Советский этакратический гендерный порядок1 (Е. здравомыслова, А. Темкина)

В статье анализируется советский гендерный порядок, который формировался в условиях государственной гендерной политики. Авторы считают его этакратическим, поскольку государственная политика начиная с 1917 года была направлена на различение граждан по признаку пола.

Наша задача — показать, как советское государство создавало гендерный порядок, как менялись принципы гендерной политики на разных этапах социалистического строительства и каким образом эту политику осваивали различные категории населения. В своих выводах мы опираемся как на наши собственные исследования, так и на работы других авторов. Мы рассматриваем государство как институт, осуществляющий гендерное регулирование через политику принуждения и ведущий контроль над гендерными отношениями в обществах советского типа. Для государственного управления гендерными отношениями характерны два типа механизмов. С одной сто-

' Ранняя версия этого текста опубликована в «Социальной истории. Ежегодник 2003. Женская и гендерная история» (под ред. II. Пушкарепон. М.: РОССПЭН. С. 436—463).

роны, государство осуществляет нормативное принудительное регулирование, проводя политику пола и гендера в законодательных актах (Connell 1987: 126). С другой стороны, оно создает идеологический аппарат принуждения, контролирующий гендерные отношения через доминирующие официальные дискурсы, и задает рамки репрезентаций.

Аналитические категории, которые используются здесь для концептуализации гендерных отношений, были рассмотрены в первой главе монографии. Для анализа гендерных отношений советского периода мы используем категорию «гендерный порядок». Эта категория включает совокупность разных гендерных режимов (или укладов), которые создаются действиями и стратегиями людей, осуществляемыми в рамках заданных институциональных условий. Для конкретных людей — мужчин и женщин — эти условия формируют спектр объективных барьеров и возможностей осуществления действий и жизненных проектов. В условиях жесткого институционального контроля, характерного для советского общества, варианты жизненных и дискурсивных стратегий были ограничены и носили реактивный характер. Понятия «гендерное гражданство» и «гендерный контракт» мы используем при описании государственного конструирования новой мужественности и женственности. Понятие «гендерный уклад» является для нас значимым при анализе социальной организации половых различий в особых социальных слоях, общностях или средах, определяемых по принадлежности к классу, эт- ничности и выделяемых по характеристикам стиля жизни. При этом мы исходим из представления о многоукладное™ российского гендерного порядка, несмотря на единую государственную политику и гомогенность официального дискурса.

Этакратическая система и гандерный порядок

В наших рассуждениях мы исходим из того, что гендерный порядок в советском обществе был этакратическим, т. е. в значительной степени определялся государственной политикой и идеологией, задающей возможности и барьеры для действий людей17.

Обсуждая роль государства в воспроизводстве социального неравенства и стратификации, марксистские теоретики, такие как А. Грамши и (позднее) Л. Альтюссер, особое внимание уделяют идеологической гегемонии правящего класса или идеологическому репрессивному аппарату. Идеологический репрессивный аппарат не использует прямые механизмы принуждения; через институты воспитания и образования, современные технологии и техники индоктрииации (СМИ, радио, ТВ), проникая в частную сферу, он формирует установки и представления людей о правилах и практиках социального взаимодействия. Впоследствии сходные идеи развивает М. Фуко в своей теории дискурса как власти-знания, дисциплинирующей тела в социальном пространстве. Особое внимание он уделяет двум структурным элементам дискурса власти (официального дискурса): нормативным и нормализующим суждениям (Лебнпа 1999).

Применяя эти положения к изучению гендерного порядка в советском обществе, мы относим к нормативным суждениям официальные директивные документы партии и государства, а также правовые акты разного уровня. Нормализующие суждения власти, регламентирующие повседневную жизнь, можно обнаружить при анализе документов общественных организаций, официальных СМИ, текстов, рекомендованных комиссиями коммунистической партии по агитации и пропаганде, научных исследований. Нормализующие суждения формулируют эксперты разного профиля — медики и психологи, специалисты по научной организации труда, биологи и т. д. В случае советского общественного устройства эксперты, опираясь на авторитет науки, подтверждают и санкционируют партийные решения, влияющие на жизнь обычных людей. В этом заключается «партийность» советской науки. В гендерном дискурсе особенно значима роль медицинской экспертизы, которая предлагает рецепты

производства: процесс постоянного углубления огосударствления; милитаризация экономики; сословно-слоевая стратификация иерархического типа, при которой позиции индивидов и групп определяются их рангом, присвоенным государственной властью; отсутствие гражданского общества, правового государства и наличие системы подданства, партократии (Радаев, Шкаратап 1996: 260).

правильного трудового, репродуктивного и сексуального поведения работающих матерей.

Надо отметить, что советский нормализующий дискурс имеет свои особенности. Нормативные суждения власти, т. е. законы, подкрепляются механизмами их реализации и контроля исполнения. Создаются партийные структуры, призванные проводить в жизнь политику партии-государства (папример, женотделы, женсоветы), организуется публичный дискурс — профессиональный и массовый (научно-популярные и агитационные кампании — АГИТРОП), запускаются мобилизующие кампании, организующие советскую общественность (под иггзвапием массовых инициатив или общественных движений («походов»)). Все эти структуры образуют кластер нормализующих суждений; они не только формулируют правила поведения, но и контролируют их исполнение, используя дискурсивные техники клеймения и прославления.

Как мы увидим, структура экспертизы как части нормализующего дискурса власти всегда выглядит одинаково. Она состоит из трех основных блоков. В качестве экспертов, выразителем мнения которых являются СМИ, позиционируются представители партийно-государственной позпции (партийные и административные работники), представители науки (врачи, психологи, педагоги) и представители передовой общественности (выступающие от имени коллектива и опирающиеся при этом на свой жизненный опыт).

Этой моделью официального дискурса мы будем пользоваться при анализе организованного общественного мнения, влияющего на принятие различных нормативных актов, имеющих отношение к положению женщин. При этом дискурс советской власти нельзя рассматривать как единое когерентное непротиворечивое целое. Гендерная идеология, которая лежала в основе политических решений, часто была противоречивой, отражающей вне- и внутрипартийные дебаты.

Несмотря на действующую государственную машину нормализации и контроля, тоталитарный идеал управления был недостижим, и конкретные люди, принадлежащие к разным средам и социальным общностям, вырабатывали разнообразные жизненные стратегии: эмиграцию, эскапизм, пассивные и активные формы сопротивления и приспособления (Фицпатрик 20016). Индивидуальные и семейные стратегии осуществлялись на основе знания явных и скрытых правил игры, характерных для советских социальных институтов. Эти правила осваивались, создавались и затем воспроизводились, и советские люди приспосабливали их к своим нуждам.

Дискурс власти через нормативные и нормализующие суждения, а также соответствующие им практики определял не только большой мир официальных подвигов, но и порождал адаптивные жизненные стратегии «маленького мира» простых обывателей. Советское общество характеризовалось дихотомией высокого и низкого дискурса (официального и повседневного), которую блестяще реконструируют Ильф и Петров: «Параллельно большому миру, в котором живут большие люди и большие вещи, существует маленький мир с маленькими людьми и маленькими вещами. В большом мире изобретен дизель- мотор, написаны “Мертвые души”, построена Днепровская гидроэлектростанция и совершен перелет вокруг света. В маленьком мире изобретен кричащий пузырь уйди-уйди, написана песенка “Кирпичики” и построены брюки фасона “полпред”. В большом мире людьми двигает стремление облагодетельствовать человечество. Маленький мир далек от таких высоких материй. У его обитателей стремление одно — как- нибудь прожить, не испытывая чувства голода. ...В советское время, когда в большом мире созданы идеологические твердыни, в маленьком мире наблюдается оживление. Под все мелкие изобретения муравьиного мира подводится гранитная база “коммунистической идеологии”. ...И пока в большом мире идет яростная дискуссия об оформлении нового быта, в маленьком мире уже все готово: есть галстук “Мечта ударника”, толстовка- гладковка, гипсовая статуэтка “Купающаяся колхозница” и дамские пробковые подмышники “Любовь пчел трудовых” (Ильф и Петров 19956: 87).

Мы не будем здесь воспроизводить дискуссию о публичноприватной сфере советского периода, о неформальном, втором, параллельном обществе. В данном случае мы рассматриваем этакратический советский гендерный порядок на нескольких уровнях: на уровне нормативных актов и официальных идеологий (нормализующих суждений), с одной стороны, и на уровне стратегий индивидов и семей — с другой. Для нас важны в первую очередь роль государства в создании советского гендера и конкретные стратегии, составляющие ткань советской повседневности. Мы исследуем гендерный порядок в хронологической последовательности. Послереволюционный период характеризовался конкурирующими дискурсами и политикой мобилизации женщин как особой социальной категории. В период сталинизма при помощи механизмов репрессий, жесткого контроля в сочетании с политикой социальных гарантий стабилизировался патримониальный этакратический контракт «работающая мать». Либерализация режима после XX съезда КПСС привела к постепенному ослаблению репрессивного и идеологического аппарата этакратии, кризису патримониальной политики и формированию дискурса, оппонирующего официальному.

Обсуждая советский гендерный порядок, в данной статье мы обращаемся преимущественно к анализу государственной политики в отношении женщин, поскольку гендерная сепзитив- пость власти проявилась в детальной разработке нормативных актов и мер, регулирующих положение советских гражданок — матерей и работниц.