§ 1. Категория способа производства общественной жизни
Переход от бытия к сущности в исследовании общества предполагает прежде всего нахождение сущностных отношений, которые связывают людей в процессе производства и воспроизводства самого общества, всей общественной жизни.
Здесь понятие способа труда, с которым связано обычное существование человека, становится недостаточным. Его надлежит развить в понятие способа производства общества и рассмотреть место этой категории в социологическом понимании сущности общества. В первом случае под понятием способа труда имеется в виду чаще всего технологический способ, которым изготавливается продукт в процессе труда. Он характеризует форму организации и взаимодействия известных простых моментов труда: предметов, орудий труда и самой деятельности человека. Это — или ручной, или механизированный, или автоматизированный и другие способы изготовления продукта. Его обычно называют технологическим способом производства. Анализ этого рода способа труда имеет дело с тем, что сам труд берется как целесообразная деятельность и ставится в отношение к средствам производства, взятыми не в общественной форме, а со стороны их вещественной субстанции. Если же рассматривается сам труд как таковой, как целесообразная деятельность со стороны способа его организации, то обычно выделяют индивидуальный, коллективный труд, а также организованный труд в виде фабрики, фирмы и других форм. Все эти способы трудовой деятельности касаются функционирования и развития производительных сил. Материалистическое понимание общества, вводя понятие производственных отношений, в которые люди вступают в процессе общественного производства своей жизни, и ставя их в отношение к производительным силам, как к их социально-экономическому содержанию, выработало категорию общественного способа производства или способа общественного производства. Его обычно называют способом общественного соединения производственных отношений с производительными силами, специфика которого обусловливается типом производственных отношений. К историческим типам способов производства К. Маркс относил азиатский, античный, феодальный, буржуазный и коммунистический способы производства, составляющие эпохи экономической общественной формации. Их изменение обусловливаются тем, что на известной ступени своего развития материальные производительные силы вступают в противоречие с существующими производственными отношениями, в первую очередь с отношениями собственности. Из форм развития производительных сил эти производственные отношения превращаются в их оковы, что приводит к их революционной смене6. Способ производства оказался трудно воспринимаемой в современной социологии категорией, поскольку многие социологи не принимают материализма в трактовке общественных явлений. В лучшем случае они ограничиваются понятием технологического способа производства в его разных вариантах или идут на сознательную подмену общественной формы производства его технологическими характеристиками. Но удалить из понятия способа производства производительные силы никак не удается. В последнее время наиболее интенсивно внедряется в социологию так называемый информационно-технологический способ. Об этом можно судить по работе М. Кастельса «Информационная эпоха. Экономика, общество и культура». «Поскольку революция в информационной технологии, — заявляет автор, — охватывает всю область человеческой деятельности, именно она будет моим отправным пунктом в анализе сложности становления новой экономики, общества и культуры»7. Информационно-технологическая парадигма предпола гает, что предметом (материалом) человеческой деятельности объявляется информация, охватывающая все процессы человеческого существования. Сама информационная система подчиняется сетевой логике своего функционирования. М. Кастельс информационно-технологический способ называет не «способом производства, а способом развития, который представляет собой технологические схемы, через которые труд воздействует на материал, чтобы создать продукт, детерминируя, в конечном счете, величину и качество экономического излишка. Он полагает, что отныне генезис нового, глобального мира предопределяется не способами родового труда, а информационными технологиями, основанными на силе производящего разума. Подражая Р. Декарту, автор выдвинул даже новую формулу «Я думаю — следовательно, я произвожу»8. Что же касается капиталистического и социалистического (социализм он называет этатизмом) способов производства, то они вроде бы уже потеряли свое значение, а новый мир будет представлять собой все же реструктурированный информационными технологиями капитализм. М. Кастельсу приходится ставить и обсуждать вопрос о взаимодействии технологии и социальной структуры общества. Он вроде бы не хочет вставать на позиции технологического детерминизма, заявляя, что его «методологический выбор не подразумевает, что новые социальные формы и процессы возникают как следствие технологических изменений»9.
Чем же тогда он заменяет известную формулу К. Маркса относительно того, что «способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще», и что общественное бытие определяет общественное сознание людей. Отрицая значимость способа производства, М. Кастельс соответственно выводит из игры производственные отношения. Он их заменяет сетевыми отношениями, базирующимися на информации. Они уже не могут, подобно производственным отношениям, складываться независимо от воли людей. Наоборот, социальные сетевые структуры, взаимодействуя с технолого-информационными процессами, определяют правила присвоения, распределения и использования доходов. Эти правила и составляют те способы, которые определяют сетевые отношения в производстве. В центре сетевых отношений в информационном обществе оказывается «Я», вокруг которого строятся первичные идентичности. Под ними он понимает процессы, через которые социальный актор узнает себя и конкретизирует соответствующие смыслы. Это происходит главным образом на основе суще ствующего культурного свойства или совокупности свойств, исключая более широкую соотнесенность с другими социальными структурами10. Формулой «сеть и я» М. Кастельс заменяет проблему общества и человека. Индивиды вступают не в безличные производственные отношения (у К. Маркса производственные отношения всегда персонифицированы и принимают превращенную форму вещных отношений), а в структуру межличностных отношений, в которых регулирующую роль играют их воля и чувства. В итоге подмена способа производства способом развития, производственных отношений — сетевыми ведет к переворачиванию соотношения экономического и социального. В отечественной литературе наших дней даже представителями либерального направления охотно признается значимость категории производительных сил, составляющих содержание способа производства. Относительно же производственных отношений до сих пор высказывается несогласие с тем, что они складываются независимо от воли и сознания вступающих в эти отношения людей: вроде бы люди существа сознательные, и не может быть, чтобы их производственные отношения оказывались надличностными, вне сознательной деятельности людей. Этот аргумент, однако, не достигает цели. Во-первых, производственные отношения не могут быть надличностными, они суть отношения личностей (людей) по поводу их участия в общественном труде, они всегда персонифицированы. Во-вторых, сознательная трудовая деятельность необходимым образом включена в движение способа производства, образует источник этого движения. Это обстоятельство никоим образом не мешает сознательной трудовой деятельности подчиняться собственным объективным законам, выступающим как законы развития способа производства, т. е. как законы своей производительной деятельности и своих производственных отношений. В-третьих, если люди поймут и осознают законы движения способа производства, последние от этого не перестанут быть объективными законами ими осознаваемой собственной деятельности и собственных социально-экономических отношений. Обращение к способу производства для объяснения исторического развития, как следует из сказанного, вовсе не препятствует признанию величайшей роли трудовой деятельности людей, обладающих сознанием и применяющих его в своей деятельности. Более того, этой деятельности придается значение первоисточника развития общества. Поэтому видеть в обращении к способу производства нечто вроде механического или экономического детерминизма могут лишь авторы, придерживающиеся сугубо субъективного метода. Вместо того чтобы признать наличие общественных отношений, в частности, производственных (в том числе рыночных), складывающихся независимо именно от общественного сознания (не осознаются обществом в целом результаты их движения), они ограничиваются индивидуально осознаваемыми межличностными отношениями. При этом аргумен- * тируют эту свою позицию тавтологией: любые отношения людей не могут существовать без самих людей, т. е. подменяют независимость от воли и сознания независимостью от самих людей, что оказывается очевидной подменой тезиса. Обращение к производству и к способу производства и воспроизводства общественных отношений позволяет выйти из этого созданного субъективизмом тупика. Это можно сделать, если производственные отношения и общественные отношения в их историческом развитии связывать с движением производительных сил, что дается в учении о способе общественного производства, созданного (учения) марксизмом и имеющего непревзойденную объясняющую силу в познании сущности общества и развития истории.