ЖЕНЩИНА, КОТОРАЯ ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЯ, ВЫПОЛНЯЕТ ИХ И НАХОДИТ ЧЕЛОВЕКА С ОТЕЧЕСКИМ СЕРДЦЕМ

О Гертруда! Сердце мое разрывается, но мне придется усилить твое горе, я должен открыть тебе мой позор. Я задолжал Гуммелю, фогту (Fogt[58]), тридцать гульденов, а он не человек, а зверь по отношению к тем, кто ему должен.

Ах, лучше бы я никогда в жизни его не видал. Когда я не хожу к нему, он угрожает мне судом, а как только я захожу, то заработанные в поте лица деньги попадают к нему в лапы. Вот, Гертруда, это и есть источник нашего несчастья. Милый,— сказала Гертруда,— не пойти ли тебе к Арнеру *, к отцу нашего края? Ты знаешь, как не нахвалятся им все вдовы и сироты. Я думаю, милый, у него ты найдешь совет и защиту против этого человека. Гертруда,— возразил Лингард,— я не могу, я не смею. Что я могу сказать против старосты? Он взведет на меня все, что захочет, он смел и хитер, у него сотни помощников и десятки способов обесславить перед начальством бедного человека, так что его и слушать не станут.
Г ертруда. Милый мой, я никогда еще не говорила ни с каким начальством, но если бы нужда и несчастье

Иллюстрация художника Д Ходовецкого к гл. 2 романа Песталоцци «Лингард и Гертруда» (издание Деккера в Берлине на французском
языке 1783 г.)
«. . .Арнер сидел под своею липой у ворот замка, когда подошла
Г ер тру да»

привели меня к нему, я знаю, я сказала бы правду каждому в лицо. Дорогой мой, не бойся, думай обо мне и твоих детях и пойди. Гертруда,— промолвил Лингард,— я не смею, я не без вины. Староста хладнокровно сошлется на все село и докажет, что я беспутный дурак. Гертруда, я ведь виноват, что же я могу сказать? Никто не решится показать, что староста подбивал меня на все. Гертруда, если б я мог, если б я смел, с какой радостью я бы пошел. Но если я это сделаю и потерплю неудачу, подумай только, как он мне отомстит.
Гертруда. А если ты будешь молчать, то он все равно тебя погубит. Лингард, подумай о твоих детях и пойди, этот вечный страх и беспокойство должны кончиться, пойди к нему или я пойду.
Лингард. Гертруда, я не смею. Если ты смеешь, Гертруда, о боже, если ты смеешь, иди скорей к Арнеру и скажи ему все! Да, я пойду,— сказала Гертруда.
Она не спала всю ночь, но она молилась в течение этой бессонной ночи и чувствовала все больше сил и решимости пойти к господину края, Арнеру.
Рано утром Гертруда взяла младенца, цветущего, как роза, и шла в течение двух часов к замку помещика.
Арнер сидел под своею липой у ворот замка, когда подошла Гертруда. Он увидел ее с младенцем на руках, увидел печаль, страдание и следы слез на ее лице. Что тебе нужно, дочь моя? Кто ты? — спросил он так ласково, что у Гертруды явилось мужество заговорить. Я Гертруда,— сказала она,— жена каменщика Лингарда из Бонналя. Ты славная женщина,— промолвил Арнер.— Я знаю твоих детей, они отличаются от других деревенских детей, они благонравнее и скромнее, чем все другие дети, они кажутся лучше других накормленными, хотя, как я слышал, вы очень бедны. Что тебе нужно, дочь моя? Добрый господин, муж мой давно должен старосте Гуммелю тридцать гульденов, а Гуммель — жестокий человек. Он подбивает мужа к игре и к мотовству. Муж боится его и из страха посещает его трактир, оставляя там свой заработок и лишая детей хлеба. Добрый госпо
дин, у нас семь малолетних детей; если нам не помогут, не спасут нас от старосты, то он пустит нас по миру; я знаю, Что вы жалеете вдов и сирот, и поэтому осмелилась прийти к вам рассказать о нашем несчастье. Я принесла с собой все сбережения моих детей, чтобы оставить их вам в залог и иметь право просить вас принять меры к тому, чтобы староста не теснил и не мучил моего мужа, а подождал, пока он сможет вернуть ему долг,
У Арнера давно уже были подозрения в отношении Гуммеля. Он сразу почувствовал правду в этой жалобе и основательность просьбы. Он взял чашку чаю, стоявшую перед ним, и сказал: Ты ничего не ела, Гертруда? Выпей чаю и дай твоему прелестному ребенку молока.
Гертруда покраснела: отеческая доброта Арнера тронула ее до глубины души, так что она не в силах была удержать слез.
Арнер заставил ее рассказать о поступках старосты и его сотоварищей, о многолетней нужде и заботах; он внимательно выслушал все и спросил: Как могла ты, Гертруда, в такой нужде спасти сбережения твоих детей? Это было трудно, добрый господин,— отвечала Гертруда,— но я представляла себе, что это не мои деньги, что мне их дал кто-нибудь на смертном одре с просьбой .сохранить для его детей. Так я смотрела на эти деньги. Если в минуту крайней нужды мне случалось воспользоваться этими деньгами, чтобы купить детям хлеба, то я не успокаивалась до тех пор, пока ночной работой не удавалось скопить столько, чтобы можно было вернуть взятое у детей. И это всегда удавалось, Гертруда? — спросил Арнер. О, милостивый господин, если человек твердо решится на что-нибудь, то он в состоянии сделать больше, чем можно предполагать; и в крайней нужде, добрый господин, бог помогает, когда работаешь честно ради куска хлеба в большей степени, чем вы в вашем великолепии можете понять и поверить.
Арнер, глубоко тронутый невинностью и добродетелью этой женщины, продолжал расспрашивать. Гертруда, где у тебя эти сбережения?

Тогда Гертруда положила на стол Арнера семь чистеньких пакетиков, в каждом из них лежала записка, откуда эти деньги, если же Гертруда брала что-нибудь из пакетика, то было записано, сколько она взяла и когда вернула взятое.
Арнер внимательно прочитал записки.
Гертруда покраснела. Мне следовало бы забрать эти бумажки, милостивый господин,— сказала она.
Арнер улыбнулся и продолжал читать, а Гертруда стояла пристыженная, и сердце у нее билось из-за этих записок. Она была скромна и застенчива и печалилась, если замечала в себе хотя бы малейший признак тщеславия.
Арнер видел, как Гертруда волновалась из-за того, что не спрятала записок; он почувствовал безупречную высоту ее невинности, смущенную тем, что ее добродетель и мудрость замечены. Он решил оказать ей больше милости, чем она просит и ждет; он чувствовал, чего стоит эта женщина, и понял, что среди тысяч не найдется ей равной.
Арнер прибавил кое-что к каждому пакетику и сказал: Отнеси твоим детям обратно их сбережения, Гертруда. А я из моего кошелька откладываю тридцать гульденов для старосты, чтобы долг был уплачен. Иди домой, Гертруда; завтра мне нужно быть у вас в деревне, и я позабочусь о том, чтобы Гуммель оставил вас в. покое.
Гертруда не могла говорить от радости. С трудом она могла вымолвить сквозь слезы: Да вознаградит Вас бог, добрый господин.
И она пошла со своим младенцем, неся утешение любимому мужу. Она спешила, молясь, благодаря бога в течение всего долгого пути и плача слезами благодарности и надежды, пока она не пришла в свою хижину.
Лингард увидел Гертруду и по глазам узнал радость, наполнявшую ее сердце. Ты уже вернулась! — крикнул он ей навстречу.— И ты имела удачу у Арнера?! Откуда ты об этом знаешь? — спросила Гертруда. Я вижу по лицу твоему, ты не умеешь притворяться,
Не умею,— сказала Гертруда,—а если бы и уме- ла, то не хотела бы ни одной минуты скрывать от тебя радостную весть, Лингард.
Она рассказала о доброте отца Арнера, о том, как он поверил ее словам и как обещал помочь. Потом она отдала детям подарки Арнера, каждого из них поцеловала горячо и радостно, как давно уже не целовала, и сказала им: Молитесь, дети, каждый день за здоровье Арнера, как вы молитесь за мое здоровье и за здоровье вашего отца. Арнер заботится о том, чтобы всем людям в стране жилось хорошо, он и о вас заботится, и если вы будете послушны, умны и прилежны, то он будет любить вас, как мы с отцом вас любим.
С того дня дети каменщика, молясь утром и вечером за своих родителей, молились также и за Арнера, отца страны.
Гертруда и Лингард обсуждали вместе домашние дела, строили новые планы о воспитании детей, и день этот показался им радостным праздником. Лингард чувствовал в себе силу и мужество, а вечером Гертруда приготовила ему любимое блюдо к ужину, и оба они радовались наступающему утру, радовались и помощи Арнера, и его доброте.
И Арнер тоже ждал с нетерпением следующего дня, чтобы совершить доброе дело — одно из тысячи дел, придающих смысл его существованию.
Я не осмеливался рекомендовать этого бедного каменщика для построек вашего сиятельства. Достаточно ли он честен, староста, чтобы я мог на него положиться? Да, ваша милость может на него положиться; он только слишком прямодушен. Говорят, у него славная жена. Не болтунья ли она? — спросил Арнер, подчеркивая свой вопрос.

Нет,— сказал староста,— она действительно тихая, работящая женщина. Хорошо,— промолвил Арнер,— приходи завтра в девять часов утра на церковный двор, я с тобой встречусь.
Гуммель ушел очень довольный разговором; он думал яро себя: «Вот снова дойная корова для меня»,— и стал измышлять способы выманить у каменщика деньги, которые тот заработает на этой постройке. Он поспешил домой и сейчас же отправился в маленькую хижину каменщика.
Было уже темно, когда Гуммель громко постучал.
Лингард и Гертруда еще сидели за столом, и перед ними стояли остатки ужина. Лингард сейчас же узнал голос завистливого старосты. Он испугался и убрал еду со стола.
Гертруда убеждала его не бояться и надеяться на Арнера. Тем не менее Лингард был смертельно бледен, когда открыл дверь старосте Тот сразу, как жадный пес, унюхал запах спрятанного ужина, но, стараясь быть любезным, сказал с улыбкой: Вы, как видно, не плохо живете, милые люди; так, наконец, можно обойтись и без трактира, не правда ли, Лингард?
Тот молчал, опустив глаза. Но Гертруда была смелее, она спросила: Что же прикажет, господин староста? Странно, что он приблизился к такому дурному дому больше чем до окна.
Гуммель подавил свой гнев и сказал с улыбкой: Правда, я не ожидал, что найду здесь хороший ужин; если бы я знал это, то, пожалуй, навещал бы вас чаще.
Это возмутило Гертруду. Староста! — воскликнула она.— Ты почувствовал запах еды и уже завидуешь нам? Как тебе не стыдно
упрекать бедного человека в том, что он изредка позволит себе съесть любимое блюдо? Я не хотел вас обидеть,— отвечал староста, продолжая улыбаться. Но затем прибавил серьезно: — Ты слишком упряма, Гертруда, это бедным людям не к лицу. Ты могла бы подумать о том, что ваши дела меня до некоторой степени касаются; впрочем, я не хочу теперь об этом начинать разговор. Я всегда хорошо относился к твоему мужу и, когда имею возможность, оказываю ему услуги; могу это доказать на деле.
Г ертруда. Моего мужа каждый день в твоем трактире подбивают к игре и к пьянству, а я с детьми должна потом терпеть нужду и лишения. Вот те твои услуги, которыми мы можем похвалиться.
Г у м м.е л ь. Ты несправедлива ко мне, Гертруда. Действительно, твой муж несколько легкомыслен, я не раз говорил ему это Но в своем трактире я обязан каждому, кто требует, дать поесть и выпить, иначе не поступает никто.
Г ертруда. Да, но никто другой также не угрожает бедному человеку судом, если он каждый год не увеличивает своего долга вдвое.
Староста не мог больше сдерживаться, с бешенством он накинулся на Лингарда. Вот ты каков, Лингард, вот что ты обо мне болтаешь! Неужели мне, старому человеку, нужно выслушивать, как такой сброд, как вы, пачкает мою честь и доброе имя? Разве я не рассчитывался с тобой каждый раз перед властями? Хорошо, что твои расписки у меня в руках. Неужели ты намерен отказываться от своих обязательств, Лингард? Нисколько,— отвечал Лингард,— речь не об этом; Гертруда только хотела бы, чтобы я не делал новых долгов.
Староста спохватился, смягчил тон и сказал: Это, конечно, не так плохо, но ведь ты мужчина; не захочет же она зажать тебя в тиски?
Г ертруда. Наоборот, староста, я хотела бы его вытащить из тисков, в какие он попал; тиски — это, староста, твоя книга и его милые расписки!
Гуммель. Ему нужно только расплатиться со мной, и он моментально освободится из тисков, как ты это называешь.

Гертруда. Он сумеет наверное расплатиться, если только не будет делать новых долгов.
Гуммель. Ты горда, Гертруда, но ты убедишься в своей неправоте. Сознайся, Гертруда, ты предпочитаешь вдвоем покутить с твоим мужем дома, чем разрешить ему выпить стакан вина у меня в трактире.
Г ертруда. Ты подлый человек, староста. Но твои слова меня не задевают.
Староста не мог больше выносить такого тона. Он почувствовал, что что-то случилось, если эта женщина так храбро разговаривает. Поэтому он не решился отвести душу и стал прощаться. У тебя не будет никаких приказаний, староста? — спросила Гертруда. Никаких при таком отношении,— отвечал Гуммель. При каком отношении? — спросила с улыбкой Гертруда и взглянула ему пристально в глаза.
Староста смутился так, что не мог этого скрыть. Он ушел и, спускаясь по лестнице, ворчал: «Что бы это могло быть?».
Лингарду было не по себе после этого посещения, но староста чувствовал себя еще хуже.
Содержание глав 4—11 Он среди себе подобных; вот тут-то и познаются плуты. 5. На него нашлась управа. 6. Крестьяне говорят ему правду в глаза. 7. Староста начинает действовать.
8. Легко идет телега, когда колеса смазаны. 9. О правах в стране. 10. Собака цирюльника не вовремя пьет воду и портит господину старосте хорошо налаженное дельце. 11. Хорошо обдуманные планы
От соседей Лингарда, которых Гуммель вызвал к себе, он узнает, что Гертруда была в замке. Наутро староста идет к Лингарду
и, прикидываясь его другом, сообщает о намерении Арнера поручить Лингарду постройку церкви. Простодушный каменщик благодарит, но от Гертруды старосте не удалось скрыть злобу, затаенную им против ее семьи и помещика.
Арнер сообщает собравшимся на церковном дворе крестьянам, что Лингард будет руководить постройкой церкви. Гертруда сомне- вается, следует ли ее мужу браться за эту работу, так как неподалеку от церкви находится трактир. Она рассказывает помещику
о том разлагающем влиянии, которое оказывает на жителей Бонна- ля трактир Гуммеля; это подтверждают и другие крестьяне. В этот вечер трактир пустует; староста помышляет о мести.

Гуммель направляется в цирюльню, намереваясь подпоить ее посетителей даровым вином, чтобы привлечь их на свою сторону. По дороге он встречает крестьян Никеля Шпитца и Иогли Рубеля.
В цирюльне староста угощает крестьян своим табаком и посылает в свой трактир за вином. Со своей женой он заранее условился, что она приготовит для этой цели несколько кружек вина, подмешав в кружки крестьян серной настойки и спирту, а ему пришлет подкрашенной воды.
Когда крестьяне пьянеют, староста всячески чернит Лингарда, показывает им его долговую расписку. Собравшиеся поддакивают и называют Лингарда мошенником.
Гуммель пытается восстановить крестьян также против помещика, убеждая их, что намерение Арнера лишить его права содержать трактир незаконно и не в их интересах.
Один из собутыльников случайно опрокидывает кружку Гуммеля. Собака цирюльника пьет пролитую воду, и обман старосты становится всем очевидным.
Гуммель подпаивает подмастерье Лингарда—каменщика Иосифа и подговаривает его использовать для фундамента церкви заведомо негодный камень, а также время от времени подсыпать в известковый раствор состав, которым Гуммель будет его снабжать. За это мошенничество Иосифу обещана щедрая награда. СЕМЕЙНЫЕ РАДОСТИ
Каменщик Лингард, рано утром отправившийся в замок, вернулся домой к своей жене.
Гертруда поспешила закончить субботнюю работу до прихода мужа. Она причесала детей, заплела им волосы, почистила платье, убрала маленькую комнату; во время работы она разучивала с детьми песню. Эту песню вы споете отцу, когда он вернется,— сказала она, и дети охотно учились, чтобы порадовать отца, когда он придет домой.
Пока мать работала, дети, не теряя времени, не глядя в книгу, повторяли за матерью песню до тех пор, пока они ее не разучили.
Когда вошел отец, мать поздоровалась с ним и вместе с детьми спела «Ночную песнь странника» Гёте.
Лингард прослезился, слушая бодрое и спокойное пение матери и детей. Да благословит вас бог, мои милые. Да хранит тебя бог, дорогая моя,— сказал растроганный отец. Милый мой,— ответила Гертруда,— земля кажется раем тому, кто исполняет свой долг и довольствуется малым.

Лингард. Если я со спокойной душой буду хотя бы час наслаждаться этим раем на земле, то этим я обязан только тебе. Я до самой смерти буду тебе благодарен за то, что ты меня спасла, и наши дети будут тебе благо- дарны всю жизнь. Дети, всегда поступайте правильно и слушайте мать, тогда вам будет хорошо.
Гертруда. Ты такой милый сегодня.
Лингард. У меня все обошлось хорошо у Арнера.
Г ертруда. Слава богу, мой милый.
Лингард. Вот человек, которому трудно найти равного. Жена, как был я глуп, что не решался пойти к нему.
Г ертруда. Конечно, мы всегда задним умом крепки, мой милый. Ну, расскажи мне, как было дело у Арнера. (Она садится рядом с ним, берет в руки чулок для вязанья, и он рассказывает ей).

<< | >>

↑

Источник: И. Г. Песталоцци. Избранные педагогические произведения в трех томах.Том 1. 1961

Еще по теме ЖЕНЩИНА, КОТОРАЯ ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЯ, ВЫПОЛНЯЕТ ИХ И НАХОДИТ ЧЕЛОВЕКА С ОТЕЧЕСКИМ СЕРДЦЕМ:

- Воспитание ребенка - Дидактика - Дошкольное образование - Избранные педагогические труды - Инновационная педагогика - История педагогики - Книги по педагогике - Коррекционна педагогика - Логопедия - Педагогика и воспитание - Педагогическая методика преподавания - Социальная педагогика - Физическая культура и спорт -