Скептицизм XVI—XVII вв.

Естественно оценить распространенность скептических идей в XVI—XVII вв. как следствие фундаментальной переоценки ценностей, которую неизбежно должны были вызвать глубокие перемены, происходившие в эту эпоху во всех областях жизни.

Несостоятельность господствовавших в средние века представлений стала очевидной, когда за сравнительно короткое время на западноевропейское общество обрушился настоящий шквал новой информации, опровергавшей то, что более тысячи лет считалось несомненным: с одной стороны, те многочисленные произведения античности, которые стали впервые доступны в XIV— XV вв., с другой — «огромные технические успехи XIV—XV веков» 1 (изобретение печатного станка, усовершенствованной конструкции компаса, артиллерии и др.). Гуманисты от Фр. Петрарки, К. Салютати, Г. Г. Плифона, Дж. Манетти, Н. Кузанского, JI. Б. Альберти до М. Фичино, JI. Валлы, Дж. Пико делла Мирап- дола решительно выступают против всего' средневекового мировоззрения: его теологии, оптологии, гносеологии, его учения о человеке, его этики. Эти мыслители второй половины XIV—XV в. проникнуты сознанием, что они живут в переломную- эпоху, когда царившие прежде догмы, ценности, убеждения, представления терпят крах. Таким образом, процесс дискредитации средневековых воззрений еще до начала XVI в. уже имеет за собой полуто- равековую историю.

Если бы достаточной причиной распространения скептицизма на заре нового времени была дискредитация средневекового образа мышления, вызванная тем, что христианская Европа открыла для себя в полном объеме греко-римскую культуру и сама совершила важные научные и технические открытия, то скептические идеи мы должны были встретить у ренессансных мыслителей по- луторавекового периода, о котором до сих пор шла речь. Однако никаких признаков скептицизма мы у них не находим. О пи с жадным интересом изучают воззрения Платона, Аристотеля, Сенеки и других стоиков, Эпикура, Лукреция, неоплатоников. Единственная греческая школа, к которой они интереса не проявляют,— скептики. Гуманисты начинают высказывать некоторые скептические идеи лишь в XVI в., а значительное влияние и распространение такие идеи получают лишь начиная со второй половины века.

Дело в том, что как ни велико значение, которое имели длн формирования философии Возрождения рассмотренные выпи* факторы, еще большую, решающую роль здесь играют социально политические условия возникновения этой философии, котором формируется главным образом в некоторых торговых городах, достигших расцвета в XIV—XV вв. Общественные отношении, складывающиеся в таких городах, и прежде всего деятельность, интересы, быт городской торговопромышленной верхушки,— та кова почва, на которой вырастает философия Ренессанса. Процми тание этих городов, и прежде всего процветание состоятельны < торгово-предпринимательных элементов в таких городах, вдохпои ляет гуманистов, когда они восторгаются миром, в котором они живут, заявляя, что лучшего и вообразить певозможно, когда так высоко оценивают силы и возможности человека, его деятельность и его достижения. С социальной основой ренессансной мысли связаны и присущий ей элитаризм, и то, что ее представители, осуждая безнравственность священников и монахов, призывая возвратиться к принципам раннехристианской морали, еще не считали необходимым выступать против существующих социально-политических порядков, против концентрированного их выражения — церкви. Папы и верхушка клира в течение длительного времени поэтому не замечали той опасности, какую таил в себе гуманизм для образа жизни и образа мыслей, на страже которых стояла церковь. «Церковные власти смотрели на него даже доброжелательно и поощряли его, ибо они считали, что возврат к греко-латинской культуре укрепит стену, отделяющую образованную элиту от знавшего только разговорный язык народа, который становился непокорным»2. Такое положение благоприятствовало мечтам о способности церкви и общества XIV—XV вв. постепенно так трансформироваться, чтобы между всеми религиозными и философскими учениями воцарилось полное согласие. Ни одно из массовых антифеодальных выступлений этого периода не вовлекло в борьбу достаточно широкие н&родные массы, чтобы возникла угроза основам феодализма. Первое такое всенародное восстание происходит в Германии в XVI в.

Распространение протестантизма за пределы Германии, контрреформация, гугенотские войны во Франции, революция в Нидерландах, наконец, революция в Англии — таковы важнейшие последовавшие за разгромом крестьянского восстания в Германии социально-политические события, которым обязан своим возникновением скептицизм XVI—XVII вв. Существенную роль в его возникновении сыграли также проникновение европейцев в Америку (открытую в самом конце XV в.), первое кругосветное путешествие (1519—1522), практически доказавшее шарообразность Земли и впервые установившее, что большую часть ее поверхности занимает мировой океан, и составившие эпоху открытия великих учетах XVI—XVII вв. от Коперника до Лейбница. В свете перечисленных революционных событий обнаружилось, что несостоятельно не только средневековое мировоззрение; оказалось, что некоторые идеи ренессансных мыслителей, подвергших справедливой критике это мировоззрение, идеи, провозглашенные с таким штузиазмом и еще недавно представлявшиеся единственно верными и разумными, перед лицом всего того, что произошло в XVI и XVII вв. терпят крах. Терпит крах идея, согласно которой исправление, улучшение, преобразование существующей церкви принесет мир между всеми вероисповеданиями и полное согласие между религией и философией. Реформация и контрреформация показали, что «исправление церкви» присоединило к вражде между христианами и последователями других религий еще более ожесточенную вражду между христианами разных толков.

Резко изменяется отношение католической церкви ко всему, в чем можно усмотреть хоть тень свободы мысли. Повсюду свирепствует инквизиция. А исправленная, реформированная церковь оказывается такой же нетерпимой и беспощадной к инакомыслящим, как и старая, неисправленная. В эпоху процесса над Галилеем, почти тридцатилетнего заточения Кампанеллы, казни Бруно п Ванини, конфликт между философией и религией, между знанием и верой так остер, как никогда раньше. В Риме и в Париже, в Лондоне и в Женеве пылают костры: людей сжигают живьем за их веру или за их научные взгляды. В пламени этих костров сгорают мечты о всеобщем мире и согласии — рождается скептицизм.

Жизнь отвергает и тот взгляд гуманистов, что нравственным может быть лишь последователь «истинного христианства», основанного на этических принципах первых христиан (противопоставляемых современным), принципах, содержащихся во «всеобщей религии» и «всеобщей мудрости». Немецкие крестьяне, восставшие против своих угнетателей и всего существующего строя, следовали вероучению реформированной церкви. Значительная часть их угнетателей, защищавших этот строй и жестоко расправившихся с восставшими, следовали той же религии. В Англии протестантизм тоже был и знаменем борьбы народных масс, и идейным оправданием направленной против них политики господ- ствующих_ классов. Если в Германии и Англии враждебные друг другу общественные силы обосновывали свои диаметрально противоположные действия протестантским вероучением, то во Франции оба лагеря, сражавшиеся друг 'с другом в гугенотских войнах, представляли «движение могущественных дворянских фамилий — грандов и пэров,— стремившихся" повернуть колесо истории назад, добиться своей независимости в провинции, добиться умаления королевской власти то под знаменем католической лиги, то под знаменем реформированной церкви» 3; и католицизм и протестантизм использовала в своих интересах одна общественная сила — феодальная знать. Не удивительно, что многие ее представители при изменении ситуации неоднократно переходили от традиционной веры к реформированной и обратно. Утверждениям католиком и протестантов, что их убеждения существенно отличаются друг от друга, писали Кастеллион, Монтень, Бейль, трудно поверить, так как поступки единомышленников не могли быть более сход ны. Факты побуждают этих представителей скептической мысли заключить: поведение людей, их интересы вовсе не определяются их верованиями; чаще происходит обратное — люди избирают ре лигию в зависимости от своих корыстных интересов.

Особенно сильные сомнения во всем, чему учили и ортодоксы и реформаторы, вызывали жестокие расправы их последователей с инаковерующими, грабежи, насилия, убийства, при которьи даже детям не было пощады; причем вожди протестантов, так жп как и вожди католиков, теоретически обосновывали такие распри вы.

Из сообщений тех, кто посетил Новый Свет, следовало, что у некоторых народов, населяющих недавно открытый континент, нет никакой религии. Оказывалось, что представление гуманистов XV в., будто религия прирождена всем людям,— иллюзия. Так представители скептической мысли приходят к выводу, что религия— «измышление людей» (Монтень), что у народов, которые имеют те ИЛИ иные религиозные верования, они усваиваются с детства совершенно так же, как язык (Боден, Монтень, Гассенди, Паскаль). Новая интерпретация христианства, которую гуманисты XIV—XV вв. противопоставляли религиозно-философской традиции, в свете бурных общественно-политических событий XVI—XVII вв. рушится. Ставятся под вопрос (и, по сути дела, ниспровергаются) основные положения христианства: вера в искупительную жертву Христа, в бессмертие души, в воздаяние, в провидение. В глазах людей новой эпохи было нелепым утверждать, пак это делали гуманисты XIV—XV вв., будто мир, в котором скопилось так много несправедливости, что против нее поднялись на смертный бой сотни тысяч людей в Германии, Нидерландах, Англии,— это лучший из миров. Столь же нелепо говорить, что .поди, на совести которых Варфоломеевская ночь, католическая и протестантская инквизиция, беспощадное истребление населения Нового Света и тому подобные вещи,— эТо самые совершенные во I(селенной существа, соавторы мира, сообщившие ему такое совершенство, какого мир даже от творца не получил. Утверждать все ?по — значит проявлять непростительное прекраснодушие, прини- муть желаемое за действительное, закрывать глаза на суровую правду жизни. Углубляя борьбу против средневекового учения,

человек, ради которого была принесена Спасителем искупи-

іслі.ная жертва,— венец творения, философская мысль новой эпо- VH осыпает насмешками выдвинутые гуманистами положения о мім, что тело человеческое всех прекраснее, что он мудрее, всех прочих смертных существ, что все в природе — на Земле и на небе — существует ради человека, что он — царь природы и все в пен ему подчиняется. С таким же основанием мог бы и гусенок возомнить, что люди и все вообще па свете существуют единственно лишь ради него, иронизирует Монтень. В отличие от гума-, нистов предшествующей эпохи для мыслителей XVI—XVII вв. человек не центр, а частица природы — общей матери людей, животных, растений, минералов. Он не выше и не ниже прочих ее частей.

Не менее острой критике подвергаются гуманистические представления, абсолютизирующие человеческие знания. Великие открытия, связанные с именами Колумба, Магеллана, Коперника, Кеплера, Галилея, Декарта, Торричелли, Гюйгенса, Паскаля, Ньютона, Лейбница, вызывали, конечно, у современников восхищение тем, какие гигантские и по своей глубине и по'своему объему знания в состоянии добывать человек. Но эти же открытия доказывали, что как те сведения о действительности, которыми располагала схоластика, так и сведения, какими располагали величайшие умы классической древности и гуманисты, усвоившие научные достижения прошлого, дополнив и усовершенствовав их на основе всего, что удалось узнать в XIV и XV вв.,— это знания, пе только бесконечно далекие от полноты, но и заключающие в себе множество заблуждений. Естественно было заключить, что судьба, постигшая научные достижения прошлых поколений, постигнет и современные научные достижения: ученые, которые прнйдут на смену современным, обнаружат, как много ошибок содержит наша наука; и так будет повторяться цз века в век... Эпоха научной революции рождала убеждение в относительности человеческих знаний, убеждение в том, что ни об одном положении науки никогда нельзя будет сказать, что оно совершенно точно, совершенно верно, совершенно полно. Эта эпоха упрекала гуманистов предшествующих столетий в том, что они идеализировали человека, приписывая ему способность добывать знания, носящие абсолютный характер.

Одна нз характерных особенностей эпохи ранних буржуазных революций заключается в том, что события этой эпохи заставили коренным образом пересмотреть не только средневековый образ мышления, но и мировоззрение, возникшее в процессе той основательной критики, которой подвергли идеологию средневековьн ренессансные мыслители XIV—XV вв. Правда, далеко не все идеи первых полутора веков Возрождения были при этом отвергнуты. Некоторые из них оказались важным источником «нового пирро низма». Все же весьма существенные элементы ренессансной фи лософии XIV—XV вв. обнаружили в новую эпоху свою полную несостоятельность. Глубокая переоценка ценностей — и средневс ковых, и ренессансных — должна была в философии привести к возникновению и распространению скептических идей.

Среда, в которой получают распространение такие идеи, кіш л среда, где распространились ренессансные идеи предшествую щих столетий,— это сравнительно тонкий слой, в социальном от ношении ближе всего стоящий к торгово-предпринимательским элементам городов (что проявляется также в политической позиции философов, выступающих со скептическими Идеями). Но и здесь обнаруживается существенное отличие от ренессансных мыслителей XIV—XV вв. Для последних характерен элитаризм: они полагают, что высшие моральные и интеллектуальные ценности доступны лишь избранным, высоко образованным личностям; очень далеки от народа эти мыслители, выступившие задолго до революции, в которых начали активно участвовать народные массы. Элитаризм накладывает отпечаток на их концепцию человека: личность, чье достоинство они так превозносят, это высокообразованная личность. Хотя философы, выдвигающие скептические идеи, тоже принадлежат, как правило, к элите, но в произведениях крупнейших из них находит отражение та выдающаяся роль, которую уже играет в революционных событиях их времени народ. Отстаивая достоинство личности, ее право самостоятельно мыслить и поступать сообразно тому, что ей диктует ее разум, ее совесть, они подчеркивают, что имеют в виду каждую личность независимо не только от ее родословной (о чем и раньше говорили гуманисты), но и от ее образованности, от ее социального статута. Самого большого уважения заслуживает, пишут они, простой народ, крестьяне и ремесленники: они обычно дают массовые образцы такой высокой нравственности и глубокой мудрости, какие очепь редко встречаются среди образованных, состоятельных людей. Это воззрение особенно рельефно выражено у Кастел- лиона, Монтеня и Бейля.

Известно, что представители скептической мысли XVI— XVII вв. не только высоко оценивали учение греческих скептиков, по нередко называли себя их единомышленниками. Многие западные исследователи отождествляют поэтому «новый пнрропизм» с античным скептицизмом4. Но, несмотря на близость воззрений «новых пирроников» к позиции их греческих предшественников, между ними есть существенные различия. Есть важные различия и между взглядами отдельных представителей скептицизма XVI— XVII вв. Но для правильной оценки этого течения важнее выявление того, в чем их позиции совпадают. Здесь поэтому будут рассмотрены главным образом особенности, общие всем «новым пир- роникам», особенности, в которых проявляется своеобразие скептицизма эпохи ранних буржуазных революций. А выяснение этого своеобразия — единственный путь к пониманию роли «нового пирронизма» в идейпой борьбе эпохи и определению его места и истории философии.