ВВЕДЕНИЕ

(Города в России в XIX столетии, располагаясь среди сельских поселений, часто внешне сохранявшие облик аграрных сел, были центрами культурной жизни, играя важную роль в социокультурной истории российского обществаJЭкономика города, его демография и социальная структура, взаимоотношения с сельской округой были органически связаны.

Ho возникновение и развитие города нового времени связывались прежде всего с властью и рассматривалось как место присутствия администрации. «Города утверждаются правительством.., новые города возникли из потребностей административного устройства» — такое мнение высказывал в середине XIX в. Н.А. Милютин, видный государственный деятель.
Н.П. Огарев, человек других общественно-политических убеждений, также отмечал, что «большая часть наших городов... — это административные центры, навязанные народонаселению правительством ради своих целей управления; города учреждались по указу... и какое-нибудь село возводилось в городское достоинство; крестьянство обращалось в мещанство». М.П. Погодин, профессор русской истории Московского университета, находясь в Нижнем Новгороде, заметил в своих путевых записках: «Что такое города русские? Коло-

нии правительства, а первые города — Киев, Новгород, Смоленск — торговые селища»[1].
Эту особенность городообразования в России продолжали отмечать современники в пореформенное время. «Город в русской жизни, — писал демократ-публицист Н.В. Шелгунов в конце 1880-х гг., — всегда был и до сих пор остается более или менее знатным барином... какой бы он там ни был, все-таки сила, хотя бы по одному тому, что он всегда центр власти»[2]. Такое негативноироническое отношение к городу буржуазной эпохи у публицистов, близких к народничеству, в известной мере было отражением споров о путях развития России, в которых народники отводили крестьянству основную роль в социальном прогрессе.
Нелюбовь к городу характерна для некоторых русских писателей, которым были близки идеи почвенничества. Ф.М. Достоевский видел в городе прежде всего «упадок нравов*, «фабричный разврат». П.В. Киреевский, славянофил, собиратель русских народных песен, писал: «Везде, где коснулось деревенского быта влияние городской моды.., уродуется характер песни: вместо прежней красоты и глубины чувства встречаете безобразие нравственной порчи»[3].
В историографических подходах к изучению исторического прошлого России в последнее время проявляется стремление к написанию обобщающих и по проблематике, и по хронологическому охвату работ. Это позволяет увидеть историческое явление в динамике, в совокупности многих факторов, определявших его эволюцию и развитие на протяжении длительного времени. В данном случае можно сослаться на авторитет С.М. Соловьева, который на склоне лет писал: «...Только широкое движение по целому обширному предмету освобождает ученого от пристрастия, спасает от крайностей, необходимого следствия тесноты горизонта»[4].

alt="" />

Ивано-
Вознесенск.
Покровская
улица.
Конец XIX в.

Изучение русского города XIX в. и возможность вычленения социокультурного аспекта в этом исследовании несомненно связаны с интересом современной историографии к социальной истории, общественно-культурным проблемам, многофункциональности города как организма в социально-экономической структуре общества.
Культура города как научная проблема, связанная с изучением культурного потенциала, соотношения профессиональной и традиционной культуры в городской среде, является одним из аспектов системно-функцио- нального подхода к ее исследованию; приоритетным становится ее рассмотрение не в виде простой совокупности отдельных отраслей, а как системы, функционирующей через определенный механизм распространения. Главным стержнем в понимании культуры выступают ее социальная функция и факторы, влиявшие на этот процесс. При всей важности «культурных вершин» не только их производство, но и распределение, потребление культурных ценностей становятся социально-значимым фактом, представляя культурно-творческий аспект общественной жизни.
Культура, таким образом, выступает как один из показателей общественного прогресса, в котором воплощаются потребности и возможности жизни человека во всех ее проявлениях, нравственные и политические идеалы, образовательно-правовое самосознание.
Новый период в истории культуры (как известно, начало его относится к рубежу XVII-XVIII столетий) характеризовался расширением сферы культурной жизни и

как следствие — появлением и развитием новых отраслей культуры (науки, художественной литературы, светской живописи и музыки), системы образования и просвещения. В связи с этим можно говорить о расширении в этот период возможности восприятия человеком окружающего его мира, которая связана с образовательно-культурным потенциалом личности (в психологии существует понятие когнитивности — многомерности, многообразия).
Системно-функциональный подход является сравнительно новым в изучении культуры. В течение последних десятилетий подобные исследования активно и плодотворно разрабатываются в ряде сложившихся научных центров: в лаборатории истории русской культуры исторического факультета Московского государственного университета, учеными московско-тартусской школы Ю.М. Лотмана, в лаборатории историко-культурной среды российских городов Института культурологии Российской Федерации.
Системно-функциональный подход предполагает изучение общественно-культурной среды, которая определяет наполненность и многообразие духовно-интеллектуальной жизни. Ее состояние характеризует как распространение культурных новаций, так и сохранение традиционной культуры. Важным системообразующим фактором культурной среды является механизм функционирования культуры: школа, культурно-просветительные учреждения, книга, периодика, культурно-информационная система. Русский философ Г.П. Федотов считал среду «воздухом культуры», иначе она «как организующая форма сознания распадается на множество бессвязных элементов, из которых ни один сам по себе, ни их сумма не являются культурой». Д.С. Лихачев также писал, что культура — это целостная среда, пространство которой отличается «не только протяженностью, но и глубиной»[5].
Культура XIX в. представляла собой сложное сочетание субкультур различных социальных групп. «Россия живет в многоярусном быте», — эти слова принадлежат П.И. Киреевскому[6]. Полярность культуры, порожденная
отсутствием в России широкого среднего культурного слоя, создавала напряженность, усугубляемую стремительностью изменения в сознании интеллигентских слоев и во многом сохранение традиционности уклада крестьянской и мещанской жизни. В известной степени в годы великих реформ она была снята, что, в частности, нашло отражение в растущем процессе демократизации культуры.
В силу этого именно в XIX в. происходило преодоление замкнутости духовного развития различных социальных групп, возникали некий полифонизм, диалогичность культуры. Взаимовлияние субкультур по-разному реализовывалось в городе и деревне, столицах и провинции. Ho именно в сочетании этих многочисленных тенденций и развивалась русская национальная культура.
Городу в развитии культурной среды принадлежит наиболее важная роль.культура русского города XIX в. была многолика. С одной стороны, город был оплотом бюрократии и аппарата власти на местах. Поэтому его культура являлась частью официальной, что было вполне естественно. Ho город был также центром сосредоточения креативной, созидающей культуры. Здесь находились учебные заведения, культурно-просветительские институты и учреждения, связанные с развитием новационной культуры, определявшей общественно-исторический процесс в целом, формировалась культурноинформационная система, способствующая интеграции культурных процессов?] «Все, что происходит в культуре в области религии, знаний, искусства, зародилось в городе», — писал Н.П. Анциферов, один из основателей отечественной урбанистики. Громадную культурную роль города отмечал Н.А. Рожков: «Наши университеты, музеи, академии, художественные галереи, театры, библиотеки корнями своими прочно прикреплены к городской почве... Это не значит, конечно, что воспитанная в городе наука, искусство, просвещение ничем не обязаны деревне, но нет сомнения, что без развития городского строя не возможен был бы и пышный расцвет культуры»7.
А.Ф. Лосев, имея в виду город эпохи Ренессанса, подчеркивал, что он приобретает в культуре такое значение, Анциферов Н.П. Пути изучения города как социального организма. Л., 1926. С. 9; Рожков Н.А. Город и деревня в русской истории. СПб,, 1913. С. 120.

становясь не просто элементом традиционной культуры, как это было во времена Средневековья, а «системой, задающей логику развития всей культуре»[7]. В известной степени это можно отнести к русскому городу нового времени. Подобные мысли высказывал Н.И. Надеждин, оставивший исследования о русском городе. «Пока у народа нет городов... в нем нет и начатков, основных условий общественного развития... Город становится первым рассадником образованности... Из трех первоначальных значений города — охранительного (оборонительного. — Л.К.), гражданственного и правительственного — города всегда остаются благороднейшими членами государственного тела. В них преимущественно развивается общественная цивилизация; они служат главным посредствующим звеном для развития государственной цивилизации»[8]. Он вырабатывал культурные формы и учреждения, которые соответствовали более передовому общественному укладу, становился важнейшей средой, где могла происходить модернизация общества. Город обеспечивал возможность умственной, интеллектуальной жизни интеллигенции через университет, кружок, салон, журнал, т. е. через структуры, которые способствовали появлению и развитию оппозиционных взглядов. Наряду с этим в городах, особенно уездных, сохранялась и традиционная мещанско-крестьянская культура. В основе этой бесписьменной культуры лежала устная традиция передачи от поколения к поколению как трудовых навыков, так и духовно-нравственных ценностей в восприятии мира. В усложненной структуре городского бытия имели место порой неожиданное пересечение и сочетание различных культурных тенденций. Под влиянием новых веяний происходили изменения в традиционных ценностях. И наоборот, существенно важной стороной новационной культуры становилось бережное отношение к этим ценностям и понимание необходимости их изучения. «Дифференциация народной массы, разложение старого патриархального быта, — отмечалось в конце XIX в., — отлив в города и тяготение к городской культуре... — все это в конце концов процесс демократизации культуры,
ведущий к устранению самих понятий “барина” и “не барина”»[9].
Складывание культурной среды, где сосуществовали и взаимодействовали культурные новации и традиции — процесс длительный. Он ускорялся или замедлялся в зависимости от многих факторов: хозяйственно-эконо- мического состояния региона, административного статуса города, связи с культурными дворянскими гнездами, близостью к столичным центрам и т.д.
Однако^ультура города никогда не была замкнутой системой: через различные формы коммуникаций город связан с окружающими его сельскими поселениями, другими городами. На развитие культурного общения города и села оказывали влияние разнообразные факторы, в частности «открытие железной дороги, новых промыслов или фабрик могло в корне изменить культурную жизнь данной местности»[10]^'
Наиболее интенсивно все эти процессы протекали в пореформенное время. Капитализм объективно требовал повышения культурного уровня общества, предполагавшего распространение не только элементарной грамотности, но и основательных общеобразовательных и специальных знаний, необходимых для развивающегося индустриального общества, расширяющихся областей научной и общественной жизни. Отмена крепостной зависимости основной массы населения объективно увеличивала социальные возможности получения образования для более широких демократических слоев. После отмены креностного права не только правительство, но и общество искало пути перестройки многих систем. В связи с этим появлялась необходимость более активного включения массы вчерашних крепостных через распространение грамотности в сферу бытования профессиональной культуры. Школа становилась, таким образом, приоритетной сферой в культурном развитии общества.
В пореформенное время в силу более значительной социально-региональной мобильности по сравнению с предшествующими годами в общее культурное движение была вовлечена провинция, и прежде всего города. Однако в

России к началу XX в. не были исчерпаны все резервы капиталистического пути, буржуазное общество как таковое, с присущей ему степенью демократизации общественной, в том числе и культурной жизни, полностью не сложилось. Многие процессы, не только экономические, но и социальные, культурные несли в себе некую «незавершенность». Россия и на рубеже столетий оставалась страной как бы двух цивилизаций — европейско-городской и традиционно-деревенской. П.Г. Рындзюнский в одной из своих последних работ, изданной в 1980-е гг., писал: «...При многих частных отклонениях город и деревня в социально-экономическом отношении (позволю себе добавить и в культурном. — Л.К.) олицетворяли собой две разные ступени капитализма: город — вполне сложившийся буржуазный комплекс, деревня — низшую, неразвитую его ступень»[11].
Своеобразную специфику культурному пространству России придавала двустоличность, одновременное существование чиновничье-бюрократического, придворного Петербурга и барской первопрестольной Москвы. Старые города северо-восточной Руси больше тяготели к Москве как культурному центру. Города, происхождение и расцвет которых был связан с губернской реформой Екатерины И, представляли во многом провинциальную версию Северной столицы.
Петербург был прежде всего символом государственной официальной культуры. Москва значительно больше сохраняла в общественно-культурной жизни национальные традиции. He случайно славянофильство возникло в среде московской интеллигенции. В одной из заметок в журнале «Отечественные записки» в середине 1850-х гг. автор писал: «Нововведения в Москве принимаются как-то тяжелее, нежели в Петербурге»[12]. * *
В предлагаемой читателю монографии исследуется социокультурное развитие города на протяжении

XIX в. на материалах среднерусских промышленных и земледельческих губерний, Поволжья. В этих регионах в конце XIX столетия находилась основная масса городов (до 70%) с подавляющим преобладанием русского населения. В отличие от Поволжья или Сибири, русский город Центрально-Европейской России исследован чрезвычайно мало, особенно в пореформенное время.
Исходя из понимания культуры города как средоточия различных субкультур, в которых сохранялась и традиционная патриархальность и проявлялась креативность, основное внимание в работе уделяется изучению социальных и культурных новаций, которые определяли роль города в России как одного из факторов общественно-культурной модернизации. * *
Приношу искреннюю благодарность сотрудникам лаборатории истории русской культуры исторического факультета Московского университета JI.А. Александровой, Н.Г. Князьковой, В.В. Пономаревой, Е.К. Сысоевой за помощь в подготовке к изданию этой монографии.
Историография
Изучение русского города XIX в. имеет небольшую литературу, причем в основном она касается дореформенного времени. История города буржуазной эпохи изучена еще менее.
Одним из немногих дореволюционных исследователей, занимавшихся проблемами городоведения, был И.И. Дитятин. Его основные труды по истории города были защищены как магистерская и докторская диссертации[13]. Обе работы основаны на материале, относящемуся к дореформенному времени. Город капиталистический автор не изучал.
Будучи историком права, И.И. Дитятин в оценке русского города нового времени исходил из концепции государственно-юридической школы, признававшей первостепенную роль государства в появлении и развитии города. Правильная сама по себе, эта мысль приобретала
у автора гипертрофированный характер. Он считал город «беспомощным организмом перед лицом правительственных властей», абсолютно не рассматривал его экономическую функцию и очень важную, на наш взгляд, роль города в общественно-культурной жизни. Однако несомненной заслугой Дитятина является сама постановка вопроса об изучении русского города XVIII-XIX вв., привлечение внимания исследователей к этой проблеме.
В дореволюционной историографии следует отметить книгу В.П. Семенова-Тянь-Шанского[14]. Изданная в начале XX в., она подвела своеобразный итог осмыслению понятий «городское», «сельское» поселения. Автор обращал внимание на существовавшие расхождения между понятием «официальный город», имевший административный статус, и фактическим городским поселением (так называемые фабричные села), не признаваемым таковым властями. Тем самым был поставлен вопрос о типологии города, принципах, определявших комплекс городских поселений. Семенов-Тянь-Шанский рассматривал демографический фактор как основу типологии, выделив группы городов (малые, средние, крупные) по числу жителей в них[15].
Достаточно распространенными были исторические очерки, посвященные отдельным губернским или уездным городам[16].

Базар у завода. Фото.
Конец XIX в.

1920-е гг. были временем подъема и больших успехов в отечественном краеведении, в котором изучению города отводилась первостепенная роль. И.М. Гревс, Н.П. Анциферов, Н.К. Пиксанов, имена и работы которых долгое время не были широко известны исследователям, стояли у основания отечественной урбанистики, и выработанный ими взгляд на город как многофункциональный организм, городскую среду весьма плодотворен при изучении культурных процессов в городе[17]. В их исследованиях впервые поставлен вопрос о роли города как центра генераций культурных ценностей, синтеза новаций и традиций, изучения городской культуры как исторического феномена.

В работах этих авторов город рассматривается как сложный социальный организм, который является «точным отображением общественной структуры, создан ею и поддерживает ее»; в силу этого «город дает нам наиболее выразительный образ культуры своего времени», так как, с одной стороны, «все, что производит культура в области религии, знаний, искусства, — зародилось в городах», а с другой — «он впитал в себя всю историю связанной с ним страны... Былое просвечивает в нем всюду: в направлении его улиц, в формах его площадей, в силуэтах его куполов и башен, в говоре его граждан, в их празднествах... Все накопленное веками слито здесь в едином, целостном облике»[18].
Интеграционные процессы — когда город выступал «как лаборатория, и как хранитель культуры» — определяли его роль в формировании общественно-культурной среды, «столь необходимой человеку для его духовной нравственной жизни, для его нравственной самодисциплины и социальности»[19]. Это определяло роль города и в сохранении культурного наследия.
Предлагаемый учеными подход представлял что- то «вроде критерия для индивидуального исследования». Ho он вполне правомерен для анализа культуры города, поскольку предлагаемый «методический прием плодотворен при исследовании и русских городских индивидуальностей, выдающихся и рядовых. Такой подход, — отмечал Гревс, — откроет и выявит немало, наверное, очень важных, но до сих пор не оцененных, может быть, даже не замеченных элементов русской культуры»[20].
Ученые впервые поставили задачу изучения культуры как системы и роли города в этом процессе. «Надо изучать все стороны культуры не только в отдельности, — писал Гревс, — но вместе, в сосуществовании и взаимодействии — целостная культура! Этот эпитет или определитель применительно к природе (целостная природа) представляет вполне принятый термин. В мире
же человеческом такое обозначение единства культуры встречается еще недоумевающим взором, потому что недостаточно чувствуется его бытие. Между тем это объективно достоверный факт и существенная задача»[21].
Историографический интерес для изучения города XIX в., особенно его общественно-культурной жизни, представляет работа Н.К. Пиксанова «Областные культурные гнезда», изданная в 1928 г. Пиксанов ввел это понятие в научную литературу. Изучение областных культурных гнезд он связывал с «перестройкой изложения истории русской культуры», считая такое исследование «принципиально важным для общероссийского культурного процесса», поскольку это давало возможность составить реальную картину культурного уровня общества в целом, соотношения культуры столиц и провинции[22].
Культурным гнездом, по определению автора, нужно считать «не механическую совокупность культурных явлений и деятелей, но тесное единение их между собою, некоторое органическое слияние; приметой культурного гнезда являются не только устроители, но и питомцы». Типологически Пиксанов выделял культурные гнезда, «образовавшиеся длительным внутренним ростом» и «выжившие в исторической борьбе в послепетровское время» (к таким он относил Ярославль, Тверь, Архангельск, Воронеж), и областные культурные объединения, «новые, дотоле неизвестные», когда «в город, ранее незаметный, собираются отовсюду готовые, зрелые деятели культуры и здесь заново налаживают общественно-культурную деятельность». Таковы Иркутск, Саратовт Самара второй половины XIX в.[23] Для складывания не только экономического, но и культурного пространства этот процесс был особенно важен.
Книга содержит ряд интересных положений, в которых раскрывается понимание автором культуры как системы, процесса складывания культурного пространства
и роли в нем провинциальных городов. «Русская культура, — писал Пиксанов, — одна из самых провинциальных в Европе, а социальный состав (провинциальных городов. — Л.К.) наиболее демократичен». Речь в данном случае идет о территориальной протяженности России, ее огромных пространствах, где регионы с различными хозяйственно-экономическими и национальными особенностями и составляли провинцию.
Культура провинциального, в массе своей уездного города — это культура мещанско-разночинская прежде всего. Возможно, именно в силу своей демократичности культура провинции более тесно связана с народной культурой, отсюда ее традиционность и известная инертность. Однако плодотворным для общественно-культурного прогресса может быть только синтез культурных новаций и традиций. Поэтому для сохранения национального культурного наследия необходимо овладение профессиональной культурой в широком понимании этого слова, связанного прежде всего с повышением образовательного ценза.
В последующие годы интерес отечественных исследователей сосредоточился на изучении социально- экономических и демографических процессов в русском преимущественно в позднефеодальном городе[24]. Оценивая степень изученности дореформенного города к началу 1880-х гг., один из его исследователей, Б.Н. Миронов, отмечал ее недостаточность. К числу таких проблем автор относил, в частности, общественно-культур- ную жизнь[25].

В исследовании русского города XIX в. выделяются работы П.Г. Рындзюнского как своей фундаменталь
ностью, так и разнообразием проблем, которые интересовали ученого27. Рассматривая городообразовательные процессы конца XVIII — начала XIX в., он подчеркивал важность экономической составляющей в них, тем самым выступая с критикой тезиса буржуазной историографии о приоритетности административного фактора. Однако работы П.Г. Рындзюнского более глубокие по своему содержанию и логики мысли автора. Для него как ученого характерно понимание многообразия сфер жизни города и необходимости изучения их в совокупности. Некоторые из его наблюдений, высказанные еще в 1960-1980-е гг., представляют интерес и сегодня. Определяя перспективные задачи, Рындзюнский в одной из своих работ писал: «Успехи в изучении городов и городообразовательных процессов ведут к постановке новых более глубоких вопросов в этой области, и они будут правильно обнаруживаться, если городская жизнь не будет рассматриваться изолированно, если процессы, имевшие место в городах, будут изучаться в неразрывной связи с явлениями сельской жизни». И далее — город не есть «чисто экономическая категория... он расположен в социально-экономической сфере во всей полноте и не менее того определяется общественно-правовой, идеологической и культурной сферами»28.
В последней монографии «Крестьяне и город в капиталистической России второй половины XIX в.» П.Г. Рындзюнский продолжал исследование проблем, всегда интересовавших его как ученого: город и крестьяне, правовые основы формирования гражданского общества, Рындзюнский П. Г. Городское гражданство дореформенной России. М., 1958; Он же. Городское население // Очерки экономической истории России первой половины XIX века. М., 1959; Он же. Изучение городов России первой половины в. // Города феодальной России. М., 1966; Он же. Основные факторы городообразования в России второй половины XVIII в. // Русский город. Вып. I. М., 1976; Он же. Городские и внегородские центры экономической жизни среднеземледельческой полосы Европейской России конца XIX в. // Из истории экономической и общественной жизни России. М., 1976; Он же. Крестьяне и город в капиталистической России во второй половине XIX века. М., 1983. Рындзюнский П. Г. Изучение городов России первой половины в. С. 69, 73\ Он же. Основные факторы городообразования... С. 109.

процессы городообразования и роль в них крестьян- отходников. В ней, пожалуй, впервые изучаются процессы, происходившие в пореформенном городе, взаимоотношение города и деревни в социально-экономическом строе России. Интерес представляют разделы о правовых условиях отходничества крестьян, факторы городообразования и рост городов в пореформенное время, оценка степени сохранения сословности в социальной структуре российского общества второй половины XIX в. Признавая, что город был не только экономической категорией, а «определялся большим комплексом разнообразных признаков»[26], Рындзюнский ограничился только констатацией этого положения. Общественно-культурная жизнь города не рассматривается в книге. Однако в ней подробно и обстоятельно исследуется проблема «окрестьянивания» городского населения, важная для понимания социокультурных процессов, происходивших в городе конца в.
Одним из традиционных направлений в изучении русского города является историко-этнографическое, которое можно считать предшественником «антропологически ориентированного» направления в современных исторических исследованиях о повседневности городской жизни. Основателем историко-этнографической школы в современной историографии был М.Г. Рабинович, перу которого принадлежат серьезные исследования по этнографии, материальной культуре феодального города[27]. Автор уделял основное внимание средневековому городу на ранних этапах его развития. Материал даже по первой половине XIX в. привлекается мало и фрагментарно. В основном в его работах рассматривается бытование в городе народной культуры. Носителем ее культуры вполне справедливо ученый считал крестьян
ство, но одновременно отмечал, что город не был чем-то посторонним, чуждым этой культуре, как и деревня, он был ее активным творцом[28]. Если первый тезис не вызывает возражений, то второй вряд ли может быть принят безоговорочно. Крестьянство, живущее в городе, и мещанство, близкое к нему по своей ментальности, скорее можно считать хранителями традиционной народной культуры, которая подвергалась модификации в городской среде под влиянием различных инновационных процессов.
Этнографическое направление в изучении русского города продолжается в работах современных исследователей, особенно активно в Поволжском регионе[29]. Авторы обращаются в них к истории города XIX — начала в., что составляет их отличительную особенность. Монографии поволжских историков (А.Н. Зорин, А.П. Kon- луновский, Н.В. Зорин и др.) представляют собой серьезные историко-этнографические исследования, основанные на широком круге источников: законодательные акты, местные архивные материалы, региональная периодика. Авторы исследуют историко-этнографический срез развития городов Поволжья на протяжении нескольких веков (XVI — начало XX в.), останавливаясь на формировании структуры, планировки городского поселения, состоянии благоустройства, развитии коммуникаций. Следует согласиться с мнением А.Н. Зорина о возвращении «к здравому восприятию русского города, которого придерживалось большинство дореволюционных историков»[30]. Однако иногда тон критики автора в отношении марксистской историографии бывает недопустимо резким.
История русского города от древности до современности была предметом изучения в лаборатории русских
городов, существовавшей в 1976-1990 гг. на историческом факультете Московского университета. В течение этого времени было издано девять выпусков сборника «Русский город», в которых несколько статей посвящены проблемам города нового времени, в частности статьи П.Г. Рындзюнского (вып. I, 6).
В последние 10-15 лет интерес к истории города вообще, русского города в частности заметно возрос. Особенностью научных исследований, популярных очерков, статей этого времени является широкий региональный и временной подход к изучению города — от античности до современности, внимание к этим проблемам не только историков, но и географов, архитекторов, занимающихся вопросами градостроительства[31]. Появляются региональные исследования, значительно чаще проблемы развития русского города нового времени рассматриваются в диссертационных исследованиях[32].
Среди работ по истории русского города XIX в., появившихся в 1990-е гг., следует обратить внимание на монографии Б.Н. Миронова[33].
В первой из упомянутых работ автор рассматривает эволюцию позднефеодального города, останавлива
ется на социально-экономических и демографических аспектах его развития. Вслед за П.Г. Рындзюнским он пишет «о многофункциональном назначении городов», подчеркивая, что «абсолютизация значения той или иной функции приводит к бесплодным спорам и неправильному пониманию роли города в истории России»[34].
Монография Б.Н. Миронова «Социальная история России периода империи» представляет собой фундаментальное исследование развития России на протяжении более чем двух столетий (XVIII — начале XX в.). Автор среди многих проблем исследует социальную структуру города и мобильность городского населения, менталитет сословий как важный фактор социальной динамики, участие города и деревни в процессе урбанизации, становление гражданского общества. В работе достаточно обстоятельно рассматриваются развитие пореформенного города, его социальная структура, мещанство как социокультурный тип горожанина.
Автор справедливо считает, что следует освобождаться от известного негативизма в освещении некоторых аспектов российской истории (в частности, в отношении буржуазии, купечества, общественных и государственных деятелей консервативного направления), которые были присущи советской историографии. Отношение к мещанству, по мнению автора, также относилось к такого рода изъянам. Изучение этого социального слоя российского общества практически отсутствовало; в художественной литературе, публицистике мещанство рассматривалось только через призму психологизма и духовной ограниченности, присущей якобы этому сословию.
Вместе с тем многие вопросы автор решает зачастую на макроисторическом уровне, без учета в полной мере реалий российской жизни. Так, несомненно, правильный тезис о постепенном размывании сословий в пореформенной России, в монографии основывается скорее на теории, чем на практике. В реальной жизни сословия сохранялись в значительно большей степени, чем это видится автору[35].
Взгляд П.Г. Рындзюнского на этот вопрос ближе к истине. Отмечая «необыкновенную быстроту» преобразо
вания социальной структуры России после буржуазных реформ 1860-х гг., он пишет о «неизживности сословного начала в пореформенной России». «Существование сословных разграничений и ограничений в России периода капитализма, — отмечал ученый, — полностью не обходят в нашей современной исторической литературе, но все же далеко недостаточно принимают во внимание»[36].
Излишне категоричным представляется вывод Б.Н. Миронова о радикальном изменении функциональной структуры русского города, превращении его к середине XIX в. из «преимущественно административно-военного и аграрного преимущественно в промышленно-торговый центр», а к началу XX в. — в промышленноторговый и культурный центр[37]. Массовые источники, отражающие динамику развития города, изменения в его функциях, не позволяют увидеть такой четкости в этой эволюции. Признавая усиление промышленноторговой функции пореформенного города, нельзя не учитывать «рассеянной индустриализации» в России (термин Б.Н. Миронова), широкое развитие промышленности вне городов, в неземледельческих центрах, сохранявших юридический статус сел. Что касается культурного центра, то таковым русский город стал значительно раньше.
Изучение города как социокультурного организма относится к сложным проблемам в системе гуманитарных знаний. Одна из причин этого состоит в разных подходах — историко-культурном или культурологическом — к исследованию этих проблем. Именно разные уровни их рассмотрения часто приводят к противоречивым, а иногда и прямо противоположным оценкам тех или иных аспектов в жизни города. По мнению Б.Н. Миронова, например, эволюция типологии русского города к середине XIX в. превращает его преимущественно в торгово-промышленный центр, а к концу столетия — в промышленно-торговый и культурный. В работах А.С. Ахи- езера город нового времени вообще рассматривается не в
качестве центра экономической жизни, а как «необходимый придаток производства, “тара” для размещения персонала». Признавая первичность административных функций города в XIX в., автор вместе с тем отказывает городу в многомерности его общественно-экономической и культурной жизни. Нельзя согласиться с мнением, что «города в России, развивающиеся на противоречивой социокультурной основе, не могли стать очагами развития прогрессивных форм жизни, как в хозяйственной, так и в политической»[38]. Такой вывод предполагает лишь теоретические посылки без учета реальных фактов.
В исследованиях как русского, так и западноевропейского города последних десятилетий XX в. утверждался взгляд на город как иолифункциональный организм, в котором хозяйственные функции органически сочетались с административными, военными и культурными. Тем самым преодолевается известная односторонность рассмотрения города только как экономического центра, а его появление — только как следствие общественного разделения труда, что было свойственно марксистской историографии.
Внимание исследователей — философов и культурологов привлекает проблема роли города в социокультурных процессах. Достаточно многочисленные публикации посвящены выявлению закономерностей общественнокультурной жизни современного города, особенностей функционирования города на разных этапах общественного развития и в разных историко-культурных регионах[39]. Многие из этих проблем — город как двигатель общественного прогресса, полифункциональный центр,
его роль в общественной и культурной динамике — представляют интерес при изучении русского города XIX в.
Историки в значительно меньшей степени занимаются изучением культуры русского города нового времени. Непосредственно этой проблематике посвящены несколько очерков в шеститомной серии «Очерки русской культуры XIX в.»[40]. Издание является одним из первых опытов применения системно-функционально- го подхода к изучению культуры, в частности культуры города. На материалах Сибири и Поволжья эти проблемы рассматриваются в монографиях А.И. Куприянова и коллектива авторов (руководитель А.Н. Зорин)[41].
В настоящее время можно говорить о географии культуры как новой формирующейся области географической науки, которая исследует «пространственные закономерности культуры во взаимосвязи с процессом развития и функционирования территориально-общественных систем»[42]. География культуры, таким образом, находится как бы на стыке географической и историко- культурной проблематики. Изучение геокультурного пространства культуры можно рассматривать как одну из составляющих системно-функционального подхода к анализу культурного процесса.
В историографическом очерке нельзя не остановиться на исследованиях, в которых рассматриваются отдельные проблемы русского города XIX в., важные для понимания его общественно-культурной жизни. Среди них развитие городского самоуправления. Достаточно изученный в трудах дореволюционных исследователей, этот сюжет продолжает интересовать современных ученых. Еще в 1928 г. была издана работа Л.А. Велихова «Основы городского хозяйства», представлявшая собой
обобщенное исследование городского самоуправления в России более чем за 130-летний период его существования — от Жалованной грамоты городам до муниципальных постановлений Временного правительства. Книга является учебным пособием, материал в ней достаточно схематичен, но она полезна как справочное издание.
В 1980-1990-е гг. были изданы монографии В.А. Нардовой, посвященные проблемам городского самоуправления пореформенной России[43]. Работы основаны на архивном материале; автор подробно исследует практику введения в России городовых положений 1870 г. и 1892 г., дает интересный сравнительный анализ этих правительственных законодательных актов. Большое внимание уделяется взаимоотношению власти с органами городского самоуправления.
К истории городского самоуправления обращается в своей монографии Л.Ф. Писарькова[44]. Это первое в отечественной историографии исследование о городском самоуправлении Москвы. Поставленные в нем проблемы рассматриваются на основе большого количества архивных и опубликованных источников. Представляют интерес сведения о сословном, профессиональном составе гласных Московской городской думы, их образовательном цензе.
В 1990-е гг. новой темой в отечественной историографии становится история мещанства в России. Появились первые публицистические статьи, региональные исследования, затрагивавшие судьбы этого «забытого сословия»[45]. Несколько ранее, во второй половине
1980-х гг., тема российского мещанства привлекла внимание зарубежных ученых[46].
Одной из первых серьезных работ является исследование В.В. Захаровой «Мещанское сословие в пореформенной России», защищенное в 1998 г. в качестве кандидатской диссертации. Основное внимание автор уделяет проблемам хозяйственно-экономического и правового положения мещанства, практически не затрагивая состояние культурно-образовательного уровня этого сословия.
Заслуживает внимания вывод о том, что в России в XIX в. (в силу ряда причин, которые требуют осмысления) не образовалось единого городского сословия, представляющего собой средний социальный слой в структуре общества. На протяжении всего этого времени мещанство оставалось особым сословием, как и купечество, но в количественном отношении преобладающим слоем горожан[47]. Именно в силу этого в России «не сложились условия для появления среднего класса» (что, по нашему мнению, вполне справедливо). Однако вряд ли правильно воспринимать средний класс однозначно понятию «буржуазия», как это делает автор. Сейчас в понятие «средний класс» вкладывается более широкий смысл — это «ядро общества», нивелирующее социальные крайности и поэтому создающее стабильность. Это общественный слой, достаточно крепкий экономически, но профессионально связанный не только с производственной сферой, но и с ее руководством, обслуживанием потребностей общества (банкиры, адвокаты, инженеры, учителя и др.). Поэтому для понимания реально существовавших предпосылок формирования в России конца XIX в. среднего класса необходимо изучение не только степени буржуазности мещанства, но и его общеобразовательного и профессионального уровня.
Широкий круг проблем, связанных с историей мещанства Среднего и Нижнего Поволжья в XIX в., рассматривается в уже упоминавшейся коллективной монографии «Очерки городского быта дореволюционного

Поволжья». Работа основана на законодательных актах, публицистике, местной периодической печати, архивных материалах. Основное внимание авторы уделяют хозяйственно-экономическим и правовым сюжетам, в меньшей степени культурно-образовательным.
Эволюция правового статуса сословий, в том числе мещанства, социально-сословная структура российского общества к концу XIX в. является предметом исследования в работе Н.А. Ивановой и В.П. Желтовой. Авторы справедливо считают, что в России в условиях перехода от традиционно-аграрного к обществу с более развитой индустрией сословность сохранялась и оказывала влияние на многие стороны жизни. Они отмечают встречающуюся в ряде современных исследований «недооценку сословности в социальной структуре общества этого периода» и одновременно «явное преувеличение процессов классообразования на капиталистической основе, что, — по их мнению, — было связано с общей завышенной оценкой уровня капиталистического развития России»[48].
Формирование в городах среднего культурного слоя во многом определялось состоянием и развитием профессионального образования. В дореволюционный период в работах деятелей этой сферы образования в России (И.А. Анопов, Н.М. Корольков, М.М. Максин, А.Г. He- болсин и др.) был впервые обобщен и подвергнут анализу статистический материал по истории специальных училищ. В XX в. история профессионального образования стала самостоятельной отраслью историко-педагогической науки, в 1950-1980-е гг. были изданы обстоятельные и информативные монографии по этим проблемам[49].
Одной из последних работ является коллективная монография «История профессионального образования в России», изданная в 2003 г. под редакцией С.А. Ба-
рышева. Книга представляет собой дополненное и переработанное издание «Очерков...» 1981 г., охватывает все формы существования в России специальных знаний от домашнего ученичества в эпоху средневековья, через становление системы профессиональной школы в XIX в. до характеристики этой области образования в современной России. В известной степени она обобщает накопленный и исследованный материал в этой области просвещения.
Однако все эти монографии остаются в рамках историко-педагогической науки. Они не рассматривают профессиональное образование как составляющую общественно-культурной среды города и средство функционирования культуры главным образом в средних демократических слоях. * *
История русского города является предметом зарубежной, прежде всего англо-американской, историографии. Однако эта проблема достаточно периферийна в исследованиях зарубежных ученых и в основном касается истории русского феодального города[50]. Правда, в 1970-1990-е гг. издавались работы, в которых рассматривались состояние и развитие русского города XIX — начала XX века[51].
Внимание западных ученых привлекают, прежде всего, социально-экономические аспекты истории русского города: роль власти в его возникновении и развитии, взаимоотношение города и деревни, сословия и их эволюция, внутренняя миграция и роль ее в процессе
урбанизации и модернизации общества. Большинство работ основано главным образом на опубликованных русских источниках, некоторые из них носят скорее популярный, чем научный характер[52].
Административный фактор как приоритетный в появлении городов в России определял, по мнению зарубежных исследователей, и особенности их развития. «В присутствии сильной централизованной власти, — отмечал
С.М. Блюмин, — возникающие города скорее всего остаются подчиненными государству и проявляющими столько местной власти, сколько разрешает государство»[53].
В работах западных историков рассматриваются и проблемы социально-культурного развития города в XIX в., в частности Москвы. С ростом миграционных потоков в Москву, усилившимся после реформы 1861 г., авторы связывают понижение общего культурного уровня столицы. Причину этого они усматривают не только в том, что новоиспеченные москвичи, по сути оставшиеся мужиками, приносили с собой патриархальные привычки и нравы, но также вследствие того, что формировавшийся маргинальный общественно-культурный слой, уже утративший старые ценности, еще не воспринимал полностью новые[54].
По мнению зарубежных авторов, российское правительство понимало сложность порождаемых урбанизацией проблем. Путь их решения власти искали в целенаправленном окультуривании рабочего люда, приобщении его к новым «городским идеалам», предполагавшим бережливость, трудолюбие, стремление к профессиональному и жизненному успеху. Причем превращение мужика в горожанина осуществлялось сверху с помощью не столько материального стимулирования, сколько духовного воздействия. Западные авторы склоняются к мысли, что в приобщении рабочих (вчерашних крестьян и мещан) к культуре и образованию состояла определенная политическая стратегия власти[55].
Знакомство с работами зарубежных исследователей позволяет сделать некоторые выводы, подтвержда-

Масленица.
Худ.
Б. М. Кустодиев.

ющие положения отечественных ученых: быстро и успешно интегрировать отлученного от земли мужика в городское общество и изменить его ценностную систему оказалось не под силу ни официальным реформаторам, ни оппозиционным либералам. Зачастую не город, в частности Москва, меняли облик своих иммигрантов, а они меняли ее облик, сохраняя в укладе жизни значительной части горожан патриархальные черты.
Русский город второй половины XIX в. развивался быстрее, чем способность его «организованного меньшинства» управлять «неорганизованным большинством». Вместе с тем, и это важно подчеркнуть, в работах зарубежных исследователей отмечается, что городской социум в России, даже будучи внутренне разделенным и глубоко антагонизированным, таил в себе наряду с разрушительной энергией мощный потенциал для цивилизационного рывка. И в этом смысле русский город конца столетия был олицетворением самой России59.

| >>

↑

Источник: Кошман Л.В.. Город и городская жизнь в России XIX столетия : Социальные и культурные аспекты. 2008

Еще по теме ВВЕДЕНИЕ:

- Альтернативная история - Античная история - Архивоведение - Военная история - Всемирная история (учебники) - Деятели России - Деятели Украины - Древняя Русь - Историческая литература - Историческое краеведение - История Востока - История древнего мира - История Казахстана - История наук - История науки и техники - История России (учебники) - История России в начале XX века - История советской России (1917 - 1941 гг.) - История средних веков - История стран Азии и Африки - История стран Европы и Америки - История стран СНГ - История Украины (учебники) - История Франции - Методика преподавания истории - Научно-популярная история - Новая история России (вторая половина ХVI в. - 1917 г.) - Периодика по историческим дисциплинам - Публицистика - Современная российская история - Этнография и этнология -