Б. Различие между становлением во времени и независимой от сознания анизотропией времени

Сначала мы покажем, как получается отождествление этих двух вопросов, а затем объясним, почему их отождествление, несомненно, является ошибочным. Второй вопрос, который касается необратимости, часто формулируется в виде вопросительного предложения, имеет ли физическое или биологическое время «стрелу». Однако такая формулировка вопроса (ii) может ввести в заблуждение, склонив к ошибочному отождествлению (ii) с (i). Ибо о стреле неверно говорят так, как будто она выражает «однонаправленное течение времени вперед»; в таком случае существует и становление, ибо последнее понимается как «движение» вперед настоящего. И, опираясь на это ошибочное отождествление, обосновывают затем столь же неверное утверждение о том, что положительный ответ на вопрос о необратимости содержит и положительный ответ на вопрос о становлении. Чтобы понять, почему мы утверждаем, что данное отождествление является на самом деле, грубой ошибкой, напомним прежде всего, к каким логическим следствиям приводят поиски существования в природе таких процессов, которые являются необратимыми.

Если система мировых линий, каждая из которых представляет собой жизненный путь физического объекта, должна обнаруживать одномерный временной порядок, то для определения состояний мира необходимо установить отношения одновременности между пространственно разделенными событиями. Для наших целей будет достаточно использовать критерий одновременности какой-то одной локальной инерциальной системы специальной теории относительности, не прибегая к космическому времени какой-либо космологической модели.

Предположим теперь, что события, принадлежащие к каждой мировой линии, инвариантно упорядочены относительно всех инерциальных систем с помощью отношения «между», обладающего формальным свойством пространственного отношения «между», которое характеризует расположение точек на евклидовой прямой: из любых трех элементов только один может находиться между двумя другими. Это отношение «между», очевидно, является скорее временным, чем пространственным, поскольку оно инвариантно связывает события, принадлежащие к каждой индивидуальной мировой линии относительно всех инерциальных систем, в то время как никакое подобное про-странственное отношение «между» не получается инвариантным1 (1Рассмотрим, например, события на жизненном пути людей или животных, которые так часто возвращаются в пространственно зафиксированное на Земле место обитания. Эти события, происходящие в различных точках поверхности Земли, не обнаруживают отношения «между», характерного для точек евклидовой прямой.). Пока временное отношение «между» мировых линий является формально евклидовым в точном смысле этого термина, любые два события на одной из этих линий или любые два состояния мира могут способствовать определению двух смыслов времени, которые в порядковом отноше-нии противоположны друг другу, поскольку это касается предполагаемых временных отношений «между»2 (2За подробностями отсылаем читателя к разделу А главы восьмой.). И членам этих одновременных классов событий, определяющих один из этих двух противоположных смыслов, можно затем приписать убывающие числовые значения координат, тогда как членам класса, определяющим противоположный смысл, можно приписать возрастающие значения координат. На. этой стадии несущественно, какому из двух противоположных смыслов приписываются возрастающие вещественные числа. Мы утверждаем только, что координатизация с помощью вещественных чисел следующим образом отражает временные отношения «между» среди событий: событиям, расположенным во времени между двумя данными событиями Е и Е', должны быть приписаны такие вещественные числа, выражающие координаты, которые в порядковом отношении расположены между временными координатами Е и Е'. Используя одну из таких координатизаций времени, связанную с этим минимальным требованием, мы можем применять выражения «начальное состояние», «конечное состояние», «до» и «после», основываясь на вещественных числах, выражающих координаты, не нанося, по сути дела, никакого ущерба решению вопроса о том, существуют или нет процессы необратимого типа1 (1 Этот нестрогий характер термина «начальное состояние», видимо, был установлен Коста де Борегаром в одном из разделов его статьи, озаглавленной «Проблемы необратимости» [«Proceedings of the 1964 International Congress for Logic, Methodology and Philosophy of Science» (Amsterdam, Holland: North-Holland Publishing Co., 1965), p. 327]. Однако, когда де Борегар рассматривает наши критические замечания относительно оценки Рей-хенбахом необратимости (см. главу восьмую данной книги) [ibid., р. 331], он не учитывает того, что они подразумевают начальные состояния только в этом нестрогом смысле.). Под «необратимым процессом» (а 1а Планк) мы понимаем такой, для которого невозможен какой-либо контрпроцесс, способный восстановить некоторое исходное состояние системы в другой момент времени. Отметим, что словарь временных терминов, используемых в данной дефиниции процессов, которые мы считаем необратимыми, не исходит молчаливо из предположения, что необратимые процессы существуют. Используемые здесь термины «исходное состояние», «вос-станавливать» и «контрпроцесс» предполагают только координатизацию, основанную на изложенном выше отношении «между».

Выдвигают также обвинение, что тот, кто говорит о временном отношении «между» и в то же время оставляет открытым вопрос о том, существуют ли процессы, относящиеся к типу необратимых, виновен в опространствовании времени. Однако подобное обвинение упускает из виду, что формальное свойство находиться «между» на евклидовой линии, на которое мы ссылаемся, является абстрактным и, как таковое, не может быть ни пространственным, ни временным.. И сознательное приписывание этого формального свойства отношению «между» для событий, принадлежащих каждой мировой линии, без предположения о необратимости не является поэтому незаконным опространствованием времени. С таким же успехом можно говорить о том, что поскольку временное отношение «между» обладает этим абстрактным свойством, постольку приписывание его отношению «между» для точек на пространственной линии является овременением пространства!1 (1 Так, было бы ошибкой утверждать, как это делает Чапек [«The Philosophical Impact of Contemporary Physics» (Princeton, NewYork: D. Van Nostrand Co., 1961), p. 349, also 347 and 355], что приведенное различие между временным отношением «между» и необратимостью является «ошибочным» в силу того, что оно «основывается на поверхностной и обманчивой аналогии «течения времени» с геометрической линией» (ibid., p. 349). Если бы осуждение Чапеком этого различения было правильным, тогда нельзя было бы законным образом поставить следующий фундаментальный Bonpdc теоретической физики: являются ли prima facie необратимые процессы, известные нам, необратимыми на самом деле, и если да, то в силу каких законов и/или граничных условий они являются таковыми? Ибо этот вопрос основывается именно на том раз-делении, которое Чапек отвергает как «ошибочное». К тому же Чапек ошибается (ibid., p. 355), говоря, что, когда Рейхенбах характеризует эпохи, энтропии которых направлены в противоположные стороны как «следующие друг за другом», тогда необратимость «вкрадывается» совместно с асимметричными отношениями «до» и «после».)

Таким образом, предположение, что события, принадлежащие к каждой мировой линии, упорядочиваются абстрактным евклидовым временным отношением «между», не подразумевает существования процессов необратимого типа, но допускает, что процессы любых типов являются обратимыми2. (2На основании весьма двусмысленного употребления термина «необратимый» Чапек («Tire Philosophical Impact of Contemporary Physics», pp. 166—167 and 344—345) ошибочно утверждает, что оценка пространственно-временных свойств мировых линий, которая дается специальной теорией относительности, влечет за собой необратимость физических процессов, представленных мировыми линиями. Он пишет: «Мировые линии, которые, по определению, составляют последовательность изотопических событий, являются необратимыми во всех системах отсчета» (ibid., р. 167). И далее, «релятивистская вселенная представляет собой в динамическом отношении сеть каузальных линий, каждая из которых необратима... Эта необратимость есть топологический инвариант» (ibid., pp. 344—345). Однако Чапеку не удалось установить различие между 1) необращением, или инвариантностью, временного порядка между различными галилеевскими системами, которых требуют преобразования Лоренца в случае каузально связуемых событий, и 2) необратимостью процессов, представленных мировыми линиями, в стандартном смысле невозможности восстановления того же самого состояния в любой системе. Применяя термин «необратимость» как в 1), так и во 2) смысле и не сумев провести различия между ними, Чапек посчитал себя вправе сделать вывод о том, что преобразования Лоренца приписывают необратимость в рамках какой-либо одной системы процессам, описываемым мировыми линиями, и именно поэтому данные преобразования утверждают инвариантность временного порядка на мировых линиях как раз между различными системами. То, что преобразования Лоренца не отвергают обратимости физических процессов, становится ясным, если проделать каждую из двух замен t> -t и t'> -t' в преобразованиях. Эти замены приводят к той же самой системе уравнений, за исключением знака скорости в числителях, то есть они только обращают направление движения. Поэтому эти две, замены не влекут за собой какого-либо нарушения инвариантности временного порядка теории между различными системами S и S'! Напротив, различные уравнения, обнаруживающие нарушение инвариантности временнбго порядка на мировых линиях, могли бы быть получены путем замены в преобразованиях Лоренца только одной из двух переменных / и ? на их отрицательные двойники. )

Если имеются необратимые процессы, тогда два противоположных относительно порядка смысла времени на самом деле имеют и другие структурные различия: существуют некоторые виды последовательностей состояний систем, заданные в порядке возрастания временных координат, причем такие, что эти же самые виды последовательностей не существуют в порядку убывания временных координат. Или, что эквивалентно, существование необратимых процессов предполагает два структурно противоположных смысла времени: имеются определенные виды последовательностей состояний систем, задаваемые в порядке уменьшения временных координат, так что те, же самые виды последовательностей не получаются таким же образом в порядке возрастания временных координат. Соответственно, если имеются необратимые виды процессов, то время анизотропно. И мы видим, что когда физики говорят, следуя Эддингтону, что время имеет «стрелу», то это и есть анизотропия, на которую они ссылаются метафорически. В част-ности, пространственное противоположение между наконечником и оперением стрелы изображает анизотропию времени. Отметим, что мы смогли охарактеризовать процессы как необратимые и время как анизотропное без какой-либо явной или неявной ссылки на непрерывно движущееся «теперь» или на грамматические времена прошлого, настоящего и будущего1 (1 Некоторые подвергают сомнению возможность сформулировать положение, что специфически физические события происходят на самом деле в частные моменты времени по часам без скрытых ссылок на непрерывно движущееся «теперь» [см.: Н. We у 1, Philosophy of Mathematics and Natural Science (Prin-ceton: Princeton University Press, 1949), p. 75]. По их мнению, любое физическое описание будет пользоваться координатизацией времени, и любая такая координатизация должна, очевидно, апеллировать к «теперь», чтобы установить по крайней мере одно состояние, такое, скажем, как начало временной координаты. Однако мы не видим здесь подлинной трудности по трем причинам. Во-первых, неясно, почему, например, обозначение начала временной координаты датой рождения Иисуса молчаливо подразумевает логически неизбежную ссылку на «теперь» или на грамматические времена по причине использования собственного имени.

К тому же мы можем метафорически утверждать, что время имеет стрелу без каких-либо скрытых или прямых ссылок на то, что события происходят теперь, случаются в настоящее время, или идут в бытие. Тем не менее анизотропия времени, символизируемая стрелой, ошибочно приравнивается в литературе к непрерывному движению «теперь», или становлению событий, путем следующих рассуждений: 1) становление событий описывается кинематической метафорой «течение времени» и пони-мается как скольжение «теперь», которое выделяет будущее направление времени в качестве смысла его «продвижения», и 2) хотя стрела, о которой говорит физик, не подразумевает непрерывного движения «теперь», а его утверждение о том, что имеется стрела времени, можно рассматривать как эквивалент утверждения, что имеется течение времени в направлении будущего, это обусловлено тем, что обращают внимание на наконечник стрелы и не обращают внимания на ее оперение, отождествляя первый с направлением «продвижения» «теперь».

Утверждение физиков, что время имеет «стрелу», весьма тонко передает тот эмпирический факт, что два противоположно упорядоченных смысла времени структурно отличаются друг от друга в специфическом отношении. Однако, кодируя таким образом данный эмпирический факт, физик не ссылается на непрерывное движение «теперь», чтобы выбрать один из двух смыслов времени как предпочтительный. Напротив, утверждение о том, что настоящее, или «теперь», скользит в направлении будущего, ссылается на непрерывное движение «теперь», выбирая один из двух смыслов времени и, как мы вскоре увидим, представляет собой обыкновенный трюизм вроде высказывания «все холостяки — мужчины». В частности, термины «скользит» или «течет» употребляют не в их буквальном кинематическом смысле, так что пространственное направление скольжения, или течения, задается там, где находится скользящий предмет в более позднее время. Следовательно, когда мы метафорически говорим о «теперь» как «скользящем» в каком-то частном направлении времени, то «скольжение теперь», или его продвижение в направлении будущего, является просто вопросом определения. Ибо эта декларация говорит нам только о том, что «теперь», соответствующее более позднему времени, произошло позже, чем «теперь», соответствующее более ранним моментам, то есть эта декларация совершенно неинформативна, как и тот трюизм, согласно которому более ранние «теперь» предшествуют более поздним1. (1 Утверждение, что «теперь» продвигается в направлении будущего, представляет собой трюизм как в смысле соответствия между многими «теперь» и физически более поздними моментами, отсчи-тываемыми часами, так и их соответствия с психологически (интроспективно) более поздним содержанием сознания. Не является, однако, трюизмом то, что интроспективно более поздние «теперь» коррелируются во времени с состояниями нашего физического окружения, которые являются более поздними в силу критерия, обеспечиваемого необратимыми процессами. Получение этой последней корреляции зависит от законов, управляющих физическими и нервными процессами, необходимыми для психической аккумуляции воспоминаний и для регистрации информации в сознании. (Оценка некоторых соответствующих законов была дана в предыдущей главе, разделы А и Б.) Зафиксировав трюизм упомянутых выше утверждений, как таковых, и указав на роль эмпирических законов, о которых только что шла речь, мы полагаем, что дали ответ на замечание Коста де Борегара (в «Irreversibi-lity Problems», p. 337), согласно которому «подчеркивание того обстоятельства, что стрела энтропии, как и стрела информации, возрастают параллельно друг другу, не доказывает необходимости следования этим стрелам течения субъективного времени!»)

Теперь очевидно, что метафизическое утверждение о существовании необратимых в смысле физической теории процессов с помощью рассуждений о стреле вовсе не содержит утверждения о существовании независимого от сознания становления физических событий, как таковых. Следовательно, те, кто намеревается утверждать, что становление не зависит от сознания, не могут обосновывать свои утверждения анизотропией физического времени, которая на самом деле независима от сознания.

Будучи только тавтологией, кинематическая метафора о течении времени в направлении будущего не передает сама по себе никакого эмпирического факта, связанного с временем нашего опыта. Однако роль, которую играет настоящее в становлении, представляет собой свойство переживаемого мира, закодированное обыденным временем в следующем информативном смысле: каждому огромному разнообразию событий, которые упорядочены в отношении «раньше» и «позже» с помощью физических часов, соответствует частное переживание события как случающегося теперь. Следовательно, мы скажем, что наш опыт обнаруживает разнообразие «теперь-содержаний» сознания, которые упорядочены во времени применительно к каждому из отношений «раньше» или «позже». Таким образом, существенным свойством переживаемого мира, которое кодируется временем здравого смысла, является наличие явного разнообразия моментов «теперь», и в этом явном разнообразии будущее играет не большую роль, чем прошлое. Поэтому в данном нейтральном по отношению к направлению смысле высказывание о существовании непрерывного движения момента «теперь» или о «вхождении в бытие» различных событий является информативным. И конечно, в контексте соответствующих отношений «раньше» и «позже» это течение настоящего способствует бытию событий как прошлых, так и будущих.

Прежде чем разобраться в проблеме зависимости становления от сознания, мы хотели бы предупредить неверное понимание, которое может возникнуть при употреблении терминов «становиться» и «приходить в бытие» в тех ситуациях, когда понятие времени лишено грамматического смысла (tenseless). Данные ситуации подразумевают непринад-лежность к настоящему времени, или к происходящему «теперь», как это имеется в виду при рассуждениях о времени, и мы должны строго подчеркнуть, что наш тезис о зависимости становления от сознания относится только к той разновидности становления, которая связана с грамматическим временем (tensed). Примерами безвременного в грамматическом смысле (tenseless) употребления терминов «приход в бытие», «становление» и «теперь» являются следующие.

1) Момент, когда ребенок приходит в бытие как юридическая сущность, постигается биологически. То, что имеет в виду это утверждение, между прочим ошибочное, необходимо в юридических целях — жизненный путь ребенка начинается (безотносительно к грамматическому времени) в тот момент, когда происходит оплодотворение (безотносительно к грамматическому времени) яйца. 2) Если в какое-либо частное мгновение t с помощью соответствующего устройства воспламеняется порох, то взрыв приходит в бытие в это же мгновение t. Виды приходящего в бытие, подразумеваемые здесь, включают событие здравого смысла, которое, как утверждается в данном случае, должно происходить безотносительно к грамматическому времени в момент t. 3) Кусок железа, когда он нагрет до соответствующей температуры, становится красным. Это предложение утверждает, что после того как кусок железа нагрет (безотносительно к грамматическому времени), он (опять же безотносительно к грамматическому времени) становится красным и продолжает оставаться таким в течение неопределенного интервала времени. 4) В релятивистском двухмерном пространственном изображении Минковского событие, обозначаемое точкой начала (светового конуса), называется «здесь-теперь», и соотнесенные с ним классы событий на диаграмме соответственно называются «абсолютным прошлым» и «абсолютным будущим». Однако «здесь-теперь» Минковского обозначает произвольно выбранное событие отсчета, которое может быть установлено раз и навсегда и будет квалифицироваться как «теперь» в различ-ные моменты времени независимо от того, когда используется эта диаграмма. Следовательно, в релятивистской схеме, изображенной Минковским, нет мимолетного «теперь» и его абсолютное прошлое и абсолютное будущее представляют собой просто «абсолютно раньше» и «абсолютно позже» чем данное произвольно выбранное фиксированное событие отсчета, именуемое «здесь-теперь»1 (1 Очень ясная оценка логических отношений языка Минковского к рассуждениям в рамках грамматических времен дана Сел-дарсом в его работе «Время и мировой порядок» [W. Sellers,Time and the World Order, «Minnesota Studies in the Philosophy of Science», Vol. Ill, edited by H. Feigl and G. Maxwell (Minneapolis: University of Minnesota Press, 1962), p. 571).)

В соответствии с этим мы должны быть внимательны к тому, что имеются безотно-сительные к грамматическим временам значения слов «становление» и «теперь».

И обратно, мы должны ясно понимать, что некоторые важные на вид безотносительные к.грамматическим временам употребления терминов «существовать», «происходить», «быть действительностью», «обладать бытием или реальностью» на самом деле обременены настоящим временем в смысле грамматики. В частности, все эти термины употребляются в смысле случившегося теперь. И, молчаливо подразумевая принадлежность события к «теперь» как необходимое условие его осуществления, существования или реальности, философы выдвигают следующие ошибочные аргументы. Сначала они утверждают, что вселенная может считаться существующей только в той мере, в какой имеются события настоящего. Однако утверждение о том, что только события настоящего существуют теперь, является либо тривиальным, либо ошибочным. Затем они ссылаются на правильную предпосылку, согласно которой существование физической вселенной не зависит от сознания, и делают вывод (из первого утверждения), что «быть в настоящем времени», «случаться теперь» или «становиться» не зависит от разума или сознания. Так, Томас Гоббс писал: «Только настоящее имеет бытие в природе, прошлые вещи имеют бытие лишь в памяти, а будущие вещи не имеют никакого бытия»1.

(1 Т. Гоббс, Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского, Соцэкгиз, М., 1936, стр. 49.)

Заявляя в данном случае, что только события настоящего или настоящие воспоминания о прошлых событиях «имеют бытие», Гоббс явственно апеллирует к тому смыслу выражений «иметь бытие», или «существовать», который логически не зависит от понятия существующего теперь. Однако правдоподобие его утверждения зависит от молчаливого обращения к происходящему в настоящее время как необходимому условию обладания бытием, или условию существования. Раз этот факт ясно осознан, утверждение, что «только настоящее имеет бытие в природе», оказывается простой тавтологией, согласно которой «только то, что существует теперь, существует на самом деле». И с помощью своей завуалированной апелляции к несокрушимой уверенности, выражаемой этой тавтологией, он придает видимость правдоподобия совершенно необоснованному заключению, что природа может рассматриваться как существующая только в той степени, в какой имеются события настоящего и воспоминания настоящего о прошлых событиях. Тот факт, что какое-то событие не происходит теперь, отнюдь не подтверждает вывода о том, что оно не могло произойти в то или иное время.