходников, торговцев и близких к ним социальных групп; 4) условные «языки» (арго, жаргоны) деклассированных элементов [Бондале- тов 1966: 9-10]. Свое видение жаргонов у М. А. Грачева; он делит их на классово-прослоечные; производственные; по интересам и увлечениям; молодежные [Грачев 2007: 7]. Как видим, одни исследователи выносят профессиональные диалекты за пределы социолектов, другие включают их в состав последних. Однако противоречие тут объяснимо: виною всему — отождествление профессионального диалекта^^^і^^§^р|т^^^^і0 литера- 2-2«*4 РОССОТРУ ЙНИЧЕСТВА „ В УКРАИНЕ турного языка и областной социальной лексикой (не случайно в лингвистической литературе эти понятия постоянно смешиваются, будучи объединены под общим названием профессионализмы). Но социолекты — это, прежде всего, ненормированная разговорная речь отдельных социально-профессиональных коллективов и групп; и нельзя профессиональную терминологию отождествлять с профессиональным жаргоном — бытовым, фамильярным, сниженным речевым вокабуляром, «обслуживающим» определенные, относительно замкнутые социальные коллективы. И вовсе не случайно в некоторых исследованиях по социолектике предлагается вообще отказаться от традиционных терминов профессиональный язык, профессионализмы, жаргон, жаргонизмы и т. п., ограничившись двумя, универсальными для всей социально-маркирован- ной лексики терминами: социолект (языковая подсистема особого рода, используемая той или иной социальной группировкой как средство коммуникации в процессе интерного общения) и социолектизм (основная единица социально-профессиональной дифференциации словарного состава языка) [Захаров 1982, 2-1). А обосновывается это тем, что термины типа жаргон, арго «с самого начала имели и сохранили до сих пор пейоративную оценку» [Захаров 1982: 7], и, «как бы мы ни смягчали понятия жаргона, в нем всегда останется пейоративный оттенок» [Касарес 1958: 288”. А термины социолект и социолектизм как раз сохраняют экспрессивно-оценоч ные коннотации, содержащиеся в традиционных терминах, и, делая их нейтральными в оценочном плане, приводят к единому общему знаменателю однородные социально-профессиональные дифференциации словарного состава любого языка. И в самом деле, в немецком языке, например, немало социолектизмов, особенно тех, что обрели поначалу семантику социологизмов, со временем перешло в литературный язык. Так, нынешнее узуальное слово Kniiller («объект, вызывающий всеобщее возбуждение; сенсационная новость») пришло сюда из социолекта журналистов. А давно ли стали общеупотребительными в немецком языке и бытовавшие в социолектике слова Schla- ger («модная песенка, книга, фильм») и Reifier («боевик, гвоздь сезона»)?