1. Исключение предметных логик

Ясно, что построенные таким образом «логики» не относятся к сфере реальной логики. Они нацелены на отражение реальных связей и являются обычными содержательными теориями. В этих исчислениях мы имеем дело не с логикой, а с использованием логических понятий и символов для моделирования некоторых отношений реальности.

В основе предметной логики всегда лежит специфическое понятие истинности, не совпадающее с общим определением логической истинности. Формула а а, являющаяся тавтологией логики, бессмысленна с точки зрения каузальной импликации, а формула: аСЬ —> (а —> b), где С — символ каузальной импликации, будучи истинной в логике причинности, заведомо не является тавтологией реальной логики. Предметная логика, к какому содержанию она бы не относилась, не может быть интерпретирована на основе логической истинности, поскольку она неизбежно включает в себя синтетические утверждения, характеризующие это частное содержание и невыразимые в операциях реальной логики.

К числу предметных логик относится, несомненно, и так называемая логика квантовой механики. Логика квантовой механики исходит из факта наличия в языке физики неопределенных или бессмысленных суждений. Если мы скажем, что электрон в данное время имеет точную координату и в то же время точное значение импульса, то мы высказываем не истинное и не ложное, а бессмысленное утверждение, поскольку, в соответствии с принципом неопределенности Гей- зенберга, две эти величины не могут быть определены одновременно в своем точном значении. Биркгоф и Нейман поставили задачу сформулировать правила, позволяющие из этой троякой совокупности посылок получать только осмысленные высказывания. Г. Рейхенбах показал, что трехзначное исчисление высказываний, сбёдиненное с двузначностью метаязыковых оценок истинности, содержит в себе все допустимые здесь схемы вывода32.

В чисто математическом плане мы имеем здесь дело с осмысленной и хорошо определенной задачей. Мы вправе также утверждать, что исчисление Рейхенбаха отражает специфические смысловые связи в теории квантовой механики. Можно ли, однако, рассматривать это исчисление как некоторую более адекватную логику физики и как возможное обогащение системы реальной логики? Эмпирическая теория логики положительно отвечает на этот вопрос.

С праксеологической точки зрения мы имеем здесь неприемлемое смешение реальной логики с предметным исчислением. То, что мы называем логикой квантовой механики, является лишь формальным описанием определенной теоретической модели, но никоим образом не логикой, определяющей форму мышления вообще. Исчисление Рейхенбаха может оказаться полезным в качестве теоретической или метатеоретической систематизации в рамках физической теории, но мы не имеем никаких оснований для допущения, что это исчисление, отражающее особенности конкретной физической модели, может обогатить или скорректировать систему реальной логики, связанную с универсальной онтологией и проистекающую из универсальных целевых требований к структуре знания.

Другой пример предметной логики — это интуиционистская логика Брауэра. Привязав все понятия логики к понятию построения, Брау- эр, заменил универсальную логику математического мышления, имеющую категориальные истоки, исчислением, описывающим понятие математического построения. Ясно, что это исчисление имеет ничуть не больше прав на универсальность, чем логика причинности, логика времени или логика квантовой механики. Интуиционистская логика описывает законы математического конструирования и ничего больше. Опыт показывает, что такая логика принципиально ограничена и недостаточна для построения математики.

К предметным логикам относятся также и модальная логика, построенная на экспликации отношения между категориями необходимости и возможности. Реальная логика исходит из понятия абсолютной истины и предполагает лишь необходимые связи значений. Категория возможности имеет не большую значимость для реальной логики, чем категория времени: в обоих случаях мы получаем формальные структуры, полезные для теоретического анализа логики, но не имеющие значения нормативной основы мышления. Реальное умозаключение не использует и не может использовать схем модальной логики. Аристотель, несомненно, смешивал логику и онтологию, рассматривая вопрос о будущем морском сражении в качестве логической проблемы.

Если мы понимаем реальную логику как систему норм, соединяющих понятия и суждения в практике рассуждения, то предметные логики должны быть полностью исключены из состава реальной логики. Реальная логика универсальна, она относится исключительно к определению смысла логических констант, но не к экспликации какого-либо теоретического или онтологического содержания.