ПОЛИТИЧЕСКИЕ ЛИДЕРЫ (УПРАВЛЕНЧЕСКАЯ ЭЛИТА)

Как уже неоднократно отмечалось, основным виновником этнических конфликтов чаще всего называют политическую элиту, для которой вопрос о власти напрямую связан с возможностью использовать ее в своих личных интересах, чтобы обеспечить "национальные" приоритеты в распределении ресурсов и рабочих мест. Исследование элитной интеллигенции еще раз подтвердило справедливость одной из наиболее широко распространенных теорий о причастности элит к мобилизации масс, в том числе и на основе этнической принадлежности. Тот факт, что политические лидеры как виновники разжигания национализма заняли первое место в представлениях русских и татар, второе - в представлениях инонациональных респондентов и только седьмое - башкир, свидетельствует о наличии если не раскола, хотя и слабо выраженного, то по крайней мере о различиях в понимании роли политических лидеров между титульным и нетитульным населением Башкортостана. Более критическое отношение респондентов из числа татар, русских и наднациональностей по сравнению с башкирами свидетельствует о более низком уровне доверия небашкир к республиканской власти. Не взваливая вину за причины возможных этнических конфликтов на политических лидеров, респонденты-башкиры демонстрируют не только более щадящее, "бережное" отношение к ним, но и более высокий уровень внутриэтнической лояльности к существующему порядку вещей в Башкортостане.

В ходе российско-американского исследования по проекту "Межнациональная толерантность и внутринациональная солидарность в постсоветской России", проведенному в 1995 г. в четырех республиках (Башкортостане, Татарстане, Кабардино-Балкарии и Дагестане), было установлено, в частности, что башкиры несколько меньше, чем все остальное население

республики, доверяют общероссийскому руководству, в том числе и Администрации Президента и Правительству России. В то же время башкиры в два и более раза, чем все остальные национальности, доверяли руководству (и Президенту и Правительству) своей республики. Одновременно все взрослое население Башкортостана в целом - и титульные (башкиры) и все остальное население, включая татар, русских и инонациональных респондентов, республиканскому доверяло больше, чем общероссийскому.

Строго говоря, данные опроса взрослого населения Башкортостана (2184 человек) по общереспубликанской выборке, представительной для всего городского и сельского населения, проведенного летом 1995 г., не вполне сопоставимы с данными опроса элитной интеллигенции (291 человек), проведенного только в столице республики в мае 1996 г. Тем не менее оба исследования подтверждают серьезный вывод о различиях в менталитете титульного и остального населения в понимании подлинной роли политических лидеров в этнополитической жизни республики, в том числе в деле разжигания и ликвидации межэтнических конфликтов. Достаточно для этого взглянуть на данные . 214, 215 и сопоставить их друг с другом.

Данные о различной степени доверия к общероссийским и республиканским политическим лидерам вполне согласуются с положительным и отрицательным отношением к конкретным лицам. Так, летом 1995 г. в целом у населения республики положительное отношение к Президенту Башкортостана Муртазе Рахимову было в несколько раз выше, чем к общероссийским политическим деятелям, в том числе в пять раз выше, чем к Борису Ельцину, в четыре - чем к Виктору Черномырдину, в 3.7 - чем к Г. Зюганову, в 1.6 раза - чем к генералу А. Лебедю. Однако в самом Башкортостане различия в отношениях его граждан разных национальностей к своему Президенту были весьма чувствительны. Так, положительное отношение к главе республики среди татар было в 2 раза, среди русских в 2.7, среди инонациональностей в 1.5 раза меньше, чем среди башкир, а отрицательное, соответственно среди нетитульного населения больше, чем среди титульного ( . 216).

,              214

Доверие к органам республиканской власти и признание политических лидеров "очень значимой" причиной межэтнических конфликтов (по данным опросов 1995,1996 гг.), в %

216

Отношение к общероссийским и республиканским политическим лидерам (по итогам опроса 1995 г.), в %

Из сказанного выше следует исключительно важный вывод о неоднозначной оценке руководства республики и о неодинаковом к нему отношении со стороны титульного и всего нетитульного населения.

103

международным организациям и т.д.

Отсюда вытекает вывод: необходимо внести такие коррективы в кадровый состав руководства республики и в проводимый им курс национальной и кадровой политики, чтобы оно стало "своим" не только для башкир, но и для всех жителей Башкортостана, независимо от их национальной принадлежности, а его политика воспринималась "своей" всем населением, а не только титульной национальностью.

Постсоветским республикам, старательно наполняющим в первой половине 1990-х годов реальным содержанием обретенный ими суверенитет, довольно часто инкриминируют создание доминирующих групп из представителей титульной национальности во властных и частично в силовых структурах. И на это имеются свои резоны. Это не только не проходит мимо внимания нетитульного населения, но более того, как бы вторично его мобилизует. Однако это только взгляд изнутри, тогда как на формирование этноэлит необходимо взглянуть шире и извне, лучше всего из Москвы, а точнее - из кремлевских коридоров власти. Ни для кого не секрет, что кабинеты Кремля и Белого Дома густо населены преимущественно русским чиновничеством. Не секрет также, что именно в среде столичного чиновничества чаще всего гнездится бытовой шовинизм104. Вправе ли ставить это в упрек ’ титульным национальностям, стремящимся густо заселить кабинеты республиканской власти своими представителями, если повернуть угол зрения и представить себе, что они зеркально повторяют то, что происходит в Москве? Впрочем это вопрос риторический. Теперь, кажется, приходит понимание логики решения национального вопроса, а именно проблемы межнациональных отношений должны решаться комплексно, взаимоувязано и в Уфе, и в Москве, и в субъектах РФ.

При таком подходе вера в гуманитарно-интегративные прогрессивно- объединенные усилия Центра, пытающегося снять межэтническое напря-

• жение не изнутри, а извне, не снизу, а сверху, представляется не убедительной, если не наивной. Вопрос не ставится таким образом, чтобы Центр мог нейтрализовать (блокировать, торпедировать и т.д.) стремление местных элит разыграть этническую карту, а переводится в плоскость совместного участия в управлении государством и в распределении усилий и благ. Иными словами, необходимо перевести национальную политику России из плос-

кости даже скрытой конфронтации Центра и периферии в плоскость более или менее адекватного представительства различных этнических общностей на различных этажах государственной иерархии управления, в том числе на федеральном уровне. И дело, разумеется, не в символическом представительстве тех или иных народов в кремлевских кабинетах, а в создании реальных условий "открытости" российского социума для фактической со- цио-профессиональной мобильности представителей всех, населяющих ее народов. Противоположная ситуация, т.е. любая форма "неокоренизации" республиканских структур власти и русификации федеральных органов управления, чревата расколом между Центром и периферией, углублением сепаратистских настроений в республиках и унитаристских - в Москве.

В заключение нельзя не согласиться с выводами Л.М. Дробижевой, разграничившей национализм в республиках от национализма в Центре. В самом деле, если этнонационализм в республиках представляет собой национализм численно не доминирующих, хотя и титульных национальностей, мобилизованных на защиту своего национального достоинства, то в диалоге "вызов - ответ" большая ответственность всегда лежит на политиках общероссийского масштаба, действующих от имени Центра105.