Между Балтийским и Черным морями

фактически перед распадом СССР в Беларуси свершился не только процесс индустриализации западной части республики, но и внутренний культурный переворот, когда в обществе стали преобладать выходцы из тех регионов, которые достаточно поздно вошли в состав СССР и сохранили высокую степень культурного отличия от населения Восточной Беларуси.

Безусловно, что изменение демографического соотношения культурных групп белорусов влекло и влечет за собою постепенную утерю былого влияния представителей восточнобелорусских региональных элит и рост влияния «западников». Этот общий фоновый показатель позволяет оценить степень потенциальной разрушительности межрегиональных отношений в Беларуси как достаточно высокий. К тому же межрегиональная или, иначе говоря, внутренняя культурная трансформация белорусского общества пришлась как раз на время экономического кризиса, связанного с распадом СССР, когда заметно ослабела консолидирующая роль Восточной Беларуси в силу сокращения промышленного производства. А также в силу нового специфичного фактора межрегиональных взаимоотношений — последствий аварии на Чернобыльской АЭС 26 апреля 1986 года.
По мере быстрого развития транспортных коммуникаций Восточная Беларусь оказалась в очень благоприятной ситуации для развития именно крупного промышленного производства:
Восточная Беларусь располагалась на важнейших, все более нарастающих по мощи коммуникациях между Москвой, центральными районами СССР и самыми развитыми в экономическом отношении восточноевропейскими союзниками СССР: Польшей, ГДР, Чехословакией; через Восточную Беларусь проходила основная коммуникационная линия между Ленинградом и Украиной; меньшее, но все же заметное значение имело расположение Восточной Беларуси на коммуникационных линиях между Ригой и другими балтийскими портами и Украиной, украинскими портами; Восточная Беларусь оказалась близко расположена к Московской агломерации, чтобы развиваться в значительной мере в ее контексте и под ее влиянием, но в то же время не истощаться, подобно окружающим Москву русским областям, население которых стремилось уехать в Москву.
По сути, можно сказать, что после ликвидации Восточной Пруссии и переориентации экономических связей внутри Восточной Европы на континентальные магистрали Беларусь стала играть для региона между Полесьем и Балтийским морем примерно ту же роль, которую ранее играла Восточная Пруссия. Именно Беларусь, прежде всего Восточная Беларусь, стала естественным транспортным, промышленным, в некотором смысле культурным и политическим ядром региона. Новое экономическое районирование Восточной Европы было следствием развития СССР и связанной с ним экономической и политической систем. Беларусь, став «советской Восточной Пруссией», зависит от существования огромного единого пространства на востоке не меньше, чем Восточная Пруссия зависела от западноевропейского тыла.
Вся система региональных процессов в Восточной Европе, сделавшая возможным и стабильным послевоенный взлет БССР из пепелища, связана с существованием крупного, интегрированного социально-экономического, культурного, политического пространства на востоке. Это пространство было заинтересовано во взлете БССР и сделало возможным этот взлет. Крах этого пространства рискует повлечь за собою крах всей системы внутрирегиональных взаимоотношений и изменение роли разных регионов, падение роли Беларуси в частности.

Беларусь — та страна региона между Полесьем и Балтийским морем, которая более всего получила от эпохи существования СССР и потому более всех остальных стран заинтересована и в сохранении крупного социально-экономического образования с центром в Москве, и в глубокой интеграции всего региона, где расположена Беларусь, с этим москвоцентричным пространством.
Ограничимся констатацией: основные инвестиции были направлены на восстановление разрушенного войною народного хозяйства Беларуси. Это означало в первую очередь восстановление восточной части БССР. Западнобелорусские области в первые послевоенные десятилетия заведомо оставались второстепенным регионом БССР, индустриальное развитие которого откладывалось на более поздний период.
Аналогично были определены тенденции развития Украины: основные инвестиции после войны были сконцентрированы на востоке и в центре Украины. Восточная часть Украины и прилегающие области России к концу 80-х годов ХХ столетия превратились в регион беспрецедентной концентрации крупной промышленности. Около половины промышленного производства СССР к моменту его распада сосредоточилось в этом регионе. Западная Украина развивалась гораздо более медленными темпами. К моменту распада СССР в Западной Украине на те же 10 млн. населения, что проживали в Беларуси, приходился лишь один город с численностью населения в 800 тыс. человек — Львов и три города с населением примерно в 300 тыс. человек: Ровно, Луцк, Черновцы. Около половины населения Западной Украины проживало к концу 80-х годов в деревне, что примерно соответствует уровню урбанизации в тот момент экономически отсталой Западной Беларуси. Причем в отличие от Западной Беларуси в Западной Украине сельское хозяйство не было ни высоконцентриро- ванным, ни высокоразвитым.
Образовалась важная для понимания послевоенных белорусско- укранских культурных процессов ситуация на западной границе двух республик: с белорусской стороны к границе примыкали мелиорированные регионы с самым высоким в БССР уровнем жизни на селе, и
там после войны произошел мощный демографический взрыв. С украинской стороны к белорусской границе подходила территория с самым низким уровнем жизни в Украине, с высоким уровнем скрытой безработицы, с гораздо большими массивами неосушенных болот и худшими коммуникациями. Массы западных украинцев из полесских районов искали и ищут работы в белорусских колхозах и широко переселяются в западнобелорусскую деревню, как, впрочем, и в города.
Однако тот факт, что естественной границей Беларуси и Украины выступает Полесская низменность, влечет за собою в целом небольшое взаимное притяжение между прилегающими к границе районами Украины и Беларуси. Со стороны Украины к Беларуси прилегают относительно редконаселенные территории, которые не могут дать слишком большого миграционного притока в белорусские города. Со стороны Беларуси на западе расположены небольшие города, самым крупным из которых является Брест, лишь недавно достигший 300-тысячного населения. Местные белорусские города не могут выступить слишком значительными центрами притяжения украинского сельского населения. На восточной части белорусско-украинской границы расположены более крупные белорусские города, но здесь же находятся и крупные украинские центры, включая Киев. Украинские города естественно оттянули в первые послевоенные годы основную часть восточнополесского сельского миграционного потенциала к себе.
Регион севернее Полесья и регионы Украины южнее Полесья развивались в послевоенные годы, мало пересекаясь. Взаимодействие с Украиной играло и играет для Беларуси меньшее значение, чем взаимодействие с Прибалтийскими странами, Польшей и особенно регионами Московской и Ленинградской агломераций.
Уже в первые послевоенные десятилетия Польша включила в себя примерно 40% освобожденных от населения и частично разрушенных бывших немецких территорий, которые полякам было необходимо заселить и освоить. Восточные районы Польши в своем развитии затормозились. Преимущественно на запад Польши ушла миграция этнических поляков из Западной Беларуси, Западной Украины, Литвы и Латвии, которую допустил Советский Союз в середине 40-х годов (свыше одного миллиона человек). На запад же были переселены украинцы с восточных приграничных территорий Польши. Заселение поляками освободившихся от украинцев земель вдоль границы с СССР
проходило медленно, в основном за счет естественного прироста. Таким образом, освоение западных польских земель сопровождалось оттоком не менее двух миллионов человек из разрушенных в ходе войны территорий по обе стороны советско-польской границы.
Белорусско-польская граница делится слабо населенной обширной Беловежской пущей на два массива: в районе Бреста и в районе Гродно — Белостока. Выселение украинцев обезлюдило с польской стороны южный участок приграничных земель. Развитие северного участка в значительной мере определялось характером освоения Польшей и Советским Союзом бывшей Восточной Пруссии. После выселения немцев из Восточной Пруссии ни Советский Союз, ни Польша не стали восстанавливать Восточную Пруссию в качестве важного социально-экономического региона. Из примерно 900 тыс. человек, составляющих население Калининградской области России, ныне около половины сосредоточены в городе Калининграде и близком к нему Балтийске. В деревне в Калининградской области проживает около 20% населения. Основные порты области имели закрытый военный характер и мало использовались в интересах развития экономики. По сути, Калининградская область РСФСР представляла собой систему обеспечения крупной воинской группировки и нескольких баз Балтийского флота СССР.
Примерно такой была и послевоенная политика Польши относительно западной части Восточной Пруссии. Польша развивала свою часть Восточной Пруссии медленно, сосредоточившись на развитии прилегающих к ГДР бывших немецких земель. С юга к польской части Восточной Пруссии прилегает традиционно слабо развитая болотистая и лесистая зона Мазурских болот. Этот регион Польша после войны использовала в основном как зону притока мигрантов для освоения бывших немецких территорий и крупных городов. Заметных инвестиций «на Мазурах» также не было.
В течение первых послевоенных десятилетий обширная полоса польских и советских территорий от бывшей Восточной Пруссии до Карпат превратилась в зону замедленного экономического развития, в источник миграционных ресурсов для более развитых и динамичных регионов Польши, БССР, УССР.

Прибалтийские республики бывшего СССР развивались неравномерно и также заметно медленнее Восточной Беларуси, Восточной Украины, Западной Польши. К моменту распада СССР вся советская Прибалтика, включая Калининградскую область РСФСР, представляла собой регион, примерно равный по площади БССР и примерно с таким же числом жителей, как в Беларуси — около 10 млн. человек. При этом в Прибалтике имелся лишь один город с численностью населения около 800 тыс. человек — Рига, четыре города насчитывали 300-500 тыс. жителей: Таллин, Вильнюс, Каунас, Калининград. В деревне в целом проживало около трети жителей Прибалтики. Степень урбанизации и экономического развития Прибалтики резко уступала показателям БССР и лишь немного превосходила показатели Западной Украины, сопоставимой с Прибалтикой по территории и населению.
К моменту распада СССР западная часть Беларуси по уровню своего социально-экономического развития примерно соответствовала Прибалтике, но превосходила Прибалтику по степени индустриализации сельского хозяйства.
Внутри советской Прибалтики, так же, как в БССР, выделялись территории с разным характером и уровнем развития. В Латвии и Эстонии уже с 50-х годов концентрировались инвестиции из союзного центра, развивались крупные заводы и города. При этом значительная часть рабочей силы для работы на крупных промышленных предприятиях привлекалась из прилегающих к этим республикам районов Беларуси и России.
Латвия и Эстония обладали важными балтийскими портами, которые использовались в нуждах советской экономики как северные морские выходы для предприятий белорусской, украинской и российской промышленности. Эти республики располагались относительно близко от Московской и Ленинградской агломераций и развивались в значительной степени в контексте этих агломераций. По характеру своего социально-экономического развития Латвия с Эстонией напоминали Беларусь, однако степень их индустриализации была ниже, чем в восточной Беларуси. И в Латвии, и в Эстонии столицы превратились в центры, подавляющие остальные населенные пункты.

Литва развивалась по иному пути, нежели Латвия и Эстония. По площади территории и населению Литва составляла почти половину территории и населения советской Прибалтики и около 40% территории и населения БССР. Численность литовцев превышает численность латышей и эстонцев вместе взятых. Однако в Литве крупные промышленные производства не развивались в такой степени, как в Латвии и Эстонии, степень концентрации промышленности была относительно невысока, столица не довлела над всей республикой. В столице Литвы проживало к моменту распада СССР около 500 тыс. человек. В Каунасе — около 400 тысяч. Третий по величине город Литвы Клайпеда — около 200 тысяч. Сельские жители составляли в Литве около трети населения. Остальные жители проживали в основном в небольших городах. Небольшие города Литвы, как правило, имели своим ядром градообразующее экспортное промышленное предприятие: Мажейкяйский НПЗ, Алитусские химические производства, Игналинская АЭС и т. д. Однако доля экспортной продукции промышленности Литвы уступала аналогичным показателям БССР.
Сельское хозяйство Литвы было высоко индустриализовано. Основные показатели сельского хозяйства Литвы примерно совпадали с показателями Западной Беларуси. Однако в Литве не было аналога мелиоративных систем Полесья. Мелиорация, которая широко применялась в Литовской ССР, носила менее глубокий характер, чем в БССР, не сопровождалась коренным изменением характера природного ландшафта обширных регионов.

Если искать аналогию Литве, ближе всего к ней по основным показателям была примерно равная ей по территории и численности населения Западная Беларусь. Степень урбанизации Литвы была немного выше Западной Беларуси, но степень концентрации производства в сельском хозяйстве за счет белорусских мелиоративных систем — ниже.
Другое важное отличие Литвы от Западной Беларуси — ее невысокое транзитное значение. Транзит на Калининградские порты имел скромное значение. Клайпедский порт также не разворачивал экономику страны к морю. По сути, Клайпеда была портом для каботажного плавания по Балтийскому морю. Примыкавшая к замороженной в своем развитии бывшей Восточной Пруссии Литва оказалась медвежьим углом Восточной Европы, единственной республикой или страной Восточной Европы, которая к моменту распада СССР обладала относительно равномерной системой расселения. Небольшие литов
ские города не могли выступить притягательными центрами для широкомасштабной миграции из Беларуси и России. Серьезным отличием Литвы от остальных частей региона по обе стороны советско- польской границы являлась невысокая миграция литовских крестьян за пределы республики.
В послевоенные десятилетия регион между Балтийским и Черным морями прошел два крупных периода в своем развитии. Первый период, с 1944 по 60-е годы, — восстановление хозяйства, разрушенного в ходе Второй мировой войны. В этот период сложилась неравномерная система расселения в странах региона и выделилось несколько микрорегионов с высоким уровнем развития промышленности и городов: Восточная Украина, Восточная Беларусь, Западная Польша. В 60-х годах параллельно с ростом индустриальных регионов развернулась быстрая индустриализация и развитие городов в Западной Украине, Западной Беларуси, Прибалтике, Восточной Польше. В ходе этого периода БССР, УССР, Польша, в меньшей степени Прибалтийские республики начали переход к равномерной системе расселения.
Завершение этого периода должно было состояться в рамках программы «Основные направления экономического и социального развития СССР на 1981-1985 годы и на период до 1990 года», принятой XXVI съездом КПСС, и ее новой редакции, принятой XXVII съездом на 1986-1990 годы и на период до 2000 года.
Экономический рывок региона между Черным и Балтийским морями в 60-80-х годах был следствием в основном внешних факторов. Регион попал в благоприятные стратегические условия, вызванные ростом цен на углеводородное сырье и началом широкомасштабного экспорта западносибирских нефти и газа в Европу. На этот момент надо обратить особое внимание. Широкомасштабное использование Европой российской нефти и газа повлекло за собою радикальное изменение характера экономического районирования всей Евразии. Центр нефте- и газодобычи Советского Союза сместился из Закавказья — Поволжья в Западную Сибирь. Экспорт нефти и газа составил очень важную компоненту внешней торговли СССР. Регионы, оказавшиеся на пути экспортных трубопроводов, получили дополнительный мощный стимул развития.
Фактически в 60-х годах, параллельно с освоением западносибирских месторождений нефти и газа, закончилось развитие Советского Союза как самостоятельной и самодостаточной экономической систе
мы. На смену автаркии сталинского СССР пришла интеграция советской экономики в мировую экономику посредством, в первую очередь, поставок на мировой рынок углеводородного сырья.
Основным потребителем советского сырья стала Европа. Экономическая система Евразии, по мере наращивания советского углеводородного экспорта, приобретала все более именно европоцентричный характер. Прежнее советское экономическое районирование меняло характер, значение традиционных советских индустриальных регионов и агломераций падало. Увеличивалась технологическая зависимость СССР от европейских стран. Польша, Чехословакия, ГДР превратились в интегрированный индустриально-технологический комплекс, во многом альтернативный восточноукраинскому индустриальному ядру и традиционным советским индустриальным регионам.
Именно в Восточную Европу осуществлялось быстрое перемещение заметной части индустриально-технологического ядра всей огромной экономической системы СЭВ. Разумеется, наукограды и объекты, наиболее важные для обороны СССР и СЭВ, по-прежнему находились в основном в России. Но рядом с традиционным индустриальнотехнологическим ядром уже возникло новое явление — восточноевропейский комплекс научно-индустриальных структур, важных для всего СЭВ. Не существовало некой целенаправленной политики по формированию в Польше или Чехословакии нового ядра всего «социалистического содружества» вместо, скажем, восточноукраинского индустриального очага. Имело место прагматичное использование новых возможностей для экономического роста, образовавшихся вследствие освоения Западной Сибири.
Все восточноевропейские страны в 60-80-х годах развивались однотипно. Советский Союз наращивал поставки им углеводородного и иного сырья, а западноевропейские государства широко кредитовали восточноевропейцев, инвестируя в основном в развитие перерабатывающей промышленности.
В течение 70-х годов восточноевропейцы получили кредитов и инвестиций примерно в одной пропорции: около 1 млрд. долларов на 1 млн. населения. Фактически происходила быстрая внутренняя
производственно-технологическая интеграция стран ЕЭС и европейских участников СЭВ. Геополитическое значение этой внутренней европейской интеграции было важнее интеграции внутри СЭВ. Восточноевропейские социалистические страны, сближаясь с западноевропейскими странами, становились элементами более мощного индустриально-технологического организма, нежели тот, который поддерживал существование СССР. Транзитные трубопроводы, проходившие по территории восточноевропейских стран, дополнительно стягивали в единое целое эти страны и страны Европейского экономического содружества. Внутри всей Евразии складывалась новая система неэквивалентного обмена, где индустриальным ядром выступала интегрированная Европа, а сырьевой частью — пространство СССР.
Однако в целом индустриальный комплекс Украины и глубинных районов СССР развивался, работая на поддержание самостоятельной экономической системы СССР. В Москве, Донбассе или Кривом Роге развивалась в основном уже сложившаяся там технологическая культура. Существующая много десятилетий инфраструктура вокруг традиционных индустриальных центров также поддерживала устойчивое независимое экономическое пространство государства с центром в Москве.
Для БССР также важна географическая близость к Московской агломерации. Развитие коммуникаций между Россией и Европой автоматически усиливало, и усиливает ныне вовлеченность Беларуси в контекст развития Московской агломерации. Обычно свыше 30% торговли РБ и РФ приходится на Москву.
Парадоксальная, конечно, ситуация: усиление интеграции России и Европы влекло и влечет за собою усиление европейских стимулов для развития белорусской экономики, особенно экспортной промышленности: новые коммуникации через Беларусь, все большие объемы углеводородного сырья, проходящего через белорусскую территорию. Одновременно те же факторы втягивают Беларусь в производственную кооперацию и экономическую интеграцию в основном на востоке прежде всего в Москве. Глядя на индустриальный, а не сырьевой характер белорусской экономики, кажется логичной интеграция Беларуси прежде всего в Европу. И все же, в силу одного только притяжения Московской агломерации, Беларусь может сохранить индустриальный облик своей экономики и далее, не втягиваясь слишком глубоко в производственную кооперацию на западе.

Интеграция России и Европы усиливает заинтересованность белорусской экономики в российском экономическом пространстве. Европейская интеграция превращает белорусскую промышленность в элемент неэквивалентных отношений внутри России, где Беларусь выступает в роли части того полюса, который нависает над внутренней российской «Африкой» сырьевых регионов. Усиление белорусско-российского экономического сотрудничества по мере европейской интеграции — естественный процесс субрегиональной европейской интеграции, а не попытка выстроить противостоящую Большой Европе геополитическую целостность со столицей в Москве. Альтернативная Большой Европе конфигурация на востоке — это только такая конфигурация, в составе которой находятся Россия и Восточная Украина.
Конфигурация Беларусь — Россия не имеет антиевропейской потенции. Белорусско-российское сближение в ходе европейской интеграции — всего лишь местная особенность формирования Большой Европы.
При всей неожиданности этого уникального обстоятельства надо принять его как элемент белорусского феномена, как одно из локальных правил, по которым развивается Беларусь.
К середине 90-х годов ХХ столетия социально-экономическая система региона между Балтийским и Черным морями должна была перейти в качественно новое состояние. Этот переход не состоялся в силу ряда причин, но его параметры мы хорошо видим на основании уже упоминавшихся програмных документов КПСС. В случае выполнения этой программы и сопутствующих процессов в Польше почти исчезала слаборазвитая полоса, состоявшая из Прибалтики, бывшей Восточной Пруссии, Западных Беларуси и Украины. Вместе с исчезновением этой полосы истощался местный демографический ресурс индустриального развития и, по сути, завершалась послевоенная урбанизация и индустриализация региона.
Попробуем вообразить себе, что Польша, ГДР, Чехословакия, Беларусь, Украина, Прибалтика не потеряли, а нарастили свою промышленность в 90-х годах. Это бы потребовало обязательного быстрого освоения Ямальских и туркменских месторождений газа, северных месторождений нефти, проведения новых трубопроводов из России и
региона Каспия в Европу. Вероятно, потребление основных энергоресурсов в регионе выросло бы не менее чем наполовину, как и их транзит через Украину и Беларусь. Новые АЭС дополнительно усиливали бы местную экономику и придавали ей устойчивость. Калининград, Клайпеда, Вентспилс стали бы крупными гражданскими портами, стимулирующими развитие припортовых регионов и связи между странами, расположенными у берегов Балтийского и Черного морей.
Регион выглядел бы совсем неплохо и при сравнении с развитыми странами Западной Европы. Интеграционные процессы между западноевропейскими развитыми государствами и достаточно развитыми восточноевропейскими соседями влекли за собою очень быстрое появление сообщества европейским стран, обладающего общими социально-экономическими структурами. Эта новая европейская общность имела потенциал очень быстро стать ведущим экономическим пространством, естественным центром и для экономической системы Советского Союза.
К середине 90-х годов предстояло выработать новые большие проекты уровня мелиорации Полесья, которые бы усилили внутренние производственные связи между разными частями региона и позволили использовать его потенциал более эффективно. Некоторые из этих новых проектов просматривались уже в начале 80-х годов: развитие портов на Балтийском море, завершение мелиорации Полесья, что позволяло полностью убрать географическую полосу, разделяющую инфраструктуру региона на две части, превращение радиоэлектронной промышленности в одну из основных для базовых отраслей региона, что позволяло именно посредством этой отрасли выйти на глобальный уровень в начинавшейся информационной революции. Производство мобильных АЭС как одной из основ местной атомной промышленности.
Именно на этой стадии в регионе произошел ряд событий, которые прервали его плавное развитие: чернобыльская катастрофа, коллапс Советского Союза, создание Европейского союза. Каждое из этих событий сохраняет свое влияние на регион и на Беларусь. Это влияние долгосрочное и глубокое.
Чернобыльская катастрофа привела к образованию обширного региона экологического бедствия на стыке границ Беларуси, Украины и России. На ликвидацию последствий аварии были брошены громадные средства, которые в иной ситуации были бы инвестированы в
развитие производственных проектов. В обществах трех стран распространились антиядерные, даже антииндустриальные настроения и страхи, что затормозило развитие многих важных производственных проектов. Прежде всего стало невозможно строительство новых атомных электростанций, объективно необходимых региону.
Распад Советского Союза привел к появлению устойчивых границ, препятствующих миграции сельского населения Беларуси в другие бывшие республики СССР, прежде всего в города Литвы и Латвии.
Традиционно избыточное сельское население приграничных районов ориентировалось на миграцию в близкие крупные города — Вильнюс и Даугавпилс. Ныне эта возможность отсечена, а миграционный потенциал северо-западных сельских районов Беларуси сохранился. Отсюда повышенное миграционное давление на белорусские города из сельских регионов вдоль границы с Литвой и Латвией. Эта проблема имеет немалую культурно-политическую специфику: население вдоль границы с Литвой и Латвией — преимущественно католики, которые обычно считают себя поляками, и поляки. При каких-то обстоятельствах приход значительных масс сельских мигрантов-поляков в Минск или, например, в Гродно способен привести к осложнению отношений между поляками и иными культурными группами городского населения Беларуси, к трансформации культурно-конфессиональных групп в клановые группировки, культурные общины и к их уже организованному противостоянию.

<< | >>

↑

Источник: Юрий Шевцов. Объединенная нация. Феномен Беларуси. 2005

Еще по теме Между Балтийским и Черным морями:

- Внешняя политика и международные отношения - Вопросы политологии - Геополитика - Государственное управление. Власть - История международных отношений - История политических и правовых учений - Общие вопросы политологии - Политика - Политическая философия - Политические исследования - Политические режимы и партии - Политология в Украине - Социальная политика - Социология политики -