§ 1. Производство и воспроизводство общественных отношений
Диалектический принцип развития общества необходимо связать с принципом единства разных сторон общественной жизни. Очевидно, что жизнь общества многогранна. Это люди, способы их жизнедеятельности и ее условия, общественные отношения, социальные образования и общественные институты, формы общественного сознания и многое другое.
Какой же способ движения выступает в качестве «скрепы» этих сторон развивающейся жизни? Все они — моменты единого исторического процесса общественной жизнедеятельности, основанного на жизнеобеспечивающем труде. Отсюда и возникло монистическое понимание развития общества —его трактовка как производства и воспроизводства обществом самого себя. Этот принцип можно считать закрепляемым в истине всего обще- ствознания. Вряд ли стоит сомневаться в том, что социальная реальность — это продукт человеческой общественной деятельности. Формулировки этого принципа развития; начиная от суждения «всемирная история есть не что иное, как порождение человека человеческим трудом» (Гегель, Маркс) и кончая трактовкой самого производства общества в терминах «аутопойесиса» (Н. Луман). Можно согласиться и с тем, что сама социология не могла бы существовать, пока общество не было бы понято как продукт собственной деятельности, собственного производства* (А. Турен). Однако требуется соответствующая трактовка самого производства. Объяснить, как формируются и воспроизводятся те или иные общественные отношения, а также общество в целом,—одна из центральных задач общественной науки. Ее решение применительно к обществу связано не только с дальнейшим развитием научной социологии и политической экономии в условиях новой общественной эпохи, но и с разработкой центральных проблем всей общественной теории на современном этапе развития. Раскрыть пути и способы инновационнорасширенного воспроизводства общества, общественных отношений — значит, по существу ответить на наиболее важный вопрос — как вывести из трудовой жизнедеятельности и трудовых отношений соответствующие общественные формы, а не только и не просто посредством анализа находить их технологическую основу? Посредством труда воспроизводится не только сам труд, но и само общество, общественные отношения. Исследование общества с точки зрения его производства и воспроизводства связано с разработкой методологических принципов построения научной социологии и политической экономии и с новым этапом их дальнейшего развития, т. е. с необходимостью создания концептуальной системы развития общества на основе трудовой теории воспроизводства. Воспроизводственный подход к обществу может быть использован для решения многих проблем. При таком подходе научное понимание общества предстает учением, объясняющим не только генезис общественных процессов, но и раскрывающим способы создания новых общественных форм и показывающим, как возводится общественное здание, из какого «материала» и каким образом строятся его отдельные этажи. Имеют место утверждения, что материалистическое понимание истории якобы выявляет лишь функциональные зависимости между общественным бытием и общественным сознанием, базисом и надстройкой, но не объясняет возникновения одного из другого, процесса создания общественных форм. Это понимание позволяет якобы вскрыть лишь необходимую обоюдную связь между экономической сферой жизни людей и их идеологической, культурной деятельностью. У К. Маркса вроде бы нигде не шла речь о том, что экономика творит социальные и идеологические явления, что последние есть продукт экономики, т. е. согласно этой интерпретации общественное бытие только функционально воздействует на социальные и идеологические явления, но не порождает, не производит, не создает их. Наука же, если ее применить к социальной области, начинается, мол, только там, где ставится вопрос о сотворении духовного из материальных элементов55. Современные представители этой точки зрения пытают ся сблизить техницизм и технократические концепции с историческим материализмом, функциональную зависимость технического и социального («техническим изменениям соответствуют социальные») они выдают за марксистское толкование общественного развития. Некоторые отечественные авторы пытаются отделить общественное бьгтие от его материальной основы и наделить его исключительно функциональными свойствами, лишенными субстратного, предметного содержания. В частности, социальное бьгтие в отличие от бытия природных вещей они трактуют как нечто зависимое лишь от субъекта, но не имеющее объективно существующего (т. е. вне человеческого опыта) содержания, иначе говоря, придерживаются принципа тождества общественного бытия и сознания56. Другие же авторы объективность общественного бытия сводят к наличию в нем опять-таки лишь объективно функционирующих за спиной человека трансцедентных закономерностей. В этой связи весьма существен вопрос о том, как понимать процесс созидания общественных форм и какое место ему отвести в системе научного понимания общества. Здесь возникли серьезные проблемные ситуации и противоречия, не получившие разрешения в современных исследованиях. Отдельные авторы полагают, что при разработке материалистического понимания истории и в его изложении в «Предисловии» к работе «К критике политической экономии» К. Маркс не считал историю продуктом деятельности людей как сознательных существ. Он будто бы раскрывал логику мировой истории, смену способов производства не посредством обращения к человеческой деятельности, труду, а при помощи диалектики производительных сил и производственных отношений. Пользуясь этими категориями, К. Маркс якобы отвлекался от особенного и индивидуального в истории, характеризовал лишь общие, безличные структуры, в которых эта деятельность осуществляется, т. е. он показал их диалектику с точки зрения лишь функционирования естественноисторического процесса57. Отсюда делается заключение о необходимости дополнения подхода к истории, как к естественноисторическому процессу, ее пониманием как деятельности и продукта деятельности, как будто этот процесс не есть процесс деятельности и создание ею продукта. В зарубежной литературе, например, югославский философ Г. Петрович утверждал, что в историческом материализме все «вертится» вокруг общества, условий материальной жизни, производительных сил и производственных отношений, общественной необходимости, а что касается человека, человеческой деятельности, то о них нет ни слова58. В последнее время эта проблема обсуждалась в свя зи с работой Д. Лукача «Онтология общественного бытия», который в ранних книгах сводил исторический материализм и марксизм в целом к теории практики, а в указанной книге вновь признал существование социальной материи. В итоге в его концепции онтология общественного бытия оказалась разделенной на онтологию социальной материи, где господствует необходимость, и на онтологию деятельности, практики, где преимущество за свободным выбором решений и альтернатив. В последней онтологии, по свидетельству И. С. Нарского, исчезает (или повисает в воздухе) материально-предметная основа сущности труда, деятельности. В свою очередь, объективные закономерности общественного бытия, хотя и связываются с индивидуальными актами действий людей, все же наделяются некоей независимой от них силой, проявляются как бы вопреки воле всех участников исторического процесса. Сам же механизм формирования объективных законов истории у Лукача уходит в тень, их связь с деятельностью, практикой «постулируется на уровне их взаимодополнительности, а не подлинно диалектического синтеза»59. Этим он дает повод утверждать, что К. Маркс был сторонником двух онтологий — детерминистской «онтологии» общественного бытия и творческой, свободной «онтологии» практики, разделяющих исторический материализм на материализм «материи», естественноисторического процесса и материализм сознательной деятельности, человеческой практики. В этом случае марксизм подгоняется под неокантианское разделение социального мира на мир «вещей в себе» и мир явлений. Важно в этой области преодоление концепции «праксиса», сторонники которой пытаются объяснить историю с помощью теории человеческой деятельности, без обращения к социальной субстанции, материальной основе общества. Они претендуют на разработку вопросов «творения» и «созидания» различных форм и институтов человеческой жизни, производства самого человека вне учета материальных условий производства. Созидание человеком самого себя и окружающих обстоятельств они противопоставляют социальной необходимости, которая, по их мнению, может функционировать лишь за пределами субъективной человеческой деятельности, выступает инобытием практики как свободной деятельности. Некоторые сторонники теории «праксиса» хотят сблизить ее с марксизмом, представить как интерпретацию работ К. Маркса (особенно ранних), как ключ к «аутентичному» пониманию марксизма, построению научной системы исторического материализма. Другие полагают, что если история есть продукт человеческой деятельности, то методологическим ключом и исходной точкой ее теоретического анализа должна быть теория деятельности, а не способ производства. Категория деятельности вроде бы позволяет представить практику и складывающиеся в ходе ее развития человеческие отношения в качестве фундамента социально-исторического исследования и во главу угла поставить творчество людей. С такой позицией, однако, не согласна значительная часть философов: они вполне обоснованно отвергают «двоякое» или «троякое» понимание истории, поскольку оно возникает из вольного или невольного противопоставления ее как естественноисторического процесса и как процесса деятельности людей, осуществления гуманистических идеалов. Они предостерегают от расплывчатой трактовки деятельности и от абсолютизации методологического значения категорий «деятельность», «действие» в системе историко-материалистических категорий60. Таким образом, проблема налицо. Она не может быть решена простым совмещением указанных противоположных подходов — деятельностного и субстанционального — к пониманию общества как дополняющих друг друга, хотя в чем-то эти крайности могут оказаться тождественными («крайности сходятся»). Авторы предлагают ее решить посредством теории воспроизводства общества, основанной на труде и трудовых отношениях. Очевидно, что за методологическими способами и инструментами ее решения надобно обращаться к произведениям создателей исторического материализма, в частности к «Капиталу» К. Маркса, в котором имеется очень важное суждение на этот счет: «Технология вскрывает активное отношение человека к природе, непосредственный процесс его жизни, а вместе с тем и его общественных условий жизни и проистекающих из них духовных представлений (...) Конечно, много легче посредством анализа найти земное ядро туманных религиозных представителей, чем, наоборот, из данных отношений реальной жизни вывести соответствующие им религиозные формы. Последний метод есть единственно материалистический, а следовательно, единственно научный метод. Недостатки абстрактного естественнонаучного материализма, исключающего исторический процесс, обнаруживаются уже в абстрактных и идеологических представлениях его защитников, едва лишь они решаются выйти за пределы своей специальности»61. С этой точки зрения чрезвычайно односторонней выглядит концепция постиндустриального общества Д. Белла, построенная на изолированном от общественных отношений рассмотрении общества только со стороны технологии. Он подгоняет развитие истории под модернистскую «трехчленку»: «до —теперь —после»: доиндустриаль- ное, индустриальное, постиндустриальное. Д. Белл при этом без всяких на то оснований считает, что он в методологическом отношении превзошел К. Маркса, который рассматривал общественные отношения и технологию как нечто нераздельное, а он, видите ли, разъединил их и представил как две «логически независимые исторические переменные». Для этого воспользовался геометрическим методом координат, расположив технологию и общественные отношения как две оси, направления вращения которых будто бы определяет последовательность движения общества. Если вращать ось технологии, то получится движение от доиндустриального к постиндустриальному. В этом он видит свое методологическое «превосходство»62. Материалистическое понимание истории, открытое К. Марксом и Ф. Энгельсом в 40-е годы XIX в. со времени появления «Капитала», по словам В. И. Ленина, из гипотезы превратилось в «научно доказанное положение». К. Маркс не написал специальной книги по методологии, подобно тому, как не написал и «Логики», но оставил логику «Капитала», оставил исторический материализм в виде методологии, реализованной в его главном труде. В письме к Карло Кафьеро К. Маркс поддержал желание последнего в подходящий момент вернуться к «Капиталу», с тем «чтобы в большей мере подчеркнуть материалистическую основу “Капитала”»63. В «Капитале» при разработке теории развития капиталистического общества К. Маркс идет не от анализа надстройки к ее экономическому основанию и не от производственной (материально- технической) базы к производственным отношениям, а следует за логикой развития самих социально-экономических форм, совпадающей, в общем и целом, с их исторической эволюцией. В «Капитале» их объяснение отличается от движения мысли по схеме «от следствий к причинам». Следствия, например общественные отношения, К. Маркс объясняет, рассматривая их предпосылки в плоскости тех же общественных форм. Что же касается материально-технической базы, то ее рассмотрение подчинено логике развития капиталистического производственного отношения, т. е. анализу производства и воспроизводства прибавочной стоимости, а вместе с ней — капитала. Главным, существенным для научного понимания истории, процесса «творения» общества является представленная в «Капитале» трактовка общественного производства, об определяющей роли которого постоянно должен помнить исследователь при анализе общества. В экономических работах К. Маркс не раз предостерегал от понимания производства как производства лишь вещей, ибо этим мало что можно объяснить в развитии общества и нельзя выйти на материали стическое истолкование истории, хотя производство вещей (материальных благ) остается необходимой и определяющей предпосылкой, основой существования общества. В «Капитале» дается более глубокое понимание производства. Этот фундаментальный для научного понимания истории вывод еще не извлечен из «Капитала», в том числе и теми авторами, которые претендуют на разработку соответствующих концептуальных схем материалистического понимания истории. По Марксу, не только материальные условия процесса производства выступают его результатом. но и их специфически общественный характер; производятся постоянно возобновляющимся результатом этого процесса общественные отношения, а следовательно, и общественное положение агентов производства по отношению друг к другу, сами производственные отношении64. Последние столь же важны для процесса производства, как и его материальный результат. Материалистическое понимание истории К. Маркс обосновал в «Капитале» не только тем, что, обращаясь к материальному производству как к решающему фактору развития общества, считал производство вещей (вещных условий) определяющим, но и тем, что рассмотрел производство как производство общественных отношений. Для него производство есть одновременно и процесс производства материальных условий существования человеческой жизни, и протекающий в специфических историко-экономических отношениях процесс производства и воспроизводства самих производственных отношений, а тем самым и носителей этого процесса (людей), т. е. материальных условий их существования и взаимных их отношений. Следовательно, проблема, принявшая в современной литературе форму дилеммы между «социальной субстанцией» и «деятельностью», решается в теории производства как производства не только вещей, но и общественных отношений и человека. Именно такая теория позволяет ответить на вопрос: как создаются, творятся общественные формы, общество и человек. Его решение позволило К. Марксу доказать и обосновать материалистическое понимание истории, преодолеть фейербаховскую концепцию предметной, чувственной деятельности и гегелевскую онтологию абсолютной идеи. Современные концепции «праксиса» и «онтологии» естественноисторического процесса, особенно попытки эклектически дополнить их друг другом, свидетельствуют о «неспособности иных теоретиков, называющих себя марксистами, подняться до истинных масштабов теоретического мышления Маркса, Энгельса, Ленина», о «неумении применить в процессе конкретного изучения конкретных вопросов громадную интеллектуальную мощь их учения»65. Обращение к деятельности (например, для понимания производства общественных отношений) мало что дает, как и обращение к производству, сведенному к простому описанию элементов процесса труда по созданию вещей. В разделе IV, главах 8 и 9 был рассмотрен воспроизводственный цикл «человек (труд) —> продукт —> человек» внутри производства. Теперь предстоит рассмотреть воспроизводственный процесс внутри всего общества. Он будет выглядеть как движение «общество (человек) —? труд (продукт) —? общество (человек)», где труд выступает и воспроизводством человека, но уже его сущности как совокупности всех общественных отношений. Если раньше исследовались в меньшей мере собственно общественные отношения, а больше предметные формы их выражения, то теперь необходимо проанализировать воспроизводство общественных отношений. С одной стороны, производство человека не будет до конца понято, если оно не представлено через производство общественных отношений, совокупность которых образует сущность человека22. От этого не изменяется то обстоятельство, что общественные отношения производятся самими людьми, т. е. человек не теряет своего определения как предпосылки и основы всякого производства. Изменяется лишь способ рассмотрения воспроизводства человека: предпосылкой его анализа становится воспроизводство общественных отношений. С другой стороны, производственные и общественные отношения вообще, в которых осуществляется воспроизводство человека, образуют не только результат, но и условия воспроизводства. Воспроизводство человека в системе собственности определяется не только трудом, ибо отношение человека к условиям производства как к собственности составляет предпосылку, а не только результат труда. Общественные отношения (общество) или человек, являются предпосылкой и результатом воспроизводства — это не только вопрос диалектически понятого противоречия и его правильного логического решения, но и проблема действительных этапов и форм исторического развития. В контексте старого общественного разделения труда, например, развитие немногих, части общества, осуществляется за счет всего общества в ущерб индивидуальному развитию большинства.
И наоборот, превращение индивидуального развития каждого члена общества в условие и предпосылку развития всех, всего общества, составляет способ воспроизводства общественных отношений в формации, где социальное разделение труда преодолевается. Производство (труд) со своей наиболее простой и очевидной стороны предстает процессом созидания той или иной вещи, материального продукта. «Труд, как источник вещественного богатства, — отмечал К. Маркс, — был так же хорошо известен законодателю Моисею, как и таможенному чиновнику Адаму Смиту»66. Этого знания, однако, явно недостаточно, если речь идет о сущности производства. Еще в «Нищете философии» К. Маркс выразил неудовлетворенность по поводу сведения производства к обычному процессу производства вещей: «Г-н Прудон-экономист очень хорошо понял, что люди выделывают сукно, холст, шелковые ткани в рамках определенных производственных отношений. Но он не понял того, что эти определенные общественные отношения так же произведены людьми, как и холст, лен и т.д.»67. В другом месте эту же мысль К. Маркс выразил следующим образом: «Г-н Прудон очень хорошо понял, что люди производят сукно, холст, шелковые ткани, и невелика заслуга понять так мало! Но чего г-н Прудон не понял, так это того, что люди сообразно своим производительным силам производят также общественные отношения, при которых они производят сукно и холст»68. Мысль Маркса о производстве общественных отношений, к сожалению, долгое время не была востребована общественной наукой. На ней следует остановиться и пояснить подробнее. ^ П. Ж. Прудон и другие экономисты доходили до признания того, что производство вещей осуществляется в системе определенных общественных отношений, например в условиях частной собственности, в контексте капиталистического отношения. Они объясняли как совершается производство при указанных отношениях, но оставляли невыясненным, каким образом производятся сами эти отношения, как появляются новые общественные отношения. Они не понимали самого главного--того, что общественные отношения, в которых осуществляется процесс производства, — в одинаковой мере его условие и его продукт. Обычная политическая экономия, обращая внимание только на произведенные вещи, совершенно упускает из виду производство самих общественных отношений, т. е. то, что представляет действительную проблему политической экономии как науки о труде и производственных (трудовых) отношениях, законах их движения. Это столь важно, что К. Маркс, реферируя свои рукописи («Тет- ради»), выставил это обстоятельство условием правильного понимания вопроса, записав: «Правильное понимание общественного процесса производства»69. В отличие от экономистов, которые поняли, как осуществляется производство в контексте капиталистических отношений, но не увидели, как создаются сами эти отношения, К. Маркс показал не только каким образом капитал производит, но и каким образом он сам производится и как он выходит из производственного процесса существенно изменившимся по сравнению с тем, каким он в него вступил. К. Маркс усматривал и главный результат общественного процесса производства не в вещах, не в производстве продукта, а в производимых общественных отношениях (при капитализме, например, в создании и постоянном воспроизводстве отношения между наемным трудом и капиталом). Это социальное производственное отношение фактически, по убеждению К. Маркса, еще более важный результат общественного процесса производства, чем его материальные результаты. Проследим эту мысль К. Маркса от первоначальных ее формулировок в рукописях «Капитала» до формулировок, вошедших в его окончательный текст. Сравним сначала производственные отношения как главный результат процесса производства с его другими результатами. Рассматривая буржуазное общество в его целостности, К. Маркс приходит к заключению, что конечным результатом процесса производства всегда выступает само общество, т. е. человек в его общественных отношениях. Что же касается вещных форм результатов этого производства, например создаваемых продуктов, то они выступают в движении общества лишь как момент. Непосредственный процесс производства тоже составляет момент движения общества; соответственно условия и предметные воплощения процесса производства есть также его моменты. На передний план выходят субъекты общественного производства — люди в их взаимоотношениях, которые они как воспроизводят, так и производят заново. Производство и воспроизводство отношений образуют постоянный процесс движения самих людей, в котором они обновляют сами себя в той же мере, в какой обновляют создаваемый ими мир богатства70. Называя вещественное богатство и материальные условия его производства моментами исторического движения общества, К. Маркс не отрицал первичности и важности создаваемых условий материальной жизни: обновление людьми своих общественных отношений и самих себя происходит в той мере, в какой совершается обновление матери ального богатства. Дело лишь в том, что материальное богатство и материальные условия производства на каждом новом историческом этапе исчезают, в то время как общество сохраняется, переходя из одного состояния в другое. Общество каждый раз создает материальные условия своей жизни в материальном производстве, вытупающим фундаментом всей общественной жизни. Но не в этом только состоит роль и назначение производства. Оно —и это, повторяем, главное — есть производство и воспроизводство общественных отношений. Результатом процесса производства будет не только его вещные условия, пояснял К. Маркс, но и их специфически общественный характер: производятся, постоянно возобновляются в результате процесса производства общественные отношения, а следовательно, и общественное положение агентов производства по отношению друг к другу, производственные отношения. В третьем томе «Капитала» это положение формулируется следующим образом: общественный процесс производства вообще представляет одновременно и процесс производства материальных условий существования человеческой жизни, и происходящий в специфических историкоэкономических отношениях производства процесс производства и воспроизводства самих производственных отношений, а тем самым и носителей этого процесса, материальных условий их существования и взаимных их отношений, т. е. определенной общественноэкономической формы последних71. В первом томе «Капитала» приведенному положению придан характер обобщающего вывода: капиталистический процесс производства, рассматриваемый в форме процесса воспроизводства, «производит не только товары, не только прибавочную стоимость, он производит и воспроизводит само капиталистическое отношение — капиталиста на одной стороне, наемного рабочего — на другой»72. К. Маркс много внимания уделял механизму производства общественных отношений, поискам рычагов, посредством которых оно осуществляется, раскрытию звеньев и способов воспроизводства этих отношений. В капиталистическом обществе основным средством воспроизводства капиталистического отношения служит производство прибавочной стоимости. Отношения наемного труда и капитала, производство наемных рабочих и капиталистов выступают основным результатом процесса увеличения стоимости капитала. В рефератах к собственным тетрадям К. Маркс констатирует: «Главный результат процесса производства и процесса увеличения стоимости: воспроизводство и новое производство самого отношения между капиталом и трудом, между капиталистом и рабочим»73. В более позднем варианте рукописи «Капитала» Маркс, делая выводы из рассмотрения непосредственного процесса производства капитала, заключал: «Мы видели, что капиталистическое производство есть производство прибавочной стоимости (...) оно есть вместе с тем производство капитала и производство и воспроизводство всего капиталистического отношения во все более расширенном (увеличенном) масштабе»74. В IV томе «Капитала» эта мысль разъясняется так: «...рабочий-портной производит не только сюртук, он производит капитал, а значит и прибыль; он производит своего хозяина как капиталиста и себя самого как наемного рабочего»75. Суть состоит не просто в констатации того факта, что без материального производства общество не может существовать, а в том, что этим производством объясняется движение общественных отношений, что материальное производство представлено производством этих отношений. В отечественной литературе неплохо показано, каким образом совершается производство в контексте общественных отношений, форм собственности на средства производства. Но недостаточно было выявлено, как производятся сами эти отношения. Такое толкование результатов производства, к сожалению, не стало еще общепринятым. Результаты производства обычно сводятся к той или иной форме, или части общественного продукта. Конечно, признается, что этот продукт создается производством в определенной общественной форме, но производство самой этой формы не стало еще предметом анализа. Производственные отношения в качестве предмета политической экономии рассматриваются не как то, что должно производиться производством, а как форма, в которой осуществляется производство другого результата—продукта, вещей. Учебники по политической экономии ограничиваются определением, согласно которохму производство есть производство материальных благ, имеющее своим результатом продукт, необходимый как для самого производства, так и для потребления. Производство как производство общественных отношений, строго говоря, не рассматривалось и в работах по социологии. Обусловленность производственных отношений характером и уровнем развития производительных сил свидетельствует больше об их функциональной, чем генетической зависимости. Функциональная связь, безусловно, имеет здесь место, и закон соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил фиксирует ее. Но эта связь не объясняет процесса созидания производственных отношений, который выражает более глубокую, генетиче скую связь, раскрывающую способы, источники и механизмы производства общественных отношений. Поскольку производство в большинстве случаев было представлено не производством общественных отношений, а процессом создания вещей, возникли трудности при объяснении воспроизводства чаловека, его образа жизни, в том числе воспроизводства рабочей силы, созидательных способностей человека, человеческого фактора производства23. К их числу следует отнести прежде всего проблему: откуда надо выводить развитие человека, его созидательных способностей — из сферы производства или из сферы потребления? На первый взгляд, человек обеспечивает свое непосредственное бытие потреблением, т. е. его развитие определяется сферой потребления, а не материального производства. Возникает тот же вопрос, что и при выяснении происхождения капитала: что является источником — сфера обращения или сфера материального производства? На этот вопрос в то время не ответили ни политэкономы, ни социологи. Выясняя соотношение производства и потребления, классическая политическая экономия остановилась перед дилеммой: с одной стороны, признавалось (например, А. Смитом и Д. Рикардо), что труд, затрачиваемый на формирование производственных способностей рабочего, непроизводительный и, следовательно, их производство не есть область собственно производства, оно совершается в сфере потребления, не будучи предметом экономической науки; в то же время производительные силы рабочего включались в состав элементов производства и вместе с орудиями труда относились к функционирующему капиталу, что позволяло рассматривать их воспроизводство так же, как и воспроизводство капитала, хотя делалась оговорка относительно отличия формирования способностей человека от производства вещей. Эту дилемму не удалось решить и последующим школам — представителям неоклассической политической экономии и сторонникам современных концепций «человеческого капитала». Одни теоретики продолжали искать объяснение воспроизводства созидательных способностей рабочего в сфере потребления, другие —в сфере «производства человеческого капитала». А. Маршалл, например, утверждал, что вложения капитала в воспитание и обучение рабочего, осуществляемые обычно родителями, не должны отождествляться с вложениями капитала в вещественные факторы производства, от которых всегда ожидается превышение стоимости над себестоимостью. Человеческий фактор, по его мнению, «не покупается и не продается, как машины и другие вещественные факторы производства. Рабочий продает свой труд, но сам он остается собственником самого себя; те, кто несет расходы по его воспитанию и обучению, получают лишь малую долю цены, выплачиваемой за его услуги в последующие годы»76. Другие экономисты, занимая противоположную позицию, представляли созидающие способности рабочего таким же капиталом, каким были средства производства у предпринимателя. Они считали, что рабочий от инвестиций в свой «человеческий капитал» получает доход таким же образом, как и капиталист от инвестиций в средства производства. Вложения в вещественный капитал с этой точки зрения ничем не отличаются от инвестиций в «человеческий капитал». Капиталист на равных условиях с рабочим может участвовать в производстве «человеческого капитала», если он будет вкладывать деньги в формирование созидательных способностей рабочего: как рабочий, так и предприниматель будут иметь определенную долю прибыли от этих вложений. В этом случае совокупный капитал будет выступать как сумма вещественного (воплощенного в вещах) и человеческого (воплощенного в людях) капитала77. Сторонники ни той, ни другой позиции не смогли решить противоречий, возникших в экономической науке, прежде всего потому, что производство созидающих способностей человека в форме ли потребительной деятельности или инвестиций в «человеческий капитал» отрывали от материального производства и от производственных отношений, складывающихся в материальном производстве. Без обращения к последним экономисты смогли лишь на словах «разрешить» противоречие — подогнать потребительную деятельность рабочего под формулу производства капитала, т. е. провозгласить, что рабочий своей деятельностью в сфере потребления, реализуя заработную плату, создает «капитал» в форме своих способностей к труду, от продажи которых он получает возможность не только возместить издержки на их формирование, но и иметь дополнительную стоимость, приобрести соответствующий «капитал». Это противоречие было разрешено еще К. Марксом на базе трудовой теории стоимости. К. Маркс преодолел присущее политической экономии отождествление труда и рабочей силы, доказав, что труд не имеет стоимости, что рабочий продает не труд, а способность к труду — рабочую силу. Это позволило ему обосновать положение, что рабочий каждый раз в процессе материального производства сам создает продукт, необходимый для воспроизводства своей рабочей силы, ее стоимости. Если подходить к процессу труда как к таковому, независимо от его общественной формы, то потребление жизненных средств рабочими можно включить в процесс труда. Но рабочий может потреблять лишь во время перерыва или во внерабочее время, хотя это потребление можно уподобить потреблению угля паровой машиной. Независимо от того, где и когда происходит потребление, чтобы трудиться, рабочий должен сначала удовлетворить свои жизненные потребности, иметь соответствующие жизненные средства для восстановления и приведения в движение своих созидательных, производительных способностей. Но главное не в этом. Хотя жизненные средства рабочего при капитализме приобретают форму переменного капитала, обмениваемого на его рабочую силу, их реализация в потребительной деятельности рабочего не является ни инвестицией в «человеческий капитал» (производительные способности), ни производством «капитала» (человеческого), т.е. здесь капитал не создается. Рабочая сила, конечно, производится и воспроизводится при капитализме как товар, имеющий стоимость, но при этом не создается дополнительная (прибавочная) стоимость, переходящая в руки рабочего. Если постоянный капитал как таковой в процесс производства входит в форме той же потребительной стоимости, которую раньше имели составляющие его товары (средства производства), то иначе обстоит дело с переменным капиталом. На его место, т. е. вместо потребительной стоимости жизненных средств, в процесс производства вступает «живой фактор проявляющей себя в новых потребительных стоимостях рабочей силы, реального труда; здесь стоимость средств производства, постоянного капитала, как таковая, вступает в процесс увеличения стоимости, между тем как стоимость переменного капитала вовсе не вступает в него, а замещается создающей стоимость деятельностью, выступает в виде деятельности живого фактора, существующей как процесс увеличения стоимости»78. Заработная плата, обмениваемая рабочим *на жизненные средства, служащие ему для восстановления и развития созидающих способностей, не может участвовать в производстве, приносить рабочему дополнительный доход, т. е. иметь свойство капитала. В производстве вместо жизненных средств (стоимости переменного капитала) участвует живой труд. Рабочая сила, способность к труду воспроизводятся одновременно и в потреблении, и в производстве, но первоисточник жизненных средств рабочего при капитализме — это его наемный труд в материальном производстве. Рабочая сила в качестве товара (стоимости) производится и воспроизводится на основе законов производства товаров, ее стоимость определяется общественными издержками ее воспроизводства, а необходимый продукт, за счет которого она воспроизводится, создается трудом рабочего в материальном производстве. С этой точки зрения жизненные средства и их потребление уже не будут составлять особый элемент процесса материального производства. Он включает лишь живой труд, его орудия и предмет, но без жизненных средств самого работника. Потребление последних, посредством которого воспроизводятся созидательные способности рабочего, оказывается как бы вне процесса производства, хотя без производимых жизненных средств не может совершаться живой труд, не могут функционировать и реализовываться способности к труду. Налицо противоречие, нуждающееся в разрешении. На основе теории стоимости объяснить расширенное воспроизводство созидательных способностей работника невозможно, ибо они обмениваются на основе эквивалентности. Как для объяснения производства прибавочной стоимости нужно обращаться к потребительной стоимости рабочей силы, так и для объяснения воспроизводства человека как личности необходимо от теории стоимости перейти к трудовой теории потребительной стоимости. Пока эти теоретические положения на базе трудовой теории потребительной стоимости не разработаны, неизбежны противоречия в науке, в частности в трактовке воспроизводства человека.