2.2. Судьба и обретение себя как Другого

Судьба - это тайна, которую человек тщится всю свою жизнь постигнуть.

Идея судьбы, возникшая в незапамятные времена на Востоке, получила дальнейшее развитие в европейской мысли. В античности судьба мыслилась как закон, который установлен силами (мойры), даже превышающими силы богов. Судьба характеризуется как неумолимый рок, как такое объективное течение событий, воздействовать на которое человек не в состоянии. Она есть нечто такое, от чего никак нельзя увернуться. Попытки же сделать это тем соблазнительнее, что о судьбе можно было узнать от оракула и соответственно этому знанию сделать некоторые шаги, долженствующие, по мысли человека, отвратить от него злую участь. Но парадокс состоял в том, что все эти шаги не только не уводили от злой участи, но, напротив, приближали человека к осуществлению рокового предначертания. Как ни старался отец Эдипа уберечь семью от позора, как ни старался сам Эдип убежать от своей судьбы, тем не менее каждый его шаг был направлен к тому, чтобы все, что предсказано, свершилось. Убегая, он шел навстречу судьбе. И он совершил ужасные преступления, хотя каждое из его конкретных действий не было само по себе ужасным, а было - даже благом, которое, как казалось, не содержало в себе ничего, кроме очевидного добра. Почему же все приобрело иной смысл? Потому что от Эдипа был скрыт контекст: то, что предшествовало, что меняло смысл содеянного на противоположный.

В связи с этим возникает несколько вопросов. Может ли человек знать то, что предшествовало его действиям, чтобы адекватно постигать смысл происходящего? А если не может - то ответственен ли человек за свою судьбу, за то, что он сотворил в неведении. А ведь судьба, это не только то, что произошло при участии человека. Это и то, что стало в итоге с человеком, после свершения свершившегося: как идет далее его жизнь, и как он будет чувствовать себя в результате всего происшедшего.

Древние греки считали судьбу предначертанной, и, тем не менее, всю ответственность за то, что произошло, возлагали на человека. Эдип выколол себе глаза и стал странником, бродягой. Сделал с собой то, хуже чего трудно представить - лишил себя дома и искалечил себя. Весь грех за содеянное в неведении был принят на себя этим человеком. Но если судьба предопределена, если человек не в силах ее изменить, то виновен ли он?

В этом и коренится противоречие в самом понимании судьбы: либо она задана, и тогда нет для человека ни свободы, но ответственности; либо она - свободное дело человека, и тогда вся ответственность на нем, и вовсе нет смысла говорить о стечении обстоятельств, подвигающих на то или иное действие.

Почему же греки соединили то и другое?

Очевидно, что судьба мыслилась ими как закон. Закон, действующий непреложно, отменить который невозможно никакими силами. Но за этот закон, за эти действия ответственен сам человек. Отсюда можно сделать вывод, что и судьба как закон жизни человека определяется самим человеком. И если правильно подумать, то судьба - это не обстоятельства, которые ты встречаешь в своей жизни, не события, столкновение с которыми определит твой путь, судьба - это те действия, которые ты предпринимаешь. То есть судьба - это индивидуальный рисунок мировосприятия и мироотношения, присущий данному, конкретному человеку. Или иначе, судьба - это закон, выводимый из жизни человека, причем с той непреложностью, которую не может никто отменить, даже боги. Или еще иначе, судьба - это тот закон, который мы формируем в отношении себя своей деятельностью. Значит, человек, каков он есть, и есть его судьба. И если правильно в себе разобраться, "прочитать" и "просчитать" себя, то можно узнать свою судьбу. Увидеть в перспективе, что тебя ждет, каковы дальнейшие пути твоего движения. А точнее, куда ты сам себя поведешь. Увидеть себя в своем движении, не замутненном ожиданиями, надеждами и мечтами. Именно последние, по большей части, и скрывают нас самих от нас.

Но как же тогда быть с вторжениями внешней действительности, которые обойти нельзя и которые, и довольно часто, оказываются факторами, кардинально ломающими самостоятельные действия индивида, и направляющими их в совершенно иное русло?

Любопытно, что и вторжения, которым мы подвергаемся в жизни, вовсе не случайны для нас. Даже беды наши уникальны и принадлежат исключительно нам. Любое "вторжение" не случайно. И любое событие нашло нас не по его, события, или чьей-то иной прихоти. С известной долей дерзости можно сказать, что мы сами притягиваем к себе те или иные события. Или даже более радикально: мы самим фактом и образом своего существования "создаем" те или иные события реальности, на которую, кажется, нет никакой возможности повлиять. Действия реальности, которые вторгаются в нашу жизнь, сущностно связаны с основной логикой нашего бытия. Даже нелепости, дурацкие происшествия, стечение обстоятельств в каждой конкретной жизни вполне уникальны, и принадлежат только ей.

События внешней действительности формируются или оформляются не в отрыве от человека и его деятельности. Уже само присутствие человека (а это минимальное возможное воздействие) обладает силой влияния и на тип протекания события и на содержательную его сторону. Событие как таковое, может состояться при условии обязательного нашего в нем присутствия, и, в известной мере, оно определено теми интенциями, которые мы продуцируем в жизнь. У греков этот момент выделен. Если бы Эдип, узнав о предназначенной ему судьбе, не сбежал от своих приемных родителей, а положился на рок, то, возможно, ничего бы и не случилось. Судьба предполагает участие человека, и, в общем, строится из человеческих действий. Можно определить судьбу как линию, которая просматривается среди многоцветной мозаики человеческих поступков. И если продолжить эту линию, то можно увидеть и будущее. Препятствие, правда, в том, что человек не способен принять себя в наличности, эта картина обязательно дополнена для него его ожиданием, надеждой, уверенностью в принципиальной незавершенности и невыявленности Я в собственном существовании. Я всегда ожидает своей реализации в будущем. Как писал М. М. Бахтин: "мое оправдание всегда в будущем, и это вечно противостоящее мне оправдание отменяет мое для меня прошлое и настоящее в их претензии на уже-наличность продолжительную, на успокоенность в данности... в претензии быть существенно и всем мною, исчерпывающе определить меня в бытии. ... будущее осуществление не является для меня самого органическим продолжением, ростом моего прошлого и настоящего. во мне - новое рождение. .В другом - совершенствование., во мне - новое рождение"117. И далее: " Моя ценность в будущем, в смысловом будущем, мое Я мне еще предстоит"118 .

В силу этого для Я линия судьбы замутнена. Кроме того, само Я ведь имеет дело не с чистой информацией о своем действии. Эта информация у него сплетена, слита с чувствами, мыслями, ожиданиями самого Я, и потому истинный смысл самого действия от человека ускользает. Эмоциональное самовосприятие акцентирует, актуализирует субъективный пласт переживания действия. А для того, чтобы уловить объективный смысл, необходимо как раз этот пласт отсечь.

Судьба - не роковое предначертание, фатум, воздействию которого мы подвергаемся. Скорее - это рисунок, составленный нами самими. Но при этом то, что заставило нас действовать таким образом и создать именно этот рисунок, остается для нас самих покрыто мраком. Потому, наверное, следует, не судьбу называть слепой, а человека - слепцом. Темные пути судьбы означают темноту в нас самих. Недаром отмечается, что чужой удел всегда и проще и понятнее для нас. И очевиднее. Тогда как с собой человек не знает, что и делать. Пласт переживаний, ожиданий, мечтаний Другого для нас закрыт, или известен в малой степени, но, в любом случае, он "виден" нам иначе, он не слит с действиями.

Интересно то, что разум, рацио может ошибаться даже при наличии сильного аппарата верификации. Тогда как в чувствах человек не ошибается. В сфере чувств аппарата верификации нет и быть не может, здесь истина понимается иначе, она "берется" сразу. Не бывает ложного чувства. Или человек любит, или не любит. И это узнается сразу же. Точно так же мы чувствуем правду или ложь. При этом в рациональной активности человек способен завуалировать, закамуфлировать не только от окружающих, но даже и от себя самого неблаговидность (если таковая имеется) своей деятельности или своих целей. И это достигается без особого труда. В сфере же чувств он оказывается беззащитен перед разнообразием, часто вовсе не радующих и не повышающих самоуважения эмоциональных импульсов. И в таком случае очень важно насколько человек честен с собой. И хотя утверждается, что человек не в состоянии вынести нравственный приговор себе (между тем прецедент был - известная история Ставраки, детально описанная Паустовским в его автобиографии "Моя жизнь"), ну приговор - не приговор, но честным с собой быть можно. В том смысле, чтобы не отворачиваться, не делать вид, что ничего такого на самом деле не происходит. А отдавать себе отчет в том, что на самом деле есть. И называть все своими именами, не пытаясь прикрыть благопристойной завесой слов неблаговидность деяния или поведения.

В человеческой истории всегда играла громадную роль дихотомия добра и зла. И потому всякое обнаружение того, что может быть обозначено как зло, в особенности в себе самом, в силу его общей негативной оценки, вызывает сопротивление и неприятие.

Более того, мы ведь действительно знаем, что нас ожидает. Но знание это носит столь смутный, неопределенный образ, что по большей части человек не в силах остановить на нем внимание. Чтобы его увидеть, чтобы услышать в себе голос его, необходимо специально его искать, отбросив очевидно навязчивые образы и голоса давящей на человека действительности и, в особенности, устоявшиеся и предельно понятные, "разумные" стандарты поведения и деятельности. Вовсе не даром ослепил себя Эдип. Тем самым он отбросил все, что мешало ему видеть и слышать истину, что жила в нем. Было, действительно было ощущение неправедности творимого им, хотя никаких рациональных оснований для утверждения этого не было, да и быть не могло.

Г. Зиммель, рассуждая о судьбе, выделяет два ряда событий. Один - это чисто объективные события, что протекают сами по себе в мире. Второй - это субъект, "который содержит в себе либо представляет тенденцию или требование, обладающее значением само по себе, независимо от всяких "событий"119 . И вот судьба есть обретение смысла причинных процессов в соотнесенности со смыслом, который несет в себе субъект. А потому она есть категория прошлого. Выявление ее возможно только при анализе событий в сумерках, т. е. когда все уже случилось. Что обладает несколько сомнительной достоверностью. Поскольку post factum можно создавать какие угодно смысловые линии, укладывая в них, по своему произвольному усмотрению, происшедшее. Зиммель пишет: "Тем самым чисто причинные процессы обретают смысл в своей соотнесенности с субъектом, так сказать, задним числом становятся телеологиями, то есть судьбами. Поскольку их истоки совершенно случайны для внутренне и осмысленно обусловленного потока нашей жизни, а свое значение они получают лишь в некотором отношении, при витальном включении в жизнь .то от того, что мы называем судьбой,

неотделим характер "провидения""120 .

Судьбой становятся те события причинного ряда, которые, втягиваясь в смысловой ряд жизни человека, производят существенные изменения (словами Г. Зиммеля - колебания) в потоке жизни самого человека. Активность в строении жизни, в определении судьбы - на стороне субъекта. Именно он из центра смысловой направленности своей жизни отбирает те или иные события, продуцирует их появление, активизирует те или иные отношения, рисунок которых и составляет его индивидуальную судьбу: ". судьба определяет жизнь индивида, но лишь потому, что этот последний избирал эти события по некоторому сродству, равно как и тот смысл, в котором они могут сделаться его "судьбой"121 . А потому ход событий, инвариант отбора, интенция на определенные состояния и есть те знаки, которые позволяют, если раскрыть их содержательный и ценностный смысл, определить, что и как будет происходить с человеком в его жизни. По ним, можно составить смысловые линии жизни самому человеку, отбросив субъективную сферу чувств, ожиданий и надежд. В особенности прозрачна жизнь как судьба становится в ситуации тяжелейшего нравственного конфликта, тяжелейших нравственных перипетий. В их протекании создаются особенно благоприятные условия освобождения человека и снятия зависимости от собственного отражения в своем же сознании. И тогда для него может открыться истинная картина себя самого. Она по большей части неприглядна и потому мучительна. Но это - единственный путь и познания и реализации себя как уникального и единственного в своем роде существа. Именно ясный взгляд на эту неприглядную, обнаженную, очищенную от покровов самоуспокоения и самокомплиментарности картину дает шанс человеку состояться в жизни не в качестве тавтологии.

Возможно, чтобы правильно подойти к вскрытию сущности феномена, обозначаемого словом "судьба", следует обратиться к не столь уж избалованному вниманием понятию "энтелехия". Понятие возникло в античности и до сих пор не обрело четко обозначенного содержания. Оно "ускользает" от четкости. Но неопределенность его вовсе не мешает его необходимости. Энтелехия у Аристотеля - форма. А уже у Гуссерля - бесконечно разворачивающаяся энергия воплощения идеи. Энтелехия - это одно из самых глубоких философских прозрений в единую сущность бытия и познания. Она везде, "где потенция становится воплощенной реальностью, а общее приобретает индивидуальность"122 . Анализируя данное понятие Г.С. Кнабе выделяет два его качества. Первое - это то, что она диалогична: в ней исходное начало не исчезает в акте воплощения, а продолжает действовать и "между ним и его воплощением устанавливается определенное

двухголосие"123 . И второе - особая природа энтелехии, ".ставящей восприятие этого феномена на грань аналитического познания и внутреннего переживания. ... В познающем переживании. открывается та же объективность бытия, но выступившая в своих аналитически неочевидных и

рационально до конца не разложимых чертах"124 . И здесь, продолжает автор, нужно обнаружить такие формы познания, которые были бы соизмеримы с этой текучей глубиной.

То есть, некое смутное, но ощущаемое как истинное и действительно ухватывающее суть и смысл, состояние познающего духа, не имеющее способов выразить самое себя простыми и логичными (то есть, могущими быть подвергнутыми критическому осмыслению) фигурами речи. Ни доказательство, ни анализ, ни критика не могут быть применены. А между тем, это знание весьма продуктивно. Для человека - это как бы "встраивание" в поток идущей жизни, которая не есть нечто независимое от него, а есть результат взаимодействия и взаимообращения человека и жизни. Где и человек и сам поток бытия немыслимы в отрыве, и где создается нечто, что определяет и движение самой жизни и движение самого человека. Непрекращающийся, продуктивный, творческий диалог.

В обычном бытии, заполненном множеством дел, обязанностей и разного рода важных мелочей, у человека нет возможности подумать о том, что и как движется в его жизни. И даже если такого рода думы посещают его, то при благополучном состоянии дел и успокоенности души, нет желания что-то уже очень глубоко усматривать в направлении своего экзистенциального движения. Может потому, что нет вопросов. Жизнь в благополучии носит утвердительный характер. Вопросы же появляются тогда, когда почва уходит из-под ног, когда разрыв в жизни, создает то, что можно назвать "черной дырой". И человек в этой черной дыре оказывается в состоянии темноты и ужаса. По большей части первая реакция носит экспрессионистско-эмоциональный характер. И первое душевное движение - закрыть эту дыру, затянуть ее привычными представлениями, ожиданиями, надеждами. Или перетерпеть, дождаться, когда она сама собой изойдет, и можно будет забыть об этом, как о чем-то случайном.

Но уже в самой эмоциональной экспрессии отчетливо звучит нота какой- то глубокой собственной неправоты. Или можно сказать иначе, ощущение некой неправедности собственного бытия. Которая побуждает к возвращению назад, к поиску того, где и когда произошла экзистенциальная ошибка, свернувшая жизненный путь, что и привело к таким вот последствиям.

Это удивительная вещь - разность энергийных и темпоральных потенциалов причины и следствия. По большей части причина разова и недлительна. Тогда как то, что ею рождается, может продолжаться всю жизнь. Более того, шаг, приведший к ошибке, затем порождает новые и новые ошибочные шаги, которые почти невозможно остановить или преодолеть, в особенности, когда уже довольно далеко от начального пункта. Характерна в этом смысле, например, судьба Амаранты из романа Г. Г. Маркеса "Сто лет одиночества". Однажды испугавшись возможности реализации мечты, она так и пошла по жизни этой дорогой. И всякий раз, когда ожидаемое было готово свершиться, она убегала. Может, однажды реализованное вступает в симбиоз с иными душевными механизмами, и этот симбиоз столь тесен, что разрушить его трудно или разрушение его пойдет с большими душевными потерями для человека. А решиться на такие потери нелегко. Для этого требуется решимость гораздо большая той, которой не хватило в самом начале. И потому заводит, закручивает человека так, что жизненный удел становится результатом однажды проявленной слабости, трусости, в общем, ошибки, того, что было изначально изменой себе.

Человек может вступать в диалог с собой, со своим пройденным путем. Тогда он ищет начало, первый импульс движения, который продолжает работать и вести человека по жизненной дороге, на которой ему экзистенциально некомфортно. Или иначе, он пытается проникнуть в тот глубокий слой бытия, который и обозначается термином "энтелехия". В нем не прерывается взаимодействие, взаимодетерминация (двухголосие - Г. С. Кнабе) человека и его судьбы. И это не научно-аналитический подход, а уровень переживания, который способен давать не менее истинные, чем сфера научного анализа, и поразительные результаты.

Угадать судьбу - угадать, почувствовать движение потока, или попасть в волну истинного движения. Тогда ощущение праведности творимого и творящегося есть гарант истины. Человеку действительно дается ручательство Смысла. И он - на пути обретения себя как Другого.