Свт. Григорий Палама родился ок. 1295 г. в семье, относящейся к аристократическому роду; он был первым ребенком в большой семье. Отец Григория, Константин Палама, был сенатором. Он пользовался большим уважением в императорской семье, так что ему на воспитание был отдан внук императора Андроника II, будущий император Андроник III, оказывавший впоследствии поддержку свт.
Григорию. После смерти Константина Паламы в 1301 г. Андроник II покровительствовал Григорию. Свт. Григорий получил классическое образование. Учась, вероятно, в императорском университете, он изучал грамматику, риторику, физику, логику и «аристотелевские науки»1196. Учителем Григория в плане светских наук был знаменитый византийский ученый Феодор Метохит. Свт. Григорий упоминает, что однажды (ок. 1313 г.) император Андроник попросил его произнести речь о логике Аристотеля и Феодор Метохит сказал, что если бы сам Аристотель предстал во плоти, то он похвалил бы Григория1197. Достигнув успехов в изучении аристотелевской философии, Григорий тем не менее, вероятно, не изучал Платона и тем более неоплатоников, поскольку стандартный общеобразовательный курс, который был пройден. Григорием, не включал изучения философии платоновской школы1198. То, что свт. Григорий был образованным человеком и проявлял успехи в обучении наукам, проявилось не только в плане его стиля мышления, но это сказалось и на круге его общения, в который входили многие образованные люди его времени, в частности, Никифор Григора и Григорий Акиндин. Выйдя из юношеского возраста, свт. Григорий принимает решение стать монахом. Несмотря на желание императора Андроника II его удержать и оставить на государственной службе, Григорий вместе с двумя младшими братьями отправляется на Афон. Наставником свт. Григория на Афоне стал прп. Никодим Ватопедский, келия которого располагалась недалеко от Ва гопедского монастыря. Живя там «в посте, бдении, духовном трезвении и непрестанной молитве»1199, через два с лишним года свт. Григорий принял монашеский постриг. После смерти Никодима свт. Григорий поселился в Лавре св. Афанасия и прожил там три года, после чего он удалился в пустынь Глоссия, где подвизался под руководством некоего исихаста1200 Григория. Спустя два года из-за турецких набегов свт. Григорий вместе с другими подвижниками покинул Афон и прибыл в Фессалоники, где принял священный сан. Оттуда он удалился в пустынь на горе около г. Веррии, где пять дней в неделю он проводил в одиночестве, в «непрестанной умной молитве», а в субботу и воскресение участвовал в литургии и беседовал с другими подвижниками6. Таким образом, свт. Григорий в это время вел монашескую жизнь, представляющую собой нечто среднее между общежительным и пустынническим монашеством. В Веррии свт. Григорий познакомился с Григорием Акиндином, который преподавал там грамматику. Известно, что в это время свт. Григорий из-за смерти матери отправился в Константинополь; возвратившись отгуда, он передал Акиндину трактат (или, может быть, комментарии к трактату «О сновидениях» Синесия Киренского) Никифора ГригорьГ. Покинув спустя пять лет пустынь из-за набегов сербов, свт. Григорий возвратился на Афон и удалился в скит в пустыни св. Саввы, где стал вести такую же жизнь, как в пустыни около Веррии. Там же свт. Григорий начал заниматься писательской деятельностью; первым его сочинением стало «Житие св. Петра Афонского»8, затем — сочинение «О введении ями (подробные классификации этого понятия см., например, в работах: Meyendorff J. L’hesychasme: problemes de semantique // Melanges d’histoire des religions offerts a H.-Ch. Puech. Paris, 1973. Pp. 543—547; Idem., Byzantine Hesychasm: Historical, theological and social Problems. London, 1974, Introduction; WareK. “Act out of Stillness”. The Influence of fourteenth-century Hesychasm on Byzantine and Slav Civilizarion / / The Byzantine heritage annual lecture May 28, 1995 [рус. пер.: Каллист Аиоклийский. ^Действовать в покое»: Влияние исихазма XIV века на византийскую и славянскую цивилизации // Символ. 52, 2007. Сс. 51-71])). Понятие «исихазм» может употребляться как в самом широком значении отшельнической жизни, так и в более узком смысле отшельнической жизни с внутренней молитвой, направленной на достижение состояния безмолвия, а также и в еще более узком смысле монашеской традиции средне- и поздневизантийской эпохи, предполагающей развитую психосоматическую технику т. н. Иисусовой молитвы. Здесь также имеет месго несколько направлений. Если говорить про эпоху паламитских споров, то в этом отношении следуег различать, в частности, линии прп. Григория Синаига (ум. ок. 1346 г.), свт. Григория Паламы и св. Николая Кавасилы. Именно линия св. Григория Синаита, жившего на Синае, Афоне и в Болгарии (Парории), особенно повлияла на славянскую цивилизацию (свг. Григорий Палама не имел личных отношений с прп. Григорием Синаи гом, но поддерживал отношения с ним через Давида Дисипага и свт. Исидора Вухира). Следует указа гь также на го, что, как отмечает А. Риго, многие видные деятели исихастского движения не были сторонниками свг. Григория Паламы либо занимали неопределенную или нейтральную позицию в паламитских спорах (Rigo A. Monaci esicasti е monaci bogomili. Le accuse di messalianismo e bogomilismo rivolte agli esicasti ed il problema dei rapporti tra esicasmo e bogomilismo. Firenze. 1989. (Orientalia venetiana 2). Pp. 6-7, n. 13). 6 Филофей Константинопольский. Похвальное слово 26; Иоанн Кантагдзин. История ромеев 2.39. 7 Григорий Акиндин. Письмо 1.30-38. 8 См. недавний русский перевод, предваренный обширной статьей Антонио Риго, посвященной этому произведению, в изд.: Свт. Григорий Палама. во храм Пресвятой Богородицы» (гомилия 53). Возможно, тогда же были написаны сочинения «Главы о молитве и чистоте сердца» и «Ответ Павлу Асеню о великой схиме». Во время пребывания свт. Григория на Афоне туда прибыл его в то время друг и ученик Григорий Акиндин, принявший монашество, вероятно, под влиянием свт. Григория; Акиндин хотел по протекции Паламы быть принятым в Лавру, однако, несмотря на поддержку со стороны свт. Григория и его ученика будущего патриарха Каллиста, получил отказ, и не только в Лавре, но и в других афонских монастырях. Начало полемики свт. Григория с Варлаамом Калабрийским относится к 1335 г., когда возобновились дискуссии с латинянами. Греческий монах, воспитывавшийся в латинском окружении, Варлаам Калабрийский в 1335 г. составил две речи против латинян, которые были произнесены им в императорском дворце. Когда свт. Григорию, который в то время жил на Афоне, пересказали содержание этих речей, он написал два «Аподиктических слова» против латинян1201, в которых критиковал и Вар- лаама, не называя его по имени. В это время Варлаам написал ряд антилатинских трактатов; свт. Григорий попросил прислать ему копию и получил трактат Варлаама, посвященный проблеме силлогизмов, в котором утверждается, что нельзя в догматической полемике использовать аподиктические («доказательные», основанные на необходимости) силлогизмы, поскольку в плане суждений о Боге не может быть использован принцип доказательности1202. Ознакомившись с трактатом, свт. Григорий написал недоуменное письмо Акиндину, который выступил примирителем между ним и Варлаамом, а затем, получив от него ответ, написал еще одно письмо Акиндину и два письма Варлааму. Позиция свт. Григория заключается в том, что православное учение об исхождении Святого Духа только от Отца вполне доказуемо - из Писания, творений отцов и опыта святых. В начале 1337 г. Варлаам, познакомившись в Фессалониках с мо- нахами-исихастами и ознакомившись с исихастскими сочинениями о молитве, составил несколько трактатов, в которых обвинял исихастов в мессалианстве11, а в 1338 г. он подал на них жалобу в Синод, а также 11 Топос обвинения в мессалианстве был очень популярен в пала- митских спорах. Это обвинение было выдвинуто в адрес исихатов и па- ламитов в связи с их учением о видении Фаворского света Варлаамом Калабрийским (см. ниже), повторено Григорием Акиндином (Письмо 443 и 453) и Никифором Григорой (Первый антирритик 1.474 (Beyer)), и было возвращено антипаламитам в связи с их учением о причаству- емости Божественной природы свт. Григорием Палам ой и его сторонниками (см.: Синодик православия: 83.574—584, 85.628-633 (Gouillard)). В переводе с сирийского языка слово «мессалиане» означает «молящиеся». Формирование мессалианского движения приходится на вторую половину IV в.; если можно верить Филоксену Маббугскому (Послание к Патрикию Эдесскому), один из лидеров мессалиан, Адельфий, слышал еще прп. Антония Великого. Мессалианство зародилось в Сирии, откуда распространилось в сторону Азии и Понта; оно возникло в монашеских кругах и было по преимуществу монашеской ересью. Мессалиане утверждали, что в душе человека ипостасно присутствует сатана, со- обитая со Святым Духом, и природа человека соединена с бесами; даже апостолы несвободны от присутствия в них сатаны. Мессалиане отрицали необходимость церковных таинств: ни крещение, ни причастие не усовершают человека, но имеет значение одна только молитва. Таким образом, для мессалиан характерно «анархическое», или антиинститу- циональное, понимание христианства. Мессалиане настаивали на том, что, когда человек достигаег бесстрастия, он имеет ощутимое и достоверное причастие Святого Духа. В средне-, поздне- и поствизантий- ский период обвинение в мессалианстве становится своеобразным клише, в результате чего «мессалианскими» могли называться как произведения действительно еретического характера, так и вполне ортодоксальные тексты. Это связано также с тем, что между мессалианством и ортодоксией - размытая «контактная зона», т. е. положения, характерные для мессалианства, вполне могут встречаться у ортодоксальных авторов. Так, в XVIII в. греческий ученый Неофит Кавсокаливит доказывал мессали- анскую подоплеку Макариевского корпуса, и это понимание было подхвачено некоторыми учеными XX в. Ко времени паламитских споров мессалианства в его классическом виде уже не существовало, но с Евфи- мия Зигабена пошла традиция говорить о месаллианстве, когда идет речь о более поздней ереси, возникшей в X в., вобравшей в себя элементы мессалианского учения, - богомильстве. В свою очередь, богомильство возникло в X в. на Балканах и в Малой Азии, но быстро распространилось в Византийской империи. Название ереси происходит от ее первого предводителя — попа Богомила. В XIV в. богомильство распространилось и на Афон. По свидетельству свт. Каллиста Константинопольского, зачинщицей богомильства на Афоне стала монахиня Ирина; известными богомилами были Иосиф Критский и Георгий Ларисский. В 1340-х гг. афонские монахи издали специальное постановление, осуждающее богомильство. В целом о соотношении исихастского движения времени паламитских споров и богомильства см. фундаментальную монографию: Rigo A. Monaci esicasti е monad bogomili... (см. также рецензию на нее: Лурье В. М. Работы Антонио Риго по истории византийского исихазма // Византийский временник. 55 (80), 1994. Сс. 232-236). Приведем также замечание А. Г. Дунаева относительно соотношения обвинения в мессалианстве паламитами антипаламитов, в связи с учением последних о причастности Божественной сущности, с собственно месса- Константинопольскому патриарху Иоанну Калеке12. Патриарх отверг жалобу Варлаама, однако тот продолжал нападать на исихастов. Свт. лианским учением: Дошедшие до нас свидетельства о ереси мессалиан, собранные у М. Кмоско, не содержат утверждения о причастности божественной сущносги. Наиболее близки к высказыванию свт. Григория Паламы [о мессалианстве антипаламитов. — А- Ь.] сведения Тимофея Константинопольского (а за ним — Евфимия Зигабена), что, по мессалианам, божественная природа легко изменяется и превращается во что угодно, чтобы смешаться с достойными душами, и наоборот, душа, достигшая бесстрастия, превращается в божественную природу, однако эго мнение представляется лишь косвенной аналогией с тезисом о причаствуемости божественной природы. Возможно, убеждение в мессалианском характере подобного тезиса возникло во время первой фазы паламитских споров в связи с обвинениями Варлаама, однако уничтожение сочинений калабрийца не дает возможности сказать здесь что-то определенное» (утверждая, что встречался с сильнейшими из нас, он этим дал понять, что ставит под сомнение всех» (Триады 2.1.1, цит. по изд.: Св. Григорий Палама. Триады в защиту священ- нобезмолвствующих / Пер., послесл. и комм. В. Вениаминова [В. В. Би- бихина]. М., 2003. Сс. 116-117). Омфалопсихами (букв.: пуподушниками) Варлаам здесь презрительно называет исихастов. Эта кличка происходит от исихастской практики концентрации взора молящегося на своем пупе; она описывается в исихастском трактате «Метод священной молитвы и внимания» (ср. в настоящем томе «Антологии», с. 285-286): «Затвори дверь [ума] и вознеси ум твой от всего суетного, то есть временного. Затем, упершись брадой своей в грудь, устремляя чувственное око со всем умом в середину чрева, то есть пуп, удержи тогда и стремление носового дыхания, чтобы не дышать часто, и внутри исследуй мысленно угробу, дабы обрести место сердца, где пребывают обычно все душевные силы» (пер. А. Г. Дунаева, цит. по изд.: Путь к священному безмолвию: Малоизвестные творения святых отцов-исихастов / Составление, общая редакция, предисловие и примечания А.
Г. Дунаева. М., 1999. С. 23). Ср. также у свт. Григория Паламы: «Люди, назвавшие их омфалопсихами с явной целью оклеветать обвиняе- Григорий встал на защиту исихастов и сначала, вместе с Акиндином, пытался примирить Варлаама с монахами, а затем написал первый, а после ответа Варлаама - второй трактат из трех в составе «Триад в защиту священнобезмолвствующих»13,4. После того как Варлаам издал новую редакцию антиисихастских трактатов «Против мессалиан», свт. Григорий добился одобрения и подписания авторитетнейшими афонскими монахами т. н. «Святогорского томоса», в котором были осуждены идеи Варлаама, хотя его имя в томосе не упоминалось1203. Примерно тогда же свт. Григорий написал третий трактат «Триад». 10 июня 1341 г. в Константинополе собрался собор под председательством императора Андроника III, на котором было рассмотрено обвинение свт. Григория Паламы как защитника исихастов, представленное Варлаамом. Однако собор не поддержал обвинения в адрес Паламы, и из обвиняемого на этом соборе свт. Григорий превратился в обвинителя. На соборе были рассмотрены антиисихастские сочинения Варлаама, в результате чего была признана его неправота в отношении того, что он считал Фаворский свет тварным, а также в плане его критики, направленной на практику Иисусовой молитвы1204; в результате Варлаам был осужден (но не анафематствован), ему было предложено покаяться, и он согласился. Однако вскоре после собора император Андроник умер и Варлаам продолжал нападать на Паламу, но, поняв безуспешность этого, уехал в Италию, где преподавал греческий язык Франческо Петрарке1205, обратился в католицизм и был поставлен папой Римским в сан епископа в Джераче (Калабрия). Также на соборе, происходившем 10 июня 1341 г., был подготовлен томос, в котором запрещалось устное или письменное обсуждение спорных вопросов. После осуждения Варлаама против Паламы стал выступать Григорий Акиндин, поводом для чего стало то, что свт. Григорий, ведя речь о нетварных, отличных от Божественной сущности, Божественных энергиях, говорил о них как о «нижележащем божестве» (0еотт]воплощении Христа в замысле Божием1213. С данным учением, сглаживающим акцент на историчности воплощения, связано и учение, характерное для свт. Григория Паламы (так же как для прп. Максима), об обожении при жизни посредством энергий ветхозаветных праведников (Мелхиседека)1214, а также представление свт. Григория о том, что Бог являлся народу Израилеву в ветхозаветную эпоху непосредственно, а не через ангелов1215. Последнее было неприемлемо для антипаламитов с их акцентом на апофатизме и символизме в богословии. В плане предыстории учения о различении сущности и энергий в Боге обычно указывают на сочинения Каппадокийских отцов (отметим, однако, что у отцов-Каппадокийцев статус энергий не про- блематизирован1216), на Ареопагитский корпус (в котором в этом плане в основном используется язык «пребывания» и «исхождения»)1217, сочинения прп. Максима1218 и на поздневизантийскую допаламит- скую традицию1219. Впрочем, вопрос о правильной трактовке текстов Каппадокийских отцов, корпуса Лреопагитик и творений прп. Максима был одним из ключевых на всем протяжении паламитских споров, и, наверное, каждого из указанных авторов можно толковать в том или другом смысле, в зависимости от акцентов на различных аспектах соответствующих учений1220. Что касается предыстории концепта различения сущности и энергий в соборных постановлениях Церкви, то в этом плане положение об отличии природной энергии от природы (сущности) восходит к тексту ороса VI Вселенского собора1221: ...Исповедуем одного и того же Христа, Сына, Господа единородного, в двух природах, неслитно, неразлучно, нераздельно, неизменно познаваемого. ...Исповедуем и проповедуем, согласно учению святых отцов, в Нем и два природных хотения, то есть воли, и две природных энергии, неслитно, неразлучно, неизменно в Нем пребывающих1222. Отсюда следует, что Христос имеет две энергии, отличные от его природ, и одна из этих энергий — нетварная. Приведенный фрагмент цитировался на заседаниях Константинопольского собора 1351 г. и упоминается в томосе этого собора (ср. также послание св. папы Агафона в протоколе четвертой сессии VI Вселенского собора16). Необходимость данного различения в паламизме связана с признанием в Боге, с одной стороны, того, что непознаваемо и непричаст- вуемо (это Божественная сущность), и, с другой стороны, того, что познаваемо и причаствуемо (это Божественные энергии)1223, которые, свою очередь, могут являться источниками тварных дел (еуерутща), или результатов. Бог, будучи сокрытым в Своей сущности, являет Себя посредством Божественных энергий, которые, однако, существуют предвечно, будучи не связаны необходимым образом с тварным миром1224; одной из таких энергий является и творческая энергия Бога, т. е. способность Бога приводить в бытие тварное сущее1225. Интересно, что в диалоге «Феофан» (16) в контексте обсуждения 2 Пет. 1, 4, Палама однозначно отрицает дискурс, использовавшийся свт. Григорием Нисским1226 и, насколько можно судить, в до- (вне-) ареопагитском богословии в целом: позиция, согласно которой Божественная сущность причаствуется только святыми, в то время как для остальных она является непричастной, отвергается Паламой, который соотносит ее с учением мессалиан1227. Следует отметить, что этот факт свидетельствует не о том, что изменилось учение Церкви, но о том, что изменился язык Церкви, поскольку парадигматические основания учения в случае свт. Григория Нисского и свт. Григория Паламы можно считать подобными. Изменение же языка Церкви связано, в частности, с тем, что в определенной ситуации прежний язык влечет за собой коннотации, отсылающие к неприемлемой картине мира - как, например, во время свт. Григория Паламы дискурс причастности сущности отсылал к представлению об обладании частью сущности1228 либо к мессалианским мотивам. Об отношении Божественной сущности и нетварных энергий свт. Григорий говорит, что сущность является причиной энергий; энергия есть движение сущности1229; сущность самоипостасна, в то время как энергии - безыпостасны1230; энергии - это то, что «окрест сущности»; энергии есть нечто «природное» и «сущностное» для Бога. В то время как антипаламиты считали, что сущность и энергии в Боге есть нечто тождественное, и соответственно, «логос сущности» в Боге есть то же, что «логос энергии»1231, позиция Паламы в этом отношении такова, что Божественная сущность и энергия и едины по логосу, и различны1232. Согласно Паламе, можно говорить об одной единственной Божественной энергии, объемлющей все энергии вместе4'. Следуя Ареопагиту1233 и прп. Максиму1234, Палама делает различие между природной и индивидуальной причастностью Богу1235. Свт. Григорий, с одной стороны, различает способы причастности к Богу всего сущего (посредством чувственного, разумного и умного существования; подразумевается, что также и по бытию1236), и с другой — причастность Богу обоженных людей; и хотя причастным Богу является все сущее, только обоженные люди причастны Богу таким образом, что живут собственно Божественной жизнью. Таким образом, у свт. Григория, как и вообще в святоотеческой традиции, дискурс природной причастности указывает на устойчивость в бытии и пребывание в своей природе различных порядков тварного сущего, в то время как дискурс личной причастности относится к обожению - т. е. окачествованию, посредством нетварных даров Бога, Божественными свойствами разумного тварного сущего, превосходящего таким образом свою природу. Одним из важнейших моментов в полемике между свт. Григорием и антипаламитами о Божественной сущности и энергиях был вопрос о понимании специфики восприятия и природы Фаворского света — света, явившегося апостолам во время Преображения Христа1237. Антапа- ламиты считали этот свет тварным, в то время как свт. Григорий и его последователи учили о том, что это вечный, безначальный и нетварный свет и ныне действующий во святых, и он есть Божественная энергия. Споры о Фаворском свете упирались в вопрос о том, каким образом и в какой мере человек может знать Бога. Согласно Варлааму Калабрийскому, бытие Бога непознаваемо и недоступно для человека; оно выше возможностей человеческого разума. Фактически Варлаам исходил из представления о замкнутости человеческого существа в пределах собственной природы; согласно ему, совершенный человек — тот, который в полноте реализовал составляющую своей природы, отвечающую за познание. Варлаам считал, что человек не может приобщиться тому, что превышает возможность быть для него познанным. Соответственно, знание о Боге человек может иметь, исходя из тварных вещей либо исходя из апофатического богословия1238. Поэтому и Фаворский свет понимался Варлаамом не как истинное явление Бога, но как символическое и тварное видение, приносящее знание, указывающее на Бога, но не связывающее с Ним1239. В свою очередь, свт. Григорий Палама настаивал на возможности преображения Божественной благодатью человеческих способностей к восприятию. Он согласен, что о восприятии Фаворского света можно говорить как о знании, но это — знание в переносном смысле1240--*, превосходящее рассудочное знание, так же как, разумеется, и осязательное чувство1241. При восприятии Фаворского света (свт. Григорий говорит о нем как об «умном» и духовном») человек воспринимает Самого Бога, сокрытого в Своей сущности, но нисходящего в энергиях к очистившемуся и способному Его воспринять человеку. Говоря о способности к восприятию Фаворского свега, свт. Григорий делает акцент на том, что она относится и не к в собственном смысле уму, и не к в собственном смысле чувству (посредством телесных чувств христиане будут созерцать Бога в будущем веке37), и, ссылаясь на книгу Притч Соломона1242, говорит, что это некое «умное чувство» (voepa шсгЭ^сги;)39. Хотя умное чувство и выше ума, оно называется «умным», поскольку Божии дары человек воспринимает прежде всего через способность ума, а посредством какового происходит приобщение к Богу и тела1243. Слово «чувство» в выражении «умное чувство» указывает на наличие ощутимого непосредственного восприятия благодати. Как зрение неспособно ленствовагь без наличия светящего извне свега, т ак и осуществление способности умного чувства невозможно без действующего Божественного света. Свт. Григорий сравнивает способность ума обладать знанием с теплом, исходящим от огня; способность к знанию имеет место и когда ум подвержен различным сграстям. Способность же ума воспринять Божественный свет — умное чувство - актуализи- р\тощееся, когда ум человека освобождается от страстей, соотносится со светом, излучаемым огнем. Соединяясь с Божественным светом, ум сам как бы становится им и видит в себе и во всех видимых вещах этот разлитый свет1244. Достигшие этого состояния люди становятся равными ангелам1245. Деятельность ума у таких людей успокаивается, ум становится пассивным и полностью проникается Божественным действием1246. Это состояние отличается от состояния, когда рассудок пребывает в естественной активности так же, как обладание отличается от знания1247. На высшей стадии единения с Богом человек, превзойдя собственную природу, осознает себя Богом; его ум и тело воспринимает Божии свойства, и такой человек становится способным к чудотворениям, прозорливости, знанию того, что происходит где-то далеко и т. д.1248 л\юди, достигшие такого состояния, становятся богами по благодати - как Бог, безначальными, бесконечными и нетварными1249. Следуя прп. Максимлт, свт. Григорий говорит о единой энергии Бога и святых1250; святые не только причаствуют Богу, но и сами являются источником Божественности1251. Свт. Григорий заимствует у Ареопашта и его комментатора1252 различение между мыслящей способностью ума, направленной на мыслимое, и превосходящим природу ума единением - способностью, посредством которой ум соприкасается с тем, что выше ума, и говорит о двух энергиях ума: одна энергия имеет место, когда ум спускает ся к помышлениям и через них к множеству тварного сущего, другая, высшая энергия, являет деятельность ума самого по себе и представляет собой энергию единения, связь между умом и Богом, благодаря чему человек может сочетаться с Богом. Эта высшая энергия ума - энергия единения — представляет собой то же, что и «умное чувство»1253. Свт. Григорий использует ареопагитскую тему и когда пишет о состоянии ума, предшествующем единению, — о кругообразном движении ума, собирающегося в себя1254. Свт. Григорий связывает этот кругообразный способ движения ума с положением тела исихаста во время молитвы, взгляд которого, дабы исключить рассеяние помыслов, устремлен на собственный пуп1255. Таким образом, влияние идей корпуса Лреопагитик, в частности, на антропологию свт. Григория, достаточно велико, и Антонио Риго \ указывая на некоторые из отмеченных здесь заимствований свт. Григория из Лреопагитик, отмечает неправомерность схемы о. Иоанна Мейендорфа1256, согласно которой антропологическая парадигма, представленная у свт. Григория Паламы, являет собой синтез «неоплатонического спиритуализма» Евагрия и библейско-семитской антропологической линии Макариева корпуса, имея в виду, что на самом деле картина гораздо сложнее1257'1258. А С. Бирюков