Как и у любого нового процесса, у глобализации немало минусов или отрицательных последствий. Их легко находить и еще легче критиковать. Гораздо сложнее — предложить что-то конструктивное, работающее на реальное изменение ситуации к лучшему.
Критическое, но конструктивное предложение принято называть альтернативой. Отсюда и вопрос для обсуждения: а возможна ли альтернатива глобализации? Хотя бы в принципе. Постараемся разобраться. Начнем с принципов. Альтернативная критика на уровне и в форме принципов хорошо известна — это утопия. Ее роль в культуре незаменима. Как остроумно и образно заметил Оскар Уайльд, на карту Земли, на которой не обозначена утопия, не стоит смотреть, так как эта карта игнорирует страну, к которой неустанно стремится человечество. Утопическая альтернатива глобализации по-своему нужна: она развивает социальное воображение, будоражит умы, делает процесс восприятия исторической реальности более многомерным, придирчивым, строгим. Однако это — чисто идейная, теоретическая перспектива. К реальному историческому творчеству людей она имеет, если вообще имеет, очень отдаленное отношение. Полноценный исторический проект требует иных оснований и иных, более развитых средств для своей практической реализации. Одного идейного энтузиазма и благородного волевого порыва тут явно недостаточно. Все выглядит, как в той шутке: теоретически — лошадь, а практически — не везет. Тогда вопрос следует конкретизировать: возможна ли реальная (практическая) историческая альтернатива глобализации? Отвечая кратко, — нет. Хотя многое, казалось бы, говорит в пользу «да». История далеко не линейна — это теперь аксиома. В ней нет однозначных и автоматически (за спиной реальных субъектов истории) работающих законов. Современный мир исторически многослоен (о чем подробно мы уже говорили). И тем не менее... И тем не менее в дымке истории угадывается некая последовательность. Обозначается она всегда определенным набором возможностей, который задается каждым конкретным этапом общественного развития. Он, этот набор, лежит в основе реального исторического выбора, совершаемого обществом, а вернее, людьми, его образующими. Нельзя выбрать то, чего нет в природе, что не наметилось, не проклюнулось еще в самой жизни. Чем шире набор исторических возможностей, тем богаче общественная жизнь, тем ярче палитра предлагаемых решений. По мере продвижения общества вперед растут, множатся и его исторические возможности (шансы), но всякий раз их количество, да и качество, конечно, ограничено. Историческая последовательность, далее, уточняется тем обстоятельством, что в смене этапов общественного развития есть своя логика, логика преемственности и очередности. Нельзя из пункта А истории попасть в пункт В, минуя или игнорируя пункт Б. Но не возвращаемся ли мы тем самым к уже опровергнутой — и временем, и критикой — линейности истории? Ни в коем случае. История действительно не Невский проспект. Она полна зигзагов, попятных движений, засто>йныхтоптаний, окольных путей, обходных маневров и прочих «искривлежий». Обратим, однако, внимание на содержательную, а же формальную сторону дела: все искривления, все «неправильности» истории предполагают некий ориентир, некий идеальный образ того, чт'о и как должно быть, что правильно. Хочется верить, что он не только словесно-семантический, но и жизненно-практический. И если история состсоит не только из стихийной, но и сознательной (разумной) деятельности /людей, то ясно, что такой образ не может не привлекать, не может не ориентировать ее. При удачном наложении названного ориентира на реальные (читай: практически реализуемые) возможности общественного развития получается оптимальный исторический выбор. Разумеется, далеко не всякий исторический выбор, как показывает все та же история, ооптимален. Поэтому мы и говорим об удаче. Те, кому с ней повезло, выры шаются вперед, становятся авангардом истории. Удачностьобщего исторического выбора оборачивается оптимальностью принимаемых решеший (действий, дел) на других, более низких уровнях бытия. А это значит, что продвинутые варианты развития притягивают не своей инаковостыю и новизной, а тем, что они более результативны, эффективны, продукти вны. Можно, разумеется, упорно отстаивать прежние, уже выработавшие свой исторический ресурс формы жизни, можно писатгь гусиным пером, когда есть авторучки, пользоваться счетами и арифмометрами при наличии микрокалькуляторов, можно многое другое. Ноо все это либо банальная отсталость, либо самозащитная идеологическая фронда. А скорее, то и другое вместе. Есть, впрочем, и «неисправимые фундаменталисты», которые сознательно тянут историю назадд — в архаику и традиционализм прошлого, в фанатично-темное среднежековье. В то же время не следует и форсировать события. Кахждый этап развития решает свои исторические задачи, что и делает его ? необходимым. В норме, т. е. в случае естественно-исторического развития, он сходит со сцены не раньше, чем раскроет свой потенциал, вьыработает свой ресурс, отслужит свое время. Не потому, следовательно!, что запутался в неразрешимых противоречиях, начал стагнировать и з;агнивать, не от недостатка, а от полноты развития своих сущностных сип.
Всю эту диалектику убедительно демонстрирует нзам переход от модернизации к глобализации. Глобализация — это мод*ернизация, переливающая через край, насытившая до предела все своои базовые параметры и перспективы. Качественный скачок как достойное увенчание органически разворачивающегося процесса. Опираясь на сказанное, можно, надеемся, утверждать, что альтернативы глобализации нет. Ее возникновение не спровоцировано чьей-то злой волей, скажем американцами, якобы стремящимися к мировому господству. Не является она и вывихом истории, уклонением от ее како го-то естественного пути. Глобализация вызвана к жизни органической логикой исторического развития, подкрепленной инициативой и проективно-целевой активностью западного (а в перспективе — и всего) человечества. В результате расширения и, главное, нового содержательного наполнения «жизненного пространства» модернизации. Глобализация не могла не состояться. Она — необходимый этап в развитии человечества, в движении вида Homo sapiens к своему действительному единству, к «мировому обществу». Разнообразие при этом не исключается, наоборот, предполагается, но теперь уже в рамках нового исторического типа. Против глобализации, по верному замечанию А. Ф. Филиппова, звучит «только голос слабых. Уже проигравших или обоснованно опасающихся проиграть стран»315. Сегодня глобализация — это глобальный вызов, вызов, выбивающий многих из седла жизни, лишающий их надежды на реализацию самых светлых («светлое будущее») желаний и целей. В данной связи нельзя обойти вниманием так называемую «глобализацию снизу», или альтерглобалистское движение. Движение молодое (началось в 90-х годах XX в.), но уже приметное. Некоторые авторы возлагают на него большие надежды — как на реальную альтернативу глобальному капиталу и «интернациональному отчуждению». Что ж, не исключено, что в будущем альтерглобализм станет мощным социальным движением. Пока же оно не может похвастаться ни теоретической зрелостью («современная глобальная система мирового империализма», «экономика солидарности», «ассоциированное созидание»), ни практической конструктивностью (акты вандализма во время «саммитов» альтер- или антиглобалистов говорят сами за себя). Альтернатива, которую пытаются отстаивать альтер- глобалисты, пока очень размыта и неопределенна, притом что и, на наш взгляд, утопична. Судите сами. «Эта альтернатива, — пишет известный российский участник и теоретик альтерглобалистского движения А. В. Бузгалин, — видится мне: всесторонней, всеохватывающей, но антитотальной, основанной не на всеобщей унификации (что характерно для глобального капитала), а на многообразии, уникальности, неповторимости, самостоятельности агентов; антигегемонистской, снимающей власть капитала и подавление (экономическое, политическое, духовное) им человека в неотчужденных формах равноправного диалога; альтерглобапьной (если угодно, постглобальной), т. е. развивающей процесс интернационализации путем снятия его современных корпоративно-капиталистических ограничений; лосгкорпоративной, использующейдостижения корпоративных структур через снятие их бюрократических, иерархических ограничений.»316 Чем не новое (и очередное) издание «светлого будущего», а с учетом его интернациональных масштабов — и мировой революции? Подведем итоги. Есть достаточно оснований полагать, что нет альтернативы (противоположности) глобализации, но есть альтернативы (варианты) в рамках глобализации. Представлены они определенными национальными стратегиями встраивания в современные глобализационные процессы. «Первый мир», что понятно, в нее уже встроен и пожинает немалые плоды. «Второй мир» не без сомнений и трудностей, но встраивается. Что до «мира третьего», то он на вызов глобализации по-настоящему еще и не развернулся. Впрочем, во всех трех мирах есть люди, которые не могут или воинственно не хотят встраиваться в любые глобализационные процессы. Они, похоже, формируют еще один мир — «четвертый», который несет с собой угрозу, прежде всего террористическую, для всего остального мира. Будем надеяться, однако, что сбить мир с дороги разума и прогресса, а это теперь дорога глобализации, им не удастся. Победа будет за гражданами глобального, а не антиглобального («новое средневековье») мира. Но для этого предстоит многое сделать. Главное — не спасовать перед вызовом, отнестись к нему не как к трагедии («шире Вселенной горе мое» — можно ведь и так), а как к проблеме, которую мы, каждый из нас в силах принять и решать. Решать и идти дальше — от глобализирующегося к собственно глобальному миру, в котором, по прогнозам, установится единый «политический» режим — режим прав человека. Управление и порядок — governance в таком мире будет обеспечиваться не столько правительствами — governments, сколько другими субъектами, или акторами: международными правительственными (ООН, ВТО) и неправительственными (Эмнисти интернашионал, Врачи без границ) организациями, транснациональными компаниями, многочисленными ассоциациями и структурами гражданского общества.