Новая цивилизация или набор изменяющихся альтернатив?

Из всех этих представлений наиболее удачным и общим нам представляется термин, введенный Д. Беллом — «постиндустриальное общество». Его преимущество заключается в скрытой в нем потенциальной альтернативности. Как было отмечено в п. 6.2, в глобальном постиндустриальном мире одни страны могут достичь уровня информационного общества, другие — находиться в более примитивном состоянии, причем могут отсутствовать тенденции к уменьшению различий между ними.

Чтобы лучше представить потенциальное разнообразие постиндустриального общества, вернемся еще раз к бифуркационной схеме, характеризующей основные особенности социоэкономической эволюции.

  Рис. 6

На оси У откладываются значения совокупного дохода, на оси 2 величина трансакционных издержек, определяемая институциональными, культурными и иными структурными преобразованиями в обществе. Точки 1 и 3 являются точками бифуркации, точки 2 и 4 соответствуют стационарным состояниям общества (процесс эволюции в них завершается).

Положение 1 соответствует уровню дохода, которому индустриальное общество обязано действиями капитала и труда в условиях совершенной конкуренции, ведущей к усреднению нормы прибыли. Неизбежная ограниченность инновационного обновления приводит к тому, что конечным результатом эволюции может стать стационарное состояние 2. Это состояние было описано Рикардо. Оно устойчиво, если общество не имеет достаточных ресурсов для постоянного инновационного обновления экономики. В противном случае устойчивой становится эволюционная траектория 1 —gt; 3. Размеры совокупного дохода на душу населения резко возрастают, предсказания Рикардо перестают оправдываться.

Однако в состоянии 3, в котором господствуют монополии и олигополии, вновь появляется возможность перехода к стационарному состоянию, но уже при более высоком уровне совокупного дохода. По существу, это движение к «социалистическому обществу» в одном из его возможных вариантов (в смысле Маркса, или в смысле Шумпетера, или в смысле теории конвергенции). Это движение вдоль траектории 3 —> 4. Оно устойчиво, если экономика теряет свой инновационный потенциал. Будущее становится практически предопределенным и управляемым. Темпы происходящих в обществе изменений настолько малы, что позволяют всерьез говорить об «управлении не только эволюцией, но и всем историческим процессом» (Капица и др., 2001, с. 9). Правда, исторический процесс в собственном смысле слова при этом перестает существовать.

Напротив, при сохранении инновационного потенциала в обществе тенденция 3 —* 4 становится неустойчивой и не реализуется, делая прогноз Шумпетера (и Маркса) столь же неверным, как и предыдущий прогноз Рикардо. Взятое к кавычки утверждение из предыдущего абзаца становится неверным, как только развитие идет по нестационарной траектории (т. е. если именно она становится устойчивой). На этом пути обнаруживается, что проблема контроля человеком своих действий упирается в проблему контроля над их более или менее отдаленными последствиями. Если темп эволюции достаточно высок, то чем больше мы контролируем ближайшие последствия своих действий, тем неожиданнее для нас их более отдаленные последствия, тем сильнее они контролируют наше будущее. Будущее является тем менее определенным, чем больше возникает различных бифуркаций в процессе эволюции.

Таким образом, нельзя сказать, что утверждение о переходе изменяющегося общества в стационарное состояние полностью ошибочно. Переход в стационарное и тем самым в полностью управляемое состояние возможен, но не неизбежен. Тенденция к появлению неуправляемости заключена в самой природе инноваций. Даже если можно контролировать любой данный инновационный процесс, нельзя контролировать все его социальные последствия. Изобретатели автомобиля, например, полагали, что они просто усовершенствовали способ передвижения, но их открытие полностью изменило жизнь человечества. В принципе все последствия фундаментальных открытий и изобретений неожиданны, они уменьшают нашу способность к контролю, увеличивают риски, создают неожиданные возможности для роста, препятствуют отмиранию предпринимательской функции, делают непредсказуемыми результаты социальной эволюции.

В этой неопределенности, однако, просматривается закономерность. Если эффективные значения капитала К и труда Ь устойчиво растут, то возникающие в процессе движения возможные стационарные состояния становятся неустойчивыми и не реализуются. При этом рост К и Ь не столько физический (их физический рост ограничен величиной доступных материальных ресурсов), сколько информационный, повышающий эффективность использования данных количеств К и X. Эффективные значения К и Ь растут за счет улучшения качества капитала и труда.

Возможность такого положения дел снижает обоснованность известного прогноза С. П. Капицы, С. П. Курдюмова и Г. Г. Малинецкого. «Представляло бы несомненный интерес то состояние, к которому в обозримом будущем стремится человечество. Это состояние, которое можно назвать асимптотическим, будет характеризоваться малым, практически нулевым ростом. Население мира будет стремиться к 14 млрд чел. Это состояние будет устойчивым» (Капица и др., 2001, с. 255—256). Такой прогноз верен только в отношении количества населения, не более. Физически величина Ь вполне может стремиться к величине, ограниченной размерами населения в 14 млрд чел. Однако эффективно, т. е. с учетом производительности труда, величина Ь может расти неограниченно. В результате мы получим нестационарный рост с физически неизменной (или даже сокращающейся) величиной используемого труда.

Эмпирически установлено, что в определенные периоды времени в обществе возникают ситуации ускоренного роста, когда будущий рост становится пропорциональным уже достигнутому уровню. Формально это соответствует дифференциальному уравнению:

йУ

— = к?, кgt; 0, (1)

где к — коэффициент пропорциональности.

Решая это уравнение, получаем

Г(4) = ?0ен,              (2)

где Уо — достигнутый в «начальный» момент времени положительный уровень совокупного дохода (если Уд = 0, то и У = 0). Чем больше совокупный доход, тем быстрее он растет.

Решение (2) обладает четырьмя характерными особенностями: 1) рост является быстрым (экспоненциальным); 2) само решение существует на любом конечном отрезке времени 0 lt; I lt; оо; 3) существование решения не зависит от начального значения У (0); 4) величина достигаемого в будущем роста зависит от значения к. Если величина к удовлетворяет неравенству к gt; 0, то рост происходит экспоненциально. При значениях к, близких к нулю, возникает движение к стационарному состоянию с постоянным уровнем дохода. Не предопределенность эволюционных процессов основана на том, что не существует закона, гарантирующего выполнение неравенства к gt; 0 для любого будущего отрезка времени.

Возможные изменения в значениях к означают, что в действительности к есть функция времени: к = к(1). При этом существуют критические значения I = Г, в окрестности которых функция к(1) би- фурцирует (становится многозначной), отображая этим альтернативные способы социально-экономического поведения. Одна из альтернатив соответствует замедлению темпов эволюции и переходу в стационарное состояние, другая — высоким темпам и большому числу бифуркаций в процессе эволюционных изменений.

Для неопределенного будущего функция к(1) является алгоритмически невычислимой (иначе будущее было бы определенным). Ее конкретные значения в тот или иной период времени спонтанно «вычисляются» эволюционирующим рынком.

Без учета изменяемости рынка мы получаем искаженное представление о рынке как о пространстве обменов, в котором деньги (их количество) решают все. В качестве типичного примера приведем следующее утверждение, представляющее собой типичную гуманитарную критику недостатков рыночного механизма.

Все эти и многие другие критические замечания абсолютно справедливы, если не учитывать эволюционных изменений в самом механизме рынка. Конечно, если зафиксировать способ действия рынка в определенный момент времени (например, на 1 января 2000 г.), то можно многое сказать о его недостатках (о том, чего он не умеет делать). Но эти возражения постепенно снимаются эволюцией самого рынка. Переход от монополии к несовершенной конкуренции, от капитала в вещественной и денежной форме к интеллектуальному капиталу, быстрый переход денег из рук в руки7' — это важные, но всего лишь отдельные примеры эволюции рынка.

Эволюция рынка, в свою очередь, является неизбежным следствием увеличения его размеров и степени конкурентности в результате роста совокупного спроса и индивидуальной свободы, равно как и усиления процесса разделения труда. Рост размеров рынка постепенно приводит к изменению способов его действия и к гуманизации общепринятых рыночных ценностей. Рынок подобен завоевателю, который, покорив многочисленные народы, ассимилируется под воздействием их культуры. Сегодня рынок успешно вторгается в сферы, которые раньше не были рыночными: в политику, искусство, науку, образование, любовь и многие другие. Иногда это вызывает оправданный ужас. Но, критикуя эту экспансию рынка, мы не всегда замечаем, что в ходе этой экспансии рынок изменяется сам. Изменяются не только механизмы конкуренции, но и институциональные основания (и ограничения) рыночной деятельности. Рынок становится все более социально ориентированным8), и принципы рыночного поведения все

В процессе эволюции деньги становятся динамической, а не статической величиной, решающее значение приобретает не столько их количество, сколько направление перемещения. Иногда это воспринимается как уменьшение значимости денег. «Деньги теряют значение: конкурентоспособность все больше определяется технологиями, которые нельзя купить... Необученный не сможет применять технологии, даже если ему их продадут, а бедное общество не удержит достаточное число образованных людей» (Делягин, 2000, с. 16). Но это не аргумент в пользу уменьшения динамической значимости денег. В открытом обществе деньги и люди всегда перемещаются в направлении., максимизирующем уровень денежного дохода. Если экономика бедной страны станет эффективнее, то возрастет ее способность удерживать в своих границах и деньги, и людей, умеющих не только применять, но и создавать новые технологии. Глупо преуменьшать роль денег в таких процессах.

Очень часто рассркдаюг более привычным образом. «Для выживания и процветания рынки должны быть интегрированы в более широкую систему социальных ценностей и общих целей» (Рают, 2000). Однако эта система социальных ценностей должна быть встроена в рыночные отношения, иначе она не сможет работать. Это и оправдывает наш тезис об эволюции рынка в сторону более широкого использования моральных принципов и социально значимых целей.менее походят на примитивное накопительство эпохи первоначального накопления9). Из чисто экономического механизма рынок постепенно становится социоэкономической сущностью, способной адекватно реагировать на растущую неопределенность будущего.

Обратимся еще раз к рис. 6. Принципиальная особенность процесса, исходящего из точки 3, заключается в следующем: по мере удаления текущего состояния вправо и вверх от состояния 3 в обществе начинает быстро расти число бифуркаций. Горизонт видимости объективно уменьшается. Увеличению этого горизонта не способен помочь даже растущий объем используемых знаний и наличие мощных суперкомпьютеров, позволяющих численно моделировать поведение системы «природа—человек—общество». Рост наших познавательных возможностей полностью компенсируется ростом неопределенности будущего в результате нашего вмешательства в природные и социоэкономические процессы.

Об этом хорошо сказал Н. Н. Моисеев. «Горизонт предвидения, которым способен располагать разум современного человека, не очень-то далек, и, что особенно важно, нельзя ожидать, что он заметно отдалится вместе с развитием науки. В самом деле, успехи наук, конечно, раздвигают границы предвидения. Но вместе с тем ускоряют развитие технического прогресса и изменение условий жизни людей, а, следовательно, и ускоряют ход исторического прогресса. В результате горизонт предвидения во времена античных греков вряд ли был заметно ближе, чем у современных ученых» (Моисеев, 1998, с. 134).

С учетом перечисленных обстоятельств «постиндустриальное общество» представляет собой не новую общественную формацию с новым видом собственности, а непрерывный эволюционный процесс с не- предопределейным исходом, зависящим от результатов конкурентного взаимодействия по меньшей мере трех разных социальных групп.

тех, кто производит очень высокую добавленную инновационную стоимость, основанную на предложении принципиально новых товаров и услуг тех, кто производит добавленную стоимость, основанную на усовершенствовании существующих товаров и услуг

тех, кто производит отрицательную добавленную стоимость, затрачивая груд и капитал на производство традиционных товаров и услуг, перестающих пользоваться спросом

. Нецивилизованное» рынка в России объясняется с этой точки зрения тем, что поспешная приватизация задержала пребывание России в периоде первоначального накопления.Преобладание третьей группы ведет к устойчивому экономическому спаду. Возникает кризисное общество с глубокими социальными и политическими конфликтами.

Преобладание второй группы приводит к замедлению темпов экономического роста. «Они производят все быстрее, лучше, дешевле... И зарабатывают все меньше» (Байер, 1999, с. 14), поскольку со временем неизбежно уменьшается инновационная составляющая создаваемой ими стоимости. Это заставляет их постоянно испытывать недостаток средств, все время одалживать и вечно находиться в положении отстающих.

Преобладающее влияние первой группы способно обеспечить ускоренный и устойчивый экономический рост, основанный на увеличении инновационной стоимости, на создании новой экономики. В глобальном мире преимущество получают национальные экономики, использующие инновационные пирамиды, и социальные группы, организации, фирмы и индивидуумы, способные создавать большую инновационную стоимость. Так происходит, однако, только в условиях непрерывного роста конкурентности и открытости. Если по тем или иным причинам конкурентность и открытость ослабляются, то возобладать может альтернативная тенденция, основанная на монополии, а не на конкуренции. Темпы социальной эволюции замедлятся, а индивидуальное богатство перестанет быть «справедливым вознаграждением».

При малых значениях а (см. п. 2.1) и большом числе бифуркаций развитие общества не может быть охарактеризовано посредством представлений об относительно неизменных формациях или цивилизациях. Решающее значение приобретают недолговечные спонтанные структуры, способ поведения которых изменяется под воздействием экспансии и эволюции рынка.

В условиях конкурентности рынка и открытости общества непрерывная эволюция социальной инфраструктуры, рынка и нерыночных институтов делает ненужными периодические социальные и политические революции, осуществляемые насильственным путем. Напротив, ослабление роли конкурентного рынка как инструмента социоэко- номической эволюции может вновь привести к эпохе политических и социальных катаклизмов.