IV. Гносеологический критицизм

Индукции в естественных науках, заметил современный исследователь, присуща принципиальная недостоверность, каковой нет в методах математики. Она покоится на вере в всеобщий порядок вселенной — порядок, вне нас лежащий. Этого принципиального сомнения в достоверности познания природы в общем, по учению Канта, не существует. Вселенная естествоиспытателя — это мир нашего внешнего опыта, внешнего не в метафизическом смысле слова, вне нас. Он подвержен условиям, которые со стороны субъекта делают возможным, т. е. обосновывают, опыт. И вот открытие Канта состоит в том, что высшие законы природы, принцип познавания природы тожественны этим самым условиям, что они суть те основоположения, на которых покоится возможность опыта. Они, значит, необходимо обязательны относительно природы, потому что они обязательны относительно опыта природы, и не в том состоит их доказательство, что без них естествознание было бы невозможно (поскольку они имели бы значение только постулатов познавания), а в том, что без них невозможен предмет естествознания — опыт. Кант доказывает это, анализируя понятие опыта.

Опыт еще не дается одними чувственными впечатлениями. Для него недостаточно также сравнения восприятий и соединения их в суждение, выражающее состояние воспринимающего субъекта. Восприятия и их соединения, сверх того, должны быть отнесены к объектам и тем быть признаны общеобязательными. «Тому самому, чему опыт меня учит при известных условиях, он, при одинаковых условиях, должен всегда учить меня и всякого другого, и обязательность этого не ограничена субъектом». Эта всеобщность, присущая эмпирическому как таковому, первоначаль- нее всеобщности определенных опытов; последняя основана на постоянной повторяемости одинаковых случаев, тогда как первая присуща уже каждому единичному случаю, каждому отдельному восприятию. Поэтому положение, утверждающее зависимость всякого, хотя бы однократного, изменения от какого-либо предшествовавшего ему изменения, общее положения, выражающего наступление одинаковых изменений вследствие одинаковых предшествующих обстоятельств, — закон причинности общее принципа однообразия, совершающегося в природе. Позитивное исследование занимается эмпирически данными вещами и их отношениями, но здесь, в философии опыта, рассматривается вопрос о том, при каких именно предпосылках вещи и отношения вообще становятся эмпирическими. Во всех вещах, достигающих или могущих достигнуть нашего опыта, есть нечто, познаваемое нами a priori, а именно то, вследствие чего они становятся для нас предметами опыта, другими словами, то, благодаря чему для нас становится возможным приобретать опыт о вещах. Если мы и не знаем, что такое представляют вещи сами по себе, независимо от наших восприятий, — а этого нам и не нужно знать, — то мы знаем зато, что для нас они представляют основу общеобязательности наших восприятий и, следовательно, возможности опыта. С каждым нашим опытом связан процесс суждения. Опыт есть суждение, которое через восприятие определяет объект. Не будучи отнесены к объекту, восприятия субъективны и индивидуальны. Но отнести их к объекту может только мышление. Посему должны существовать понятия (безразлично, как они произошли или развились), в которых мыс- лится объект вообще, т. е. первичные понятия, которые служат для суждения о восприятиях и превращения их в опыт. Пусть нам даны восприятия предметов — в них, наверно, дано влияние вещей на наши чувства, но этим они еще не познаны как предметы, да и невозможно из самого предмета познания вывести то, что нужно знать, чтобы быть в состоянии вообще познавать что-нибудь как предмет: ведь представление предмета лишь получается чрез это знание. Далее, предметы опыта не изолированы. В совокупности они образуют единство и нераздельность всеобъемлющего и всепоглощающего опыта, к которому относится весь опыт будущего и прошлого. Так что, подобно тому как для возможности опыта должны иметься понятия, в которых мыслится предмет вообще, так должны иметься и первичные соединения этих понятий: суждения a priori, определяющие существенную для опыта связь его объектов со стороны общей формы. Без таких понятий явления не имели бы для нас объектов, без таких суждений объекты не образовали бы единства опыта. Под природой мы понимаем «бытие вещей, поскольку оно определено общими законами», или всеобщую закономерность явлений, потому что вещи мы воспринимаем как явления. Но то же самое мы понимаем под опытом, ибо только чрез общеобязательное соединение явлений получается опыт в отличие от простого восприятия. Природа вообще и возможный опыт оказываются, таким образом, заменительными понятиями, и на этом основании Кант мог сказать: чувственный мир или вовсе не есть предмет опыта, или есть природа, — и обратно, прибавим мы от себя: чувственный мир есть природа, потому что он есть предмет опыта.

Про априорные основоположения, как, например, всеобщий закон причинности, никогда нельзя доказать, что они суть принципы самих вещей, но можно доказать, что они принципы опыта о вещах и потому именно они априорны, т. е. независимы от опыта, что опыт от них зависит. «В отношении предметов опыта необходимым является все то, без чего само опытное познание этих предметов было бы невозможно. Без этого первоначального отношения к возможному опыту, в котором даны предметы познания, не могло бы быть понято отношение познания к какому-нибудь объекту». Все эмпирические суждения об объектах постоянно или покоятся, или включают в себя первичное суждение, которое относит данные явления к объекту вообще. Кант исходит из этой общей точки зрения при доказательстве основоположений опыта: принципов постоянства субстанции, причинности изменений, взаимодействия вещей и процессов в общности природы.

Все эти принципы связаны между собой; они определяют, объясняют понятие законосообразности природы или опыта вообще. Они определяют общие отношения эмпирических объектов во времени как форме явлений. Абсолютное происхождение или исчезание не может быть предметом опыта — вот на что направлено кантовское доказательство постоянства субстрата явлений; единство опыта, которое есть не что иное, как необходимое единство самого времени, было бы упразднено, если бы что-нибудь могло возникнуть из ничего или превратиться в ничто.

Высшие формальные законы опыта, а значит, и природы следует рассматривать как выражения одного единственного принципа. Они выражают единство мыслящего сознания в целокупности восприятия и опыта. Здесь, в этой высшей точке философии знания, первично соединены эмпирический и чистый факторы познавания, содержание и форма опыта. Явления суть представления, получаемые от вещей, и подобно тому как они необходимо должны соответствовать общим формам созерцания, через которые они получаются, т. е. становятся чувственными представлениями, так они должны укладываться в единство мышления, иначе их совсем нельзя было бы себе представлять. Подобно тому, значит, как они имеют отношение к чувственности, они должны быть изначально связаны с рассудком, с мышлением. Это значит: форма явлений должна быть такова, чтобы о явлениях можно было себе составить понятие объекта вообще. Но они в этом смысле объективно постигаемы лишь в том случае, если уже их восприятия и эмпирические отношения этих восприятий связаны между собой так, как этого требуют законы чрез восприятие возможного опыта. Ничто не может быть нами постигнуто опытом, что уже в восприятии своем не соответствует единству мышления. А посему условия опыта суть вместе с тем условия объектов, поскольку они достигают опыта. Они обязательны, если можно так выразиться, для обращенной к нашему опыту стороны самих вещей.

Кантовская теория опыта не должна быть истолковываема субъективистически. В ней нет речи ни об антропологии или психологии, ни об идеализме вещей. Но термин «трансцендентальный идеализм» дал повод к недоразумению, которое исходит от Фихте и стало популярным благодаря Шопенгауэру, и, по-видимому, его так и не удастся устранить. Учение об идеальности общих форм созерцания превратилось в учение об идеальности самих эмпирических, в этих формах созерцаемых вещей, несмотря на то, что Кант громко протестовал против этого искажения своих мыслей: он стремился именно опровергнуть идеализм в «реципированном» смысле слова. Протест был услышан, но никто все-таки не счел нужным видоизменить сообразно с ним свое неправильное понимание. С тех пор беспрестанно приходится слышать толки о «гиперидеалистических» взглядах Канта, несмотря на то, что Кант не только утверждает, но настаивает на том, что внешним явлениям соответствуют реальные вещи, особенность которых проявляется во всех чисто эмпирических отношениях.

Пусть меняются наши основные физические понятия — ныне они, по-видимому, действительно находятся в состоянии изменения; пусть психологический анализ высших душевных функций приведет к открытию новых законов психической жизни — система нашего знания со стороны своего содержания не завершима. Но всякий будущий опыт изначально подвержен законам, без которых вообще невозможен опыт; если это опыт, то для него необходимо обязательны основоположения, определяющие бытие, развитие и сочетание явлений в моментах времени: продолжительности, последовательности и единовременности. Сюда же относится еще один закон, который, соответственно невозвратности времени, нормирует общее направление совершающегося в природе. Исключение из этих законов невозможно, потому что невозможно было бы опытное познание такого исключения. Принципы нашего опытного знания неизменны, прогрессирует только опыт под господством этих принципов.