кровавые жертвоприношения

  Почти со всеми ведическими обрядами были связаны кровавые жертвоприношения. В жизни предков индоевропейцев эти ритуалы играли большую социальную роль, объединяя каждый родоплеменной коллектив. Роль каждой семейной группы и каждого члена коллектива определялась по степени его участия в этих церемониях.

Полузабытые описания этих действий содержатся в ведических гимнах, в них же встречаются и рассказы о принесении в жертву человека, что определялось словом «пурушамедха».
Реалистические и даже натуралистические описания таких ритуалов рассказывают, как приносились в жертву богам разные живые существа; преимущественное место среди них занимали быки или коровы, большую роль играло принесение в жертву лошадей, но главной и, кажется, наиболее древней жертвой был человек.
Ко времени прихода арьев в Индию эта практика была фактически изжита, но гимны, связанные с ней, все же читаются при проведении ряда богослужений.
Тем не менее в памятниках ведической литературы часто в прямой или аллегорической форме описываются пурушамедхи или говорится, что таким-то и таким-то божествам приносили раньше (или следует приносить) в - 5227

жертву человека. Так, при пурушамедхе Яме, владыке царства мертвых, следует жертвовать бесплодную женщину, а его сестре-близнецу Ями — двойню или женщину, которая рожает двойняшек.
Одно из великих ведических жертвоприношений — «раджасуя» («царское жертвоприношение») — тоже включало в себя принесение в жертву человека. Оно производилось при возведении правителя на трон, и на нем присутствовали все вассальные и дружественные правители из других царств. При его проведении обезглавливали пять живых существ, включая человека, а их головы закладывали в основание жертвенного алтаря.
Существуют данные о том, что из числа других индоевропейских народов человеческие жертвоприношения практиковали славянские язычники вплоть до XII века н. э. Говоря о Святовите в Арконе, на острове Рюген, А. С. Фаминцын пишет: «Святовит же считался богом богов. В честь его ежегодно заклался христианин» [82, с. 22]. Ссылаясь на польского историка Длугоша, он упоминает, что и у поляков «в числе жертв приносились богам и люди, взятые в плен на войне», а Гель- мольд писал о западных славянах (балтийских), что «очень многие приносят в жертву и людей, именно христиан»; об этом же писали и другие авторы XI— XII веков (например, Титмар Мерзебургский и Адам Бременский). Русские язычники тоже приносили в жертву людей. Но утверждают, что балтийские славяне, западные и южные, резали жертву, будь то животное или человек, а жрецы русских язычников удушали ее. Однако, по словам Нестора, Владимир после победы над ятвягами творил «потребу кумирам с людьми своими. И реша старцы и бояре: мечем жребий на отрока и девицу. На кого же падет, того зарежем богом» — то есть можно думать, что жертву не душили, а резали, как и у других славян.

В индийском эпосе человеческие жертвоприношения нередко упоминаются уже в тоне осуждения и приписываются злодеям. Так, в «Махабхарате» Кришна обвиняет царя Магадхи, Джарасандау, в жестоком обращении с пленными царями-кшатриями и в намерении принести их в жертву Рудре-Шанкаре (то есть Шиве), а «никогда не бывает так, чтобы людей убивали для жертвоприношения богам». В наказание за злодеяния герои Пандавы убивают этого Джарасандау и освобождают плененных им царей.
Но вместе с тем в «Махабхарате» же подробно описывается процесс принесения в жертву нагов (под этим словом в науке принято понимать иносказательное наименование местных народов, сопротивлявшихся арийской экспансии). Данный эпизод известен под названием «Змеиное жертвоприношение», и в тексте говорится, что при его совершении в огне погибли «миллионы и сотни миллионов нагов». Говорится и о том, что царь Сомака, стремившийся иметь потомство, принес в жертву своего сына Джанту, разделив его на сто частей и обретя таким путем сто сыновей. В ряде памятников поздневедической литературы указывается на необходимость приносить в жертву богу Вишну только карликов. Это свидетельствует о том, что в обществе велась борьба за отказ принесения человека в жертву, но к такому отказу люди пришли постепенно, пытаясь сначала заменить нормально развитые личности аномальными. Эта борьба длилась, видимо, не одно столетие и велась как в среде арьев, так и у неарийских народов Индии.
Ряд пуран содержат конкретные предписания, касающиеся принесения в жертву человека. В «Калика-пу- ране» дано следующее конкретное описание, относящееся по всем признакам к ритуальной практике, связанной с неарийскими культами богинь-матерей (в частности, с разными ипостасями Кали — Чандики, Каушики

и др.). Поместив жертву перед богиней, жертвователь должен был сначала украсить ее цветами, корой и пастой сандала, повторяя мантры, предназначенные для жертвоприношения. Затем, повернувшись лицом к востоку, ему следовало оглянуться назад и прочитать мантру: «О человек, моя удача привела тебя ко мне как жертву; ты, служа к прославлению (богини) Чандики, разрушаешь все злые силы вокруг жертвующего... жертвы были созданы Самозарожденным для совершения жертвоприношений; я убью тебя сегодня, а лишение жизни в целях жертвоприношения не есть убийство». Затем требовалось осыпать цветами голову жертвы и снова прочитать мантру: «О меч, ты — язык Чандики и обитатель приюта богов; а тебя, черную и держащую трезубец, подобную последней ужасной ночи созидания, рожденную яростной, с кровавыми глазами и ртом, убранную красной гирляндой, тебя я приветствую». Убив мечом жертву, следовало поднести богине кровь, воду, соль, мед, ароматические вещества и цветы, а также отсеченную голову человека с зажженным на ней светильником, произнося при этом мантру: «Ом, айм, хрим, шрим, Каушики, тебя благодарю кровью». Говорится, что принесение одного человека в жертву ублаготворяет Чандику на тысячу лет, а трех человек — на сто тысяч лет. Есть сведения, что людей приносили в жертву — причем не только богиням, но и богам — доарийские народы северо-западных областей. Так, в долине реки Ченаба, где арьи некогда вели битвы с нагами, есть храм, посвященный божеству Дайт Нагу, в котором совершались человеческие жертвоприношения.
Даже в таком позднем произведении, как роман «Катхасаритсагара» Сомадевы (XI в. н. э.), в ряду нескольких упоминаний о человеческих жертвоприношениях у разных народов содержится и описание того, как
некоему индоскифу по имени Муравара в могилу собираются бросить живыми его врагов в качестве жертв его душе.
Несмотря на борьбу с человеческими жертвоприношениями, которую вели на протяжении многих веков проповедники буддизма, джайнизма, а также некоторых школ и течений индуизма, такие жертвоприношения отмечаются иногда даже в наши дни. Чаще всего в прессе описываются случаи принесения в жертву детей. Главной причиной, толкающей людей к подобным акциям, является, как правило, желание обрести потомство (обычно мужское).
Сжигание покойника тоже рассматривалось по традиции как жертвоприношение человека. Сутра, предписывающая правила отнесения покойных на место сожжения (она содержится в «Законах Ману» и входит в V главу, одну из наиболее древних), гласит: «Не надо допускать, чтобы умершего брахмана при наличии людей, равных ему, относил шудра, ибо жертвоприношение на огне, оскверненное прикосновением шудры, препятствует доступу на небо».
Известная в древнеарийском обществе идея пуруша- медхи повлекла за собой становление института религиозных самоубийств.
Самоубийства бытовые, а также совершенные из мести или под влиянием криминальных обстоятельств осуждались авторами шастр и пуран как одно из «препятствий на пути к общественному порядку». В «Артха- шастре», например, говорится, что «если кто-нибудь совершит самоубийство... то [трупы] таких лиц следует передать чандале, чтобы он выволок их за веревку по главной улице, и никаких похоронных обрядов для них и связанных с ними иных действий совершать нельзя. Если же какой-нибудь родственник их будет совершать погребальные обряды, то он пойдет тем же путем впо
следствии или должен быть изгнан своими родными (уже при жизни). А тот, кто имеет общение с таким изгнанником, должен быть сам изгнан на один год, лишаясь права совершать обряды, учить кого-либо или жениться, а также иметь какое-либо иное общение» [8, с. 240].
В «Законах Ману» осуждаются нерелигиозные самоубийства: «Пусть не совершают обряда возлияния воды для самоубийц». Однако религиозное самоубийство не считалось противозаконным актом. В тех же «Законах Ману» отшельнику предписывается доведение себя до смерти путем полного истощения: «...или, отправившись на северо-восток, ему следует идти прямо до падения тела, имея пищу в виде воды и воздуха. Брахман, избавившись от тела одним из тех многих подвигов, [практикуемых] великими риши, свободный от печали и страха, прославляется в мире Брахмы» [37, VI, 31, 32].
Много описаний самоубийств по религиозно-этическим мотивам содержится в народных сказках. В «Панча- тантре», например, голубь бросился в огонь, чтобы мясом своим накормить голодного птицелова, голубка, увидев это, последовала за ним в огонь, а птицелов, стремясь очиститься от грехов, вошел в пылающий лес и тоже погиб, за что «неба удостоился».
Вся индусская литература изобилует подобными примерами. Образцом принесения себя в жертву считается и часто воспеваемый в преданиях ведический мудрец Дад- хича (или Дадхьянч), который отдал свою жизнь богам во имя того, чтобы Индра мог сделать из его костей оружие для поражения асуров.
Из некоторых произведений средневековой литературы мы узнаем и о массовых самоубийствах.
Законоуложения древней и средневековой Индии отражают борьбу с такими тенденциями: авторы шастр и сутр продолжают осуждать и запрещать самоубийства.

В памятнике VI-VIII веков н. э. сказано, что тело самоубийцы надо измазать нечистотами, а его родственников оштрафовать и подвергнуть наказанию, указывается также, что нельзя оплакивать самоубийц и что жертвоприношения на их поминках расхищают ракшасы.
В средневековье на юге Индии засвидетельствованы факты принесения в жертву богам, и главным образом богиням, отрезанных кусков собственной плоти, что нашло отражение и в скульптурных композициях. На юге, в основном среди тамилов, был распространен обычай (существующий там и в наши дни) подвешивать себя на крюки, воткнутые в тело, или протыкать и ранить кожу до крови; эти же действия совершаются на празднике Катарагамы (у цейлонских тамилов). В Бенгалии и в наше время часты случаи, когда женщины обещают богине Кали свою кровь за исполнение какой- нибудь мольбы. Если желание сбывается, они ранят себя перед изображением богини в храме, куда ходят совершать пуджи данная семья, или перед статуей Дурги в дни ближайшего праздника Дурга-пуджи.
Широкое распространение получили такие формы религиозного самоубийства, как самоутопление и самосожжение. По нашему мнению, последнее непосредственно связано с арийским культом Агни и не было свойственно доарийскому населению страны, тогда как самоутопление, возможно, следует связывать с культовой практикой именно этого населения. В процессе слияния культов оба способа ритуального самоубийства распространились по всей Индии.
Наиболее широкий характер религиозное самосожжение приобрело, конечно, в форме сати -— самосожжения вдов. Обычай самоубийства или убийства вдов восходит к глубокой древности. Он был известен, судя по археологическим данным, и на территории Восточной Европы. О погребальном обряде протоарьев на

этих землях и на путях их продвижения в Индию можно судить по обрядам, генетически воспринятым их потомками, которые продолжали селиться на территории степной Евразии в 1-м тысячелетии до н. э. Следует обратить внимание на хорошо известные скифские погребения. Скифы практиковали обычай убийства женщин и захоронения их тел вместе с телами их мужей.
Ведический погребальный обряд был, несомненно, принесен древними арьями из областей их формирования и поэтому, подобно другим сторонам культоворитуальной практики, сохранял в своей основе древние черты. В языке, видимо, сохранялась и сакральная лексика, соотносимая с этими чертами. Так, обычай самоубийства (или убийства) вдовы и последующей совместной кремации (или захоронения) тел обоих супругов или же самоубийства путем сжигания себя заживо на погребальном костре покойного мужа именуется «сахамарана» («совместная смерть») или «сахагамана» («совместный уход»). Обычай же, в соответствии с которым женщина убивала себя при получении известия о смерти мужа вдали от него, именуется «анумарана» («умирание вслед») или «анугама- на» («уход вслед»).
Ученые не пришли к единому мнению о времени возникновения обычая сати — религиозного самоубийства женщин. В Ригведе есть погребальный гимн, содержащий обращение к вдове.

Ей предлагается «восстать к миру живых», оставить тело покойного, рядом с которым она ложится; можно понять и так, что ей предлагается снова выйти замуж. Мертвое же тело должно быть положено в землю и засыпано землей (землю просят не давить покойного, быть нежной, как шерсть, и легкой для этого тела) [X, 18][§§]).

Таким образом, мы имеем основание полагать, что упоминавшийся погребальный гимн из поздней, X мандалы Ригведы отражает изменения в социальных отношениях и ритуале, возникшие у арьев после прихода на территорию Индии под влиянием культурноассимиляционных процессов. Ближайшие контакты арьев с местными народами (в среде которых были широко распространены матриархальные институты) стали постепенно изменять их обычай парных погребений, но это было временным подавлением практики умерщвления вдов; даже под влиянием религиозноправовых установлений доарийского населения Индии арьи полностью не прекратили приносить женщин в жертву (богам или душам покойных мужей — нам неизвестно). Если бы это было не так, то в более позднюю эпоху практика сати не стала бы столь массовой в среде народов — носителей индоарийских языков. К тому же не следует забывать и о том, что женщины в патриархальном обществе арьев занимали подчиненное положение. Авторами «Законов Ману», например, модель поведения женщины сформулирована следующим образом: «Женщиной — в детском возрасте, молодой или даже пожилой — никакое дело не должно исполнять по своей воле, даже в [собственном] доме. В детстве ей полагается быть под властью отца, в молодости — мужа, по смерти мужа [под властью] сыновей: пусть женщина никогда не пользуется самостоятельностью...» [37, V, 147, 148].
Судя по ряду разъяснений и уточнений, содержащихся в памятниках ведической литературы, видно, что воздействие культовой практики доарийских народов все же заметно отразилось на обычаях арьев. В тех же «Законах», например, женщине после смерти мужа вместо самоубийства предписывается лишь соблюдение целомудрия: «...после смерти мужа ей не следует произно
сить даже имени другого [мужчины]... Ей полагается до смерти быть терпеливой, чистой, целомудренной». Говорится, что в результате такого поведения женщина после смерти встретит мужа на небе. В приведенных цитатах очень четко очерчена дхарма женщин, ставшая нормой индуизма. Высшей наградой для женщины является достижение ею после смерти местопребывания мужа. Это утверждение не может являться ничем иным, как прямым развитием древней традиции, предписывающей жене не разлучаться с мужем и в загробной жизни.
Завершив на этом обобщенный разбор вопроса о принесении в жертву человека, рассмотрим обряд жертвоприношения животных. Именно они в течение многих и многих тысячелетий являлись главными жертвами как богам, так и душам умерших предков.
В жертву издревле приносили главным образом домашних животных и птиц, возливая в огонь и на жертву топленое масло, воду, ароматические вещества, специи. Принесение в жертву животных включало в себя совместное поедание их мяса, то есть совместную трапезу всех членов данного коллектива. Возможно, именно вследствие этого описание процесса жертвоприношения часто напоминает описание приготовления мясного блюда.
Славяне также, по древнему обычаю, ели мясо жертвенных животных на общей трапезе [36], то есть бытовое действие (умерщвление скота и приготовление его мяса, пригодного для принятия в качестве пищи) освящалось и воспринималось как сакральное. Принося, например, в жертву быка, козленка или барана и поедая затем мясо этого животного, жертвователи верили в магическую силу этого действия, которое должно было привести к умножению стад, то есть к увеличению количества мяса, необходимого как для питания
членов племени, так и для дальнейших жертвоприношений. Убить животное и сварить или обжарить его на огне только ради собственного питания и не поделиться при этом его мясом с богами и душами предков было актом запретным, да и просто невозможным. Даже сама мысль об этом считалась кощунственной, как явствует из ряда указаний, содержащихся в памятниках. Таким образом, издревле питание людей мясом домашнего скота опосредовалось через идею о необходимости принесения его в жертву.
В «Законах Ману» точно оговаривается, какое именно мясо и как именно следует приносить в жертву и есть: «Животные самим Самосущим созданы для жертвоприношения, жертвоприношение — для благополучия всего этого [мира]; поэтому убийство при жертвоприношении — не убийство» [37, V, 39].
Трудно с точностью установить ценностную шкалу жертв в ведическую эпоху. В разных памятниках литературы, и прежде всего в самих Ведах, не содержится четких определений ценности жертв. Несомненно, однако, что после человека наиболее ценной жертвой считались два животных — лошадь и корова.
Судя по оценкам результатов исследований, можно думать, что у пришедших в индию арьев лошадь стала считаться более ценным предметом жертвоприношения, чем корова. Ашвамедха (то есть принесение в жертву коня) могла проводиться только царями. Она приобрела не столько ритуальный, бытовой, сколько ритуальнополитический характер. Весь церемониал ашвамедхи занимал длительное время и был направлен на утверждение власти царя, на то, чтобы заставить правителей захваченных им земель признать главенство завоевателя. Больше того, в сам ритуал ашвамедхи включался захват новых земель, так как коня, выбранного для жертвоприношения, отпускали сначала на все четыре стороны и он

в сопровождении царского войска свободно бродил в течение целого года. Земли, по которым ступали его копыта, считались после этого присоединенными к государству, где правил царь — хозяин коня.
Очевидно также, что войско не просто следовало за конем, а незаметно направляло его в нужную сторону, способствуя расширению границ своего царства, хотя в литературе и устных преданиях путь коня отождествляется с велениями богов и самой судьбы.
В книге «Ашвамедха-парва» «Махабхараты» указывается даже на необходимость проведения обряда, символизирующего оплодотворение царицы кровью жертвенного коня. Этот обряд не нашел, насколько нам известно, точного описания в сакральных текстах. Очевидно, он относился к числу тех, которые надо было исполнять в соответствии с устной традицией. В «Махабхарате» говорится, что таких обрядов было несколько. В «Ашвамедха-парве» сказано только, что царица Драупади по просьбе жрецов, расчленявших коня, подошла и села возле него. Есть и другие свидетельства о том, что старшая жена царя ложилась возле убитого коня и на некоторое время их накрывали тканью. Разъяснялось это так: царица жаждет потомства и поэтому совершает это действие, а жрецы в это время читают соответствующие мантры.
Известно, что у всех древних индоевропейских народов кровавые жертвоприношения занимали очень большое место в их культовой практике. Например, принесение богу солнца в жертву (или посвящение ему) коня — символа солнца — отмечено и у древних римлян, и у всех славян, и у германцев — словом, по всей территории исторического расселения индоевропейских народов.
В культах славян конь играл огромную роль. На Украине было принято зарывать конскую голову в плоти
ну, чтобы ее не размыло водой. Во многих местностях России и Украины конские головы в Ивановскую ночь бросали в костры. В Белоруссии верили, что конский череп, насаженный на палку и помещенный вблизи табуна, охраняет лошадей. У западных славян конь был посвящен богам Ретры. У восточных славян в дни летнего и зимнего солнцестояния проводились праздники, в которых участвовали ряженые, изображающие солнце в образе коня. На острове Коневец в Ладожском озере еще в XV веке приносили в жертву коней. На крышах домов в славянских поселениях искони помещали разных деревянных коньков и т. д. Следы древнего почитания коня и особой магической и культовой его роли сохранились во множестве русских обрядов, а также сказок, былин, песен, заговоров, причем часты как прямые, так и аллегорические упоминания о принесении коня (конской головы, конских костей) в жертву. Конские скелеты встречаются и в погребениях восточных славян 1-го тысячелетия н. э., не говоря уже о скифо-сарматских погребениях.
Сопоставляя все эти сведения с данными о практике ашвамедхи у арьев, можно полагать, что конь был одним из важнейших объектов жертвоприношения на всей территории складывания и миграции индоевропейских племен.
Широко встречаются также указания и на принесение в жертву славянским языческим богам других животных, причем не только в период, предшествующий христианизации, но и в XIX и даже в XX веке (хотя в основном уже в пережиточной форме).
Выше уже упоминалось, что человеческие жертвоприношения практиковались славянами на Руси вплоть до X века, а у балтийских славян — до XIII века. Летописи содержат много свидетельств о частом принесении в жертву животных и о ритуальном кровопитии.


Рис. 44. Богиня Кали, супруга Шивы, в гневном облике. Деревенский настенный рисунок





В своей летописи Нестор под 980 годом писал о богах Киевского пантеона: «Жряху им, наричюще я богы... оскверняху землю теребами своими, и оскернися кровьми земля Руска и холм от». Широко известно свидетельство Ибн Фадлана о кровавых жертвоприношениях, проводившихся русами в начале X века во время торжищ на реке Итиль.
Несколькими веками позже архиепископ Новгородский и Псковский Макарий писал Ивану Грозному, что во многих русских местах вокруг Новгорода, по Ладоге и Неве «обычая держахуся от древних прародителей... и жертве приношаху кровную бесом волы и овцы, и всяк скот и птицы» [68]. Таким образом, мы видим, что у этой группы индоевропейских народов, несмотря на активнейшую борьбу христианства с языческой обрядностью, пережитки культовых и магических жертвоприношений наблюдались очень долго.
О кровопитии и о том, что русские язычники пили молозиво, то есть молоко, еще содержавшее кровь после отела, упоминается как о запретных деяниях во многих «Поучениях».
О кровавых жертвоприношениях упоминается в «Слове некоего Христолюбца» (XIV в.) и в «Слове Григория Богослова о том, како погани суще языци кланя- лися идолом» (XI в.).
В современной Индии практика кровавых жертвоприношений еще далеко не изжита. Богине Кали ежедневно приносят в жертву кровь животных черного цвета — от петухов и козлят до буйволов. Это имеет место в среде шиваитов-шактистов, а также в средних и низких кастах. Но уже нередко кровь животного символизируется красным порошком или пигментом, наносимым на изображение божества или на его алтарь.

Нельзя не упомянуть об интереснейшем разговоре некоего аскета с жертвователем (он излагается в одной из книг «Махабхараты» — в «Ашвамедхапарве»). Увидев приготовления к умерщвлению жертвенной козы, аскет сказал: «Это убийство». Но присутствовавший жрец объяснил, что эту козу ждет добро и что отныне все, чем она обладает, сольется с природой. На это аскет возразил, что в таком случае плоды от подобной жертвы должны получать другие козы, люди же не должны для своей выгоды, услуживая богу, убивать коз. Жрец в ответ пояснил, что каждый из нас непрерывно кого-то убивает, когда поглощает воду, воздух и все излучения природы, так как все это населено невидимыми живыми существами, — а значит, без убийства жить нельзя.
Эта беседа явно относится ко времени борьбы против кровавых жертвоприношений и показывает трудные и извилистые пути этой борьбы.
Культ коровы в Индии тоже, вероятно, является исторически трансформированной идеей жертвоприношения.
Следует подчеркнуть, что культ коровы опирается в этой стране на вполне материальные, жизненные причины. Он не мог бы существовать в течение двух тысячелетий, будучи поддерживаем только религиозными предписаниями, если бы за ними не стояли реальные условия человеческого быта. Во-первых, городские коровы поедают все пищевые отходы растительного происхождения, бумагу и тряпки на улицах — без этого трудно было бы поддерживать жизнь городов на должном санитарном уровне в климатических условиях Индии. Во-вторых, коровий навоз служит топливом для большей части крестьян й большинства городских жителей страны, а также используется при кремации покойников в бедных и низкокастовых семьях. Наконец, навоз

и моча коровы применяются в традиционной медицине как сильное бактерицидное средство. Все эти обстоятельства и являются причинами неизменного фанатичного убеждения индусов в том, что кормление коровы, уход за ней и готовность защищать ее жизнь являются величайшими религиозными заслугами, разновидностью жертвенного поднесения коровы богам.

Еще по теме кровавые жертвоприношения:

1. 4.2. ГОРНОЕ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ
2. веокровные жертвоприношения
3. Жертвоприношение ногтей
4. КРОВАВОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ
5. Борьба против кровавого режима
6. Кровавые шаги гуманизма
7. ДРУЖКА НА КРОВАВОЙ СВАДЬБЕ
8. XW век: Мария Кровавая изобретает копирайт
9. XIX. Священные места, Храмы и Алтари; Жертвоприношение, Пост и Умилостивление; Славословие, Молитва и т. п.
10. Глава 22 Объяснение кажущихся противоречий между запретом изготавливать изображения и повелением сделать медного змея; между установлением жертвоприношений и отвержением их
11. Идеология международной бюрократии
12. ИД АЛЬ-АДХА
13. _ 39. Проверка нового разграничительного признака на объективном праве полуобразованных, варварских и диких народов и ее благоприятный результат
14. МЕСТО ДЛЯ МОЛИТВЫ