С упрочнением власти феодалов на территории Венгерского королевства увеличились и их претензии на результаты крестьянского труда, что в свою очередь не могло не привести к вооруженным выступлениям крестьян против своих магнатов, к бегству с земли, поджогам и разорениям.
Иногда целые общины выступали с оружием в руках против собственных властей, как это случилось в 1488 г. в Пустафелдваре и около 1520 г. в Фейерке. О нередких случаях бегства свидетельствует, к примеру, специальный декрет короля Уласло II от 1504 г. (статья 16): «Отныне и впредь никто не должен отпускать чужого крестьянина, если только не через исправника комитата, где живет крестьянин». Однако и усиливать давление на своих подданных снорх определенного разумного предела мудрый король не решался, и потому, грозя своим крестьянам расправой за побег, он тут же готов был признать за ними и определенные права, также защищаемые королевской властью: «Если в ходе законного расследования крестьянин сможет оправдаться от возложенного против него обвинения в проступке или в том, что он должник, то ему нужно разрешить свободно перейти туда, куда он хочет». В этом же декрете король предусмотрел и специальное наказание для должностных лиц, использующих свое положение для необоснованного притеснения королевских хлебопашцев: «Если же кто-то вопреки содержанию этой статьи... несправедливо задержит какого- либо крестьянина, то пусть сразу платит... сто золотых форинтов...» На территории Венгерского королевства, заселенной этническими словаками, в труднодоступных горных областях собирались беглые крестьяне, возглавляемые Петром Аксамитом. He желая более трудиться на имеющейся в их распоряжении земле, эти люди (называвшие себя «братиками») занимались по преимуществу грабежами на дорогах и поборами, каковыми они облагали тех из своих земляков, кто не имел возможности воспользоваться вооруженной защитой. С целью положить конец подобному безобразию, имевшему место и в иных областях королевства, Уласло II специально посвятил одну из статей своего декрета от 1504 г. проблеме возвращения крестьян к своему обычному занятию: «Каждый должен заниматься обработкой пашни, луга, виноградника или другой ручной работой, и этим доставлять себе и своему господину доход и пользу...» Несмотря на энергичные меры и на вполне либеральную политику в отношении социальных низов, королю Уласло II так и не удалось справиться с деструктивными тенденциями, подрывающими изнутри королевское государственное устройство. В этом смысле следует остановиться на роли секеев — этнических венгров, сохранивших в государстве особый статус и имевших особые права, защищенные традицией и законами. В начале XVI в. на территории Венгрии секеев насчитывалось примерно 55 тыс. человек, что совсем немного при общем населении королевства примерно в 4 млн. человек. Однако к концу века их проживало в Венгрии уже 155 тыс. человек, причем все они были отлично организованными, обученными боевым искусствам и сплоченными людьми. В большинстве своем секеи проживали вдоль восточной границы Трансильвании и имели в своей среде феодалов, выделившихся из общей массы свободных общинников. В качестве управляющего владениями, заселенными секеями, король назначал специального человека — иш- пана секеев, который являлся наместником короля и управлял доменом от его имени. Кроме того, в самой общине секеев выделились отдельные слои, различные по своему имущественному положению: старшина, всадники и пехотинцы. В качестве органов, регулирующих жизнь внутри секейской общины, следует назвать окружные собрания и общие собрания. Разумеется, существование на относительно небольшой территории целой этнической общности, состоящей из вооруженных и привыкших к насилию людей, к тому же находящихся в состоянии становления имущественных интересов, не могло протекать спокойно. Мятежи и волнения секеев, ли бо же с их участием, то и дело сотрясали Венгерское королевство. Еще в 1499 г. король в специальной грамоте освобо дил секеев от каких бы то ни было налогов и поборов, приравняв таким образом секейских общинников в правах к дворянам, однако взамен отмененных податей ввел всего одну новую — налог быками. Причем этот единственный оставленный налог взимался не ежегодно, а лишь в исключительных случаях, как то — коронация, рождение наследника престола и т.д. Следует признать, что подобные события происходят не так уж часто, быки же взымались не с каждого отдельного секея, а с общины в целом, так что более богатая старшина и всадники без труда могли компенсировать возможные долги своих менее имущих соплеменников. Однако, судя по всему, на самом деле этого не происходило, и в каждом случае пополнения королевского семейства новым ребенком мужского пола общинникам приходилось жертвовать королевской казне собственных быков. Разумеется, кончилось дело бунтом. В 1506 г., когда по случаю рождения будущего короля Лайоша II от секеев снова потребовалось передать для королевских нужд определенное количество быков, они ответили представителям ка;шы кптегорическим отказом, который мотивировали том, что мальчики в королевской семье рождаются слишком чисто. Представители короны согласились с этим утверждением, однако призвали секеев принять во внимание, что несколько предыдущих венгерских королей (Жиг- монд, Уласло I и Матьяш) в отличие от Уласло II, вовсе не имели наследников мужского пола, так что при них се- кеи вообще ничего не вносили на нужды государства. Однако секеи «проявили упрямство» и, твердо заявив, что действуют в соответствии с законом, защищающим их привилегии, взялись за оружие. Утверждение о том, что первопричиной конфликта являлись именно злополучные быки, выглядит малоубедительным: достаточно вспомнить, что никто из секеев не нес (согласно тому же закону) никаких налоговых тягот и целиком присваивал себе плоды собственного труда, так что бедствовать или вообще быть малоимущим любой общинник мог только при условии собственной исключительной лености. Скорее, быки стали поводом, из-за которого снова вспыхнул старый (возможно, межэтнический) конфликт между общиной секеев и центральной королевской властью. «...Люди короля, угрожая силой, стали забирать скот с полей и из стойла. Наконец, дело дошло до оружия, и сборщики налогов, продолжавшие уводить скот, были жестоко убиты, а оставшиеся в живых были изгнаны с се- кейской земли». Разумеется, король не оставил пример столь вопиющего неповиновения без должного внимания и немедленно предписал Палу Томори, командовавшему конницей в королевской столице, с большим отрядом отправиться на земли секеев и восстановить законность. «Кроме того, король приказал сохранившим ему верность трансильванцам присоединиться со своим отрядом к Палу Томори. Построенные в боевой порядок секеи встретили Пала Томори около местечка Ce- кейудвархей. Их души и речи были необузданными. С гордыми возгласами они вступили в бой. Обе стороны проявили большие усилия в борьбе. Ho так как секеи своей численностью значительно превосходили королевское войско, они легко одержали победу. Томори был десять раз ранен и отступил последним». Однако через некоторое время, как свидетельствует хроника, Томори удалось снова укрепить войско, пополнить его наемниками («сербами, влахами и венграми») и нанести секеям поражение, принудив их снова к повиновению. Справедливости ради следует признать, что вопреки общинной солидарности и общей склонности к анархии, не все секеи принимали участие в мятеже 1506 года. Часть из них на собрании в Адягфалве выступила с инициативой не допустить на землях секеев «воровства, ограблений, угона, убийств, нападений, ссор, недовольства, мести, опустошений» и т.д., отмежевавшись таким образом от имевших место беспорядков. Однако ни волнения секеев, ни прочие выступления отдельных групп недовольного населения не идут ни в какое сравнение с событиями, пошатнувшими Венгерское королевство в 1514 г. Отправной точкой последующего мятежа следует считать тот момент, когда глава католической церкви королевства Тамош Бакоц провозгласил поход против турок, мыслившийся организаторами на манер крестовых походов, имевших место на протяжении предыдущей европейской истории. Для этой цели на сборных пунктах люди, пожелавшие оставить свои повседневные дела ради военной добычи, а также обещанного отпущения всех грехов (что имело серьезное значение в католической стране), получали оружие и формировались в отряды для того, чтобы выступить в поход к рубежам королевства. Одновременно на одежду волонтеров нашивались большие красные кресты, призванные символизировать их исключительно прохристианские намерения, сами же они по традиции тоже называли себя крестоносцами. По причине чрезмерно спешного приготовления и не- продуманностй многих организационных вопросов поход так и не состоялся.
Вместо этого масса неуправляемых простолюдинов взбунтовалась и, перебив командиров, кинулась грабить окрестные поместья, заодно убивая всех попавшихся под руку дворян и священнослужителей. На главенствующую роль в восстании вскоре выдвинулся Дьёрдь Дожа, профессиональный военный, ставший известным по предыдущим действиям протин турок и за личную храбрость получивший дворянство. Однако Дожа контролировал не всех мятежников: на территории королевства действовало в 1514 г. около десятка крупных отрядов и множество разрозненных групп грабителей и мародеров. Успеху мятежа способствовал тот факт, что некоторая часть духовенства (по преимуществу провинциальные священники) продолжала поддерживать идею крестового похода и после того, как папа в специальном обращении призвал бунтующих жителей Венгерского королевства сложить оружие и мирно разойтись по домам, объявив поход неудавшимся и несостоявшимся. Таким образом, разбойники как бы заручались поддержкой церковного авторитета и, нашив на одежду белые кресты, объявляли себя борцами за истинную веру, за справедливость, за передел неправедно нажитого имущества богатых в пользу бедных и т. д. Однако это не мешало им не только грабить и опустошать целые области, но и предавать своих пленников мучительным казням, по преимуществу сажая их живьем на кол. Одновременно с этим и в качестве реакции на бесчинства крестоносцев дворяне также начали объединяться и совершать нападения на отряды мятежников. Например, 22 (по другим источникам 15) мая 1514 г. произошло первое крупное столкновение между мятежниками и дворянским ополчением близ местечка Варад. Через два дня после этого боя из столицы последовало наконец официальное распоряжение об отмене крестового похода, подписанное королем Венгрии Уласло II: «Таким образом, мы строго предписываем и приказываем вам: расходитесь и возвращайтесь домой, ведь мы решили охранять и защищать вас и всякого из ваших людей от препятствий, чинимых вам господами и дворянами». Король не только распускал неудачно набранное войско, но и одновременно предлагал мятежникам амнистию за совершенные ранее преступления, что, однако же, уже не могло остановить вспыхнувшего бунта. Главной своей целью восставшие объявили полное физическое истребление всех без исключения дворян, однако справедливости ради следует отметить, что самого короля они продолжали формально почитать как верховного правителя страны. Еще с 18 мая Дожа отказался выполнять распоряжения правительства и самостоятельно повел оказавшуюся в его распоряжении плохо дисциплинированную и обученную, но многочисленную армию на юго-запад, к району Белграда. По дороге к его армии продолжали примыкать все новые группы мятежников, увеличивая и без того немалое количество грабежей и бесчинств. В конце весны и начале лета разрозненные банды крестоносцев захватили и опустошили замки Чалья, Арад и Задорлан в комитате Арад, а также штурмовали замок Дюму. Также они захватили замки Липпу и Шаймом и местечко Чанад. 9 июня войско Дожи двинулось к самой крупной крепости этой части королевства — Темеш- вару. Темешвар был мощным стратегическим центром, к тому же сосредоточившим в своих стенах изрядные запасы продовольствия и военной амуниции, и его захват позволил бы мятежникам осуществлять контроль по крайней мере над частью Венгерского королевства с тем, чтобы потом предпринять наступление на столицу. Дожа приступил к осаде Темешвара, растянувшейся на месяц и не увенчавшейся для него победой. Силам крестоносцев противостоял за стенами крепости хорошо подготовленный гарнизон под командованием ишпана Иш*гвана Батори, а также дворянское ополчение и сербская конница — всего около 3,5 тыс. человек. He взяв Темешвар сразу, Дожа попытался силами находившихся в его распоряжении крестьян изменить течение реки, на которой стояла крепость, с тем, чтобы затопить ее, и тем вынудить защитников сдаться. Ho гарнизон предпринял удачную вылазку и сорвал строительство дамбы. Тогда Дожа велел обстреливать стены из пушек до тех пор, пока они не будут пробиты. В этих условиях Иштван Батори обратился с письмом к воеводе Трансильванского наместничества Яношу Запольяи, с которым до начала войны находился в неприязненных отношениях, с призывом забыть былые распри и выступить во главе своих людей на защиту страны и королевства. Королевский судья Вербеци, как раз находившийся в это время в Трансильвании, также склонял Запольяи к активным действиям против Дожи, так что вскоре войско под предводительством воеводы выступило на помощь Темешвару. Помощь оказалась как нельзя более вовремя. Разрозненные банды крестоносцев уже захватили окрестные замки Чак, Чери, Баче, беспорядки начались в местечках Вилагош, Шаймош, Липпа, Чанад, Сегед, на территории комитатов Торонтал, Бач, Серем вовсю творились произвол и насилие. Яношу Запольяи удалось собрать в местечке Дева мощное войско численностью в 22 тыс. человек, с которым он 15 июля прибыл к Темешвару, где обнаружил около 20 тыс. вооруженных повстанцев. Однако настоящего сражения не получилось: сначала Дожа, рассвирепев, вступил в единоборство с одним из командиров прибывших королевских сил и убил его, сбросив с коня, однако потом и сам был ранен и пленен родственником воеводы Петровичем, которому за это был пожалован высокий придворный чин. Оказавшись без предводителя, бунтовщики не смогли долго противостоять нажиму профессиональных войск, среди которых, кроме людей Запольяи, находились рыцари и солдаты дьюлафехерварского епископа, а также другие дворяне со своими отрядами, и обрати лись в бегство, в результате чего многие из них были перебиты. Поражение Дожи стало возможным благодаря тому, что правительству довольно быстро удалось собрать на борьбу с бунтовщиками значительные силы. В конце мая и в начале июня король издал подряд несколько распоряжений о поголовной явке дворян в войско для подавления охватившего королевство мятежа, одновременно городам было предписано снабжать армию всем необходимым, для сложивших же оружие мятежников предусматривалось полное прощение. Одновременно про- * исходило объединение дворян и без всякого приказа, под давлением обстоятельств: мятежники сплошь и рядом хватали уважаемых людей и предавали их мучительной казни. Под Эгером такой отряд дворянского ополчения потерпел поражение еще 5 — 9 июня, но уже 10 июня отряды крестоносцев были разгромлены возле Пасто (граница комитатов Ноград и Хевеш) и у замка Дебрё. Остановка крупных сил мятежников под Темешва- ром и, таким образом, неучастие их в активных боевых действиях, тоже пошли на пользу королевским войскам. В конце июня сдался 7-тысячный отряд крестоносцев, осаждавший замок Анявар. Объединенными усилиями отрядов, прибывших из Буды и Белграда, удалось разгромить укрепленные лагеря бунтовщиков возле Держа в комитате Бач и у Хайсентлёринца (комитат Будрог). Одновременно был очищен Варад. Еще одно значительное поражение мятежники потерпели около Коложвара. К середине лета стало ясно, что восстание заканчивается. Несостоявшиеся крестоносцы сплошь и рядом бросали оружие и разбегались по домам, не имея возможности более предаваться грабежам и разбою. В конце июля в комитате Бихар была рассеяна банда под предводительством священника Лёринца, до того являвшегося одним из главных сподвижников Дожи. Цо одним сведениям, Лёринц был казнен в Коложваре, по другим — просто пропал без вести. Жестоко казнен был и главный предводитель бунтовщиков Дьёрдь Дожа. Были также разгромлены отряды Михая, действовавшего на юге королевства, и — в качестве черты под вереницей убийств и разорений — отряд Домокоша Жо- ша между Веспремом и Секемфехерваром. К чести короля Уласло II следует отметить, что он сдержал данное бунтовщикам слово и не учинил над ними массовой расправы. Часть захваченных в плен крестьян была отпущена по домам, других выкупили их феодалы. В своем декрете от 18 августа 1514 г. король специально подчеркивал свое нежелание мириться с «окончательным уничтожением» какой-то части своих подданных, однако и оставлять имевшие место ужасные события без последствий, равно как и не сделать на основании их соответствующих выводов, королевское правительство не собиралось. 18 октября Государственное собрание приняло закон, который определял наказание зачинщиков бунта и оговаривал способы возмещения ущерба. По этому закону, на следующий день утвержденному королем, крестьяне теряли право выхода из своих имений. Тогда же Государственное собрание одобрило специальный документ, подготовленный лидером «дворянской» партии магнатов Иштваном Вербёци -Трипартитум, представлявший собой свод правовых норм, по существу уже действовавших к тому времени на территории королевства.