Своеобразное направление неомарксистской социологической мысли мы находим во Франкфуртской школе. Ее основателями являлись Макс Хоркхаймер (1895-1973), Теодор Адорно (1903-1969), Герберт Маркузе (1898-1979).
Позже к ним примкнули Эрих Фромм (1900-1980) и Юрген Хабермас (1929 г. р.), а также многие другие философы, социологи и культурологи. Теория Франкфуртской школы получила название «критической теории» в узком смысле (так как критической теорией в широком смысле считается марксизм). Хоркхаймер, Адорно, Маркузе и их единомышленники сочетают в своих работах классовый подход социологии Маркса с экзистенциализмом, феноменологией, гегелевской диалектикой. Основным моментом является повышенное внимание к внутреннему миру человека, который, в отличие от классического марксизма, при обретает у философов Франкфуртской школы более автономный статус. В этом можно распознать шаг в сторону либерализма и признания определенной автономности за индивидуумом. Следствием такого отступления от жесткой классовой догматики марксизма является пересмотр соотношения надстройки и базиса в марксистской теории в сторону большего значения, приписываемого надстройке. Группа критических интеллектуалов через работу с философией, культурой, искусством, по мнению философов Франкфуртской школы, способна изменить социальную структуру общества, если ее деятельность будет целенаправленной, организованной и опирающейся на глубокое понимание социальных процессов. Другим важнейшим пунктом этого направления в социальной мысли был пересмотр отношения к эпохе Просвещения. Критическая теория Франкфуртской школы и сводится в основных чертах к критике Просвещения, которое у большинства марксистов и представителей левой философии и социологии, напротив, осмысляется позитивно. Авторы «Диалектики Просвещения»271 исходят из того, что просветительская мысль представляет собой резюме основных идей, благодаря которым осуществился переход от традиционного общества к обществу Модерна. Но, по мнению Хоркхаймера и Адорно, деятельность творцов Просвещения привела к результату, прямо противоположному задуманному (феномен гетеротелии, о котором упоминалось в первом разделе). «Отчуждение от природы, которую люди намеревались покорить, а главное, подчинение человека человеку, господство над себе подобными вместо господства над природой — таковы основные проявления диалектики Просвещения. Человечество с помощью просветительства намеревалось устранить мифы, сделать ясным и доступным знание; но в результате оно создало новые мифы. К таким новым мифам причисляются абсолютный рационализм и сциентизм, т. е. неомифология разума и науки. И здесь снова сказывается парадоксальная диалектика Просвещения. Ибо Просвещение намеревалось именно с помощью разума и науки „освободить", „осчастливить" человека и человечество. Между тем результат снова оказался иным: из „великого и свободного" разум на деле стал инструментальным разумом, его понятия, концепции, нормы оказались не способами освобождения, а инструментами господства, причем не столько над природой, сколько над другими людьми. В итоге начало складываться отчуждение человека и человечества от разума и науки. Хоркхаймер и Адорно формулируют и более общий тезис: „Люди оплачивают расширение своей власти отчуждением от того, над чем властвуют".
Хоркхаймер и Адорно называют идеологию Просвещения „тоталитарной системой". Наука и философия Просвещения интересуются не одноразовыми, непосредственными, неповторимыми процессами, а лишь общим, повторяющимся — тем самым осуществляется „негация непосредственного", вводится „принцип повторения". Приведение к абстрактным, лучше всего к математическим, стандартам — другой принцип просветительской науки. Мир упаковывается в систему понятий, категорий логики. Несмотря на то что все эти занятия кажутся весьма далекими от жизни, они служат вполне конкретной социальной цели. Математические процеду ры становятся, так сказать, ритуалом мышления и превращают живые мыслительные процессы в „вещественные" инструменты. Создается математическая, сциентистская мифология, за фасадом которой скрывается то же самое усиливающееся господство одних людей над другими»272. Другой стороной социологии Франкфуртской школы стало пристальное внимание к феномену фашизма и национал-социализма в Европе (так как все представители Франкфуртской школы были евреями, они вынуждены были бежать от нацистских преследований и на время войны эмигрировать в США). В этом они видели не печальное недоразумение или «соскальзывание в варварство», но проявление тех сторон Просвещения, которые они изначально критиковали, причем в особенно жестокой и наглядной форме. Известна формула Т. Адорно: «После Аушвица вся культура, включая крайне необходимую ее критику, есть хлам». Это означает, что претензии буржуазной культуры на необратимое расставание с духом Средневековья (с его принципами иерархии, эксклюзии, прямого господства, социальной и этнической сегрегации) есть ничем не обоснованная претензия, полностью опровергнутая феноменом нацистского тоталитаризма. Критика тоталитаризма и авторитаризма, особенно в современных их проявлениях, стала центральной темой данного направления социологии, чему посвящены коллективный труд «Авторитарная личность»273, «Помрачение разума»274 Хоркхаймера, работы Ханны Арендт (1906-1975), ученицы М. Хайдеггера, близкой к философам Франкфуртской школы, полагавшей, что «тоталитаризм — это явление сугубо современное»275. Критика Просвещения как недостаточного просвещения, то есть отказ признавать за Модерном фундаментальный разрыв с Премодерном, напрямую ведет к идеям Постмодерна. Здесь также можно увидеть сближение марксизма с либерализмом и индивидуализмом, что станет впоследствие основой постструктурализма. Частично эта критика распространяется и на сам марксизм, который обвиняется в том, что и он был слишком затронут «тоталитаризмом» Просвещения и старался свести все индивидуальные — сингулярные — моменты к обобщающим классовым и безлично-экономическим процессам. Примером такой тоталитарной девиации общества, основанного на номинально марксистских принципах, для философов Франкфуртской школы были СССР и советское общество, в котором они видели не просто карикатуру на марксизм, но явное обнаружение именно тех его сторон, в которых репрессивный характер просвещенческой неомифологии проступил ярче всего. ?