Г. В защиту тезиса о зависимости становления от сознания

Тезис зависимости от сознания отрицает, что физические события сами по себе случаются в смысле грамматического времени (tensed sense) событий, приходящих в бытие независимо от какого-либо осознания их. Но этот тезис ясно говорит о том, что физические события происходят независимо от какого-либо сознания в грамматически безвременном смысле (tenselesa sense), а именно что события происходят только в определённое по часам время в контексте объективных отношении раньше и позже. Таким образом, было бы грубой пародией объективное отсутствие становления (becorninglessness) физических событий, утверждаемое данным тезисом, приравнивать требованию их безвременно* emu (timelessness). Так, тезис о зависимости от сознания ошибочно интерпретируют таким образом, будто он приводит к утверждению, что все события случаются одновременно или составляют «totum simul»1(1 Исходя из такого неверного понимания, Чапек ошибочно обвиняет этот тезис в «опространствовании времени», в котором «последовательные моменты уже сосуществуют» («The Philosophical Impact of Contemporary Physics», pp. 160—163) и в котором «вселенная со всей своей историей постигается как единый гигантский и безвременный блок, данный весь сразу» (ibid., pp. 163, 355).) .

Но было бы грубой ошибкой думать, что если физическое время не имеет течения в смысле отсутствия непрерывного движения «теперь», то физические события не могут быть разделены во времени, а должны быть все одновременны.

Типичным примером такой ошибки является приписывание Вейлю и Эйнштейну утверждения, «что мир подобен киноленте: на ней уже есть фотографии, они просто поочередно предстают перед нашими глазами»2 (2Дж. Унт р о у. Естественная философия времени, стр. 293.).

Но если фотографии на киноленте «уже есть», они все существуют теперь и, сле-довательно, одновременно. Поэтому ошибочно отождествлять отрицание Вейлем физического становления с псевдоотображением «блок-вселенной» и тем самым обвинять его в абсурдном утверждении, что все события одновременны. Так, Уитроу ошибочно говорит, что теория «блок-вселенной» «означает, что прошлые (и будущие) события сосуществуют с событиями настоящего».

Мы увидим в следующем разделе, что подобная же ошибка делает несостоятельным утверждение, что детерминизм якобы содержит абсурдное утверждение о современности всех событий. И в данной ситуации декларацию о том, что «.прохождение времени... является самой сутью понятия»1 (1 Дж. Уитроу, Естественная философия времени, стр. 293.) рассматривают как решение вопроса. Несомненно, прохождение времени в смысле непрерывного движения «теперь» является неотъемлемым положением концепции времени здравого смысла и может свидетельствовать только о том, что в этом отношении данная концепция антропоцентрична. Отсутствие становления в интерпретации физического мира, предложенной Минковским, рассматривается как sub specie aeternitatis (с точки зрения вечности) в том смысле, что релятивистская оценка времени, предложенная им, не делает никаких ссылок на частные времена чьих-то «теперь» и их соответствующие временные перспективы. И, как замечает Смарт, «безвременной в грамматическом смысле способ объяснения не подразумевает, что физические вещи или события являются вечными в том же смысле, что и число 7»2 (2J. G. С. Smart, Philosophy and Scientific Realism, p. 139.). Мы должны поэтому отвергнуть странное утверждение Уитроу о том, что, согласно релятивистской концепции Минковского, «внешние события постоянно существуют, и мы только проходим сквозь них» 3 (3 Дж. Уитроу, Естественная философия времени, стр. 115,сн. 5 (курсив мой. — А. Г.).).

Согласно концепции Минковского, некоторое событие квалифицируется как случившееся, не испытав становления (becomingless), потому что оно случается в системе отношений «раньше» и «позже», и, таким образом, о нем можно сказать, что оно произошло «в определенный момент времени h. Следовательно, для того чтобы утверждать безвременно в грамматическом смысле, что некоторое событие происходит, нужно утверждать также, что имеется время или показание часов t, с которым оно совпадает. Но несомненно, это утверждение не содержит абсурдного требования, чтобы событие происходило во все моменты времени, отсчитываемые часами, или «постоянно». Произойти безвременно в грамматическом смысле в тот или другой момент времени t вовсе не то же самое, что и существовать «постоянно».

Сам Уитроу признает отношения раньше — позже в смысле Минковского, когда он правильно говорит, что «релятивистская картина мира признает лишь различие между раньше и позже, а не между прошлым, настоящим и будущим»1 (1 Дж.Уитроу, Естественная философия времени, стр. 375.). Однако он все же задает вопрос: «Но если никакие события не происходят, кроме наших наблюдений, мы можем законно спросить—почему наши наблюдения представляют исключение?» Мы ответим, что Минковский утверждает, что события случаются безвременно в смысле их свершения в определенные по часам моменты времени. А что касается исключительного статуса событий, которые мы регистрируем в сознании путем наблюдения, то мы сделаем следующее ясное, но только частичное возражение: будучи регистрируемы сознанием, эти события ео ipso являются исключительными.

Я говорю, что этот ответ является лишь частичным, потому что за вопросом Уитроу стоит более фундаментальный вопрос. На этот вопрос следует отвечать тем из нас, кто утверждает совместно с Расселом, что «прошлое, настоящее и будущее вытекают из временных отношений субъекта и объекта, тогда как отношения раньше или позже выте-кают из временных отношений объекта и объекта». Вопрос состоит в следующем: каким образом становление в случае психических событий, которые становятся и каузально зависят от физических событий, приводит к выводу о том, что сами физические события не испытывают становления независимо от того, воспринимает ли их кто-нибудь или нет, но происходят безвременно в грамматическом смысле? Говоря более точно, вопрос состоит в следующем: если наши переживания (внешних и/или внутренних) физических событий каузально зависят от этих событий, как же тогда психические события можно квалифицировать как происходящие «теперь», в то время как сами вызывающие их физические события нельзя квалифицировать таким образом, причем оба вида событий (по отдельности и все вместе) одинаково соотносятся друг с другом при помощи квази-последовательных отношений раньше и позже?4 (4 Необходимость рассмотрения этого вопроса была независимо друг от друга отмечена Дональдом К. Уильямсом и Ричардом Гейлом.).

Однако, на наш взгляд, этот вопрос не указывает на доказательство, опровергающее зависимость становления от сознания. Напротив, его значение состоит в том, что он отрицает а) установление того, что сложные психические состояния рассудочного сознания, как таковые, обладают отличительными свойствами сами по себе, б) что четкая формулировка этих свойств как составной части теоретической оценки «места сознания в природе» и есть установление того, что может быть свойственно исключительно времени сознания. Нам кажется, что существование свойств, присущих времени сознания, не ставит затруднений, свидетельствующих против зависимости становления от сознания, и это вытекает из следующих трех контрвопросов, которые мы адресуем критикам. 1)

Почему зависимость становления от сознания представляет большие трудности, чем зависимость от сознания, с точки зрения здравого смысла цветовых атрибутов? То есть, почему первое озадачивает более, чем то, что физические события, подобные отражению от поверхности фотонов определенного вида, каузально индуцируют психические события вроде ощущения синего цвета, которые фундаментально отличаются от них в определенных отношениях? За давая этот вопрос, мы «в предполагаем, что принадлежность к «теперь» является чувственным качеством, подобно красному или сладкому, но только то, что принадлежность к «теперь» и чувственные качества одинаково зависят от сознания.

2)Более того, если предполагается каузальная зависимость психических событий от физических, то почему зависимость становления от сознания является более ошелом-ляющей, чем тот факт, что грубые чувственные компоненты психических событий, такие, как частное событие ощущения зеленого цвета, не являются членами пространственного порядка физических событий1 (1 Психические события в отличие от нейрофизиологических состояний — своих двойников, которые необходимы для их осуществления, не происходят в наших головах таким же образом, как, скажем, биохимические события происходят в коре головного мозга или в стволе спинного мозга.).

Все же психические события и их грубые чувственные ингредиенты являются частями временной системы отношений «раньше» и «позже», которая точно так же охватывает и физические события2 (2Таким образом, осознанное состояние приподнятого настроения, ^проявившееся у меня в результате получения хороших известий благодаря телефонному звонку С, может находиться во времени между физической цепью C1 и другой такой цепью С2, составляющей передачу хороших известий от меня кому-нибудь еще.).

3) Психические события должны отличаться в некоторых отношениях от физических, поскольку они психические. Это иллюстрируется тем, что они не являются членами той же самой системы пространственного порядка. Тогда почему должно приводить в замешательство то, что в силу иной природы концептуального сознания и самосознания психические события довольно сильно отличаются от физических в отношении становления, хотя оба вида событий испытывают временные отношения одновременности и предшествования?

Каковы рассуждения, которые лежат в основе уверенности критиков в том, что их вопрос способен указать способ опровержения зависимости становления от сознания? Их рассуждения напоминают нам ошибочную апелляцию Декарта к принципу, согласно которому в следствии не должно быть ничего сверх того, что было в причине. Кстати, это был один из его аргументов в пользу существования бога: наиболее совершенное, утверждал он, не может происходить от чего-то менее совершенного как своей доста-точной и общей причины. Более совершенное, то есть временные отношения, включающие становление, аргументируют критики, не может происходить от менее совершенного, то есть от лишенного становления физического времени как своей достаточной причины. Мы же, напротив, полагаем, что принадлежность к «теперь» (а тем самым к прошлому и будущему) является свойством событий, переживаемых концептуально, не потому, что становление есть свойство, подобное свойству физических событий, которые каузально вызывают наше осознание их, но потому, что эти вызванные состояния на самом деле определяют состояния сознания. Раз мы установили роль сознания здесь, тогда разнообразие и порядок событий, которые мы осознаем в форме содержаний моментов «теперь», вызывают непрерывное движение «теперь», как это объяснялось выше в разделе В, если надлежащие предупреждения будут учтены. Как мы подчеркивали там, эта непрерывность движения" «теперь» не будет сформулирована тавтологично.

В утверждении о зависимости становления от сознания мы вполне допускаем, что некоторые виды нейрофизиологических состояний мозга, которые лежат в основе нашего осознания событий как случающихся только «теперь», специфическим образом отличаются от состояний, лежащих в основе осознания звуков «тик-так», или мелодии, или осознания воспоминаний, восприятий, а также от состояний, лежащих в основе глубокого сна. Но мы не можем понять, почему состояния сознания, которые способствуют становлению, должны иметь в качестве двойников физические события, которые изоморфны с ними и точно так же должны испытывать становление. Поэтому мы полагаем, что ответили на вопрос Уитроу, почему только воспринимаемые события испытывают становление. В самом деле, нам кажется, что тезис о зависимости становления от времени-свободен к тому же от существенного затруднения, на которое наталкивается противоположное утверждение, что физическим событиям внутренне присущи прошлое, настоящее и будущее. Это затруднение было следующим образом сформулировано Смартом: «Если бы прошлое, настоящее и будущее были бы реальными свойствами событий [то есть свой-ствами, присущими событиям независимо от того, воспринимаются они или нет], тогда потребовалось бы [нетривиальное] объяснение, почему некоторое событие, которое становится настоящим [то есть квалифицируется как происходящее теперь], в 1965 году становится настоящим [теперь] в тот или иной день (и это должно было бы быть объяснено, кроме и сверх объяснения того, почему событие этого сорта случилось в 1965 году)». Конечно, совершенно тривиальной интерпретацией тезиса о независимости станов-ления от сознания является такая, когда отвечают, что событие, происшедшее в момент t, фиксируемый часами, по определению, обладает неанализируемым атрибутом принадлежности к «теперь» в момент времени t.

Таким образом, на вопрос, откуда появляется становление в случае психических событий, испытывающих становление и каузально зависящих от физических событий, которые сами становления не испытывают, мы отвечаем: становление может характеризовать психические события, поскольку они, с одной стороны, существуют как части сознания, а с другой — испытывают отношения временного порядка.

Осознания данного физического события, которыми обладают каждый из реципиентов — людей, могут быть таковыми, что все они одинаково побуждают дать одно и то же описание внешнего события в терминах грамматических времен. Так, предположим, что следствия данного физического события одновременно регистрируются в сознании нескольких реципиентов, так что каждый из них воспринимает событие как случающееся, по существу, в то время, когда оно впервые было осознано. Тогда каждый из них может думать в это время, что событие относится к настоящему времени. Параллелизм в подходе к событиям, коренящийся в этом виде интерсубъективности грамматических времен, внушает здравому смыслу уверенность в том, что принадлежность к «теперь» некоторого физического события является внутренне присущим, хотя и мимолетным атрибутом этого события. Однако интерсубъективность этого типа не опровергает зависимости становления от сознания; напротив, она способствует доказательству того, что становление в настоящем времени некоторого события, которое, хотя и не менее зависит от сознания, чем, скажем, боль, не испытывает необходимости быть столь же индивидуальным, как боль. Некоторые частные специфические страдания личности являются сугубо индивидуальными в том смысле, что эта личность обладает повышенной восприимчивостью к своим грубо чувственным компонентам1 (1 Я премного обязан доктору Ричарду Гейлу, указавшему, что поскольку термин «психологический» обычно применяется для обозначения зависящих от сознания атрибутов, которые являются индивидуальными, как отмечалось выше, то было бы совершенно неверным формулировать зависимость от сознания грамматических времен, говоря, что грамматическое время является «психологическим». Поэтому для того, чтобы принять во внимание нужный нам вид интерсубъективности, мы просто используем термин «зависящий» от сознания.). Зависимость становления от сознания опровергается такой интерсубъективностью в отношении к грамматическим временам не более, чем зависимость от сознания цветовых атрибутов здравого смысла, в конечном счете опровергается соглашением между несколькими реципиентами относительно цвета данного стула.