ДВУМЕРНЫЙ ВЗГЛЯД

Конечно, власть осуществляется, когда А участвует в принятии решений, которые оказывают влияние на В. Власть также осуществляется, когда А использует свою энергию для создания или усиления социальных и политических ценностей, а также институциональных практик, которые сводят политический процесс к публичному рассмотрению только тех проблем, которые сравнительно безопасны для А. В той степени, в какой А это удается, В практически лишается возможности выдвигать на первый план такие проблемы, которые, в случае их разрешения, могли бы нанести серьезный ущерб предпочтениям А (р. 7).

«Центральный пункт» здесь следующий: «в той степени, в какой личность или группа — сознательно или бессознательно — создает или усиливает барьеры для публичного обсуждения политических конфликтов, эта личность или эта группа обладает властью» (р. 8). И далее они приводят известные и часто цитируемые слова Шаттшнайдера:

Все формы политической организации имеют пред- прасположенность к использованию одних конфликтов и подавлению других, потому что организация есть мобилизация предрасположенностей. Одни проблемы включены в политику, тогда как другие исключены из нее (Schattschneider 1960: 71).

Значимость работы Бахраха и Бараца в том, что они вводят в дискуссию о власти эту чрезвычайно важную идею «мобилизации предрасположенностей или пристрастий». По их словам, власть есть

совокупность доминирующих ценностей, верований, ритуалов и институциональных процедур («правил игры»), которые систематически и последовательно функционируют ради выгоды определенных лиц и групп и в ущерб другим. Те, кто получают выгоду, обладают преимуществами в деле защиты и продвижения своих законных интересов. Чаще всего «защитники статус-кво» представляют собой в рассматриваемом сообществе меньшинство или элитную группу. Однако элитизм не является ни предопределенным, ни вездесущим: как могут подтвердить противники вьетнамской войны, мобилизация пристрастий вполне может служить выгоде абсолютного большинства, что нередко и происходит (Bachrach and Baratz 1970: 43-44).

J

Что же представляет собой этот двумерный взгляд на власть? Какова его концептуальная структура? Ответить на этот вопрос непросто, потому что Бахрах и Барац употребляют термин «власть» в двух различных смыслах. С одной стороны, они употребляют его в общем смысле, касающемся всех форм успешного контроля А над В, то есть когда А обеспечивает согласие со стороны В. И они разрабатывают целую типологию, представляющую большой интерес, форм такого контроля, которые они рассматривают как типы власти в обоих ее ликах. С другой стороны, они именуют один из этих типов «властью» — а именно такой, когда речь идет об обеспечении согласия посредством угрозы применения санкций. Однако, излагая их позицию, мы можем избежать этой путаницы, если будем употреблять слово «власть» в первом смысле, а слово «принуждение» — во втором.

Тогда их типология «власти» будет включать в себя принуждение, влияние, авторитет, силу и манипуляцию. Принуждение, как мы видели, имеет место тогда, когда А обеспечивает согласие со стороны В, угрожая последнему лишениями, когда «между А и В существует конфликт, касающийся ценностей или обра за действия» (р. 24)10. О влиянии речь идет тогда, когда А, «не прибегая ни к лишь подразумеваемым, ни к откровенным угрозам нанесения ущерба, заставляет [В] изменить свой образ действий» (р. 30). Когда действует авторитет, «В соглашается, так как требование [со стороны А] является разумным в рамках ценностных ориентиров [В]» — либо потому, что оно законно и разумно в содержательном отношении, либо потому, что его источником является законная и разумная процедура (р. 34,37). В случае силы, А достигает своих целей в отношении отказывающего в согласии В, лишая последнего выбора между согласием и несогласием. Манипуляция же есть «аспект» или подвид силы отличный от принуждения, влияния и авторитета, поскольку в данном случае «согласие имеет место при отсутствии осознания со стороны соглашающегося либо источника, либо самой природы предъявляемого ему требования» (р. 28).

По своей сути критика Бахрахом и Барацем одномерного взгляда на власть, которого придерживаются плюралисты, является антибихевиоралистской: то есть они утверждают, что этот взгляд «придает чересчур большое значение процессам инициирования, решения и наложения вето» и в результате «упускает тот факт, что власть может осуществляться и часто осуществляется посредством сведения спектра вопросов, по которым принимаются решения, к относительно „безопасным" проблемам» (р. 6). С другой стороны, они настаивают (по крайней мере в своей книге — отвечая критикам, которые заявляют: если В не действует по той причине, что предчувствует реакцию А, значит, ничего не происходит и нечего подвергать эмпирической верификации) на том, что так называемые не-решения, ограничивающие сферу принятия решений, сами по себе являются (наблюдаемыми) решения ми. Однако они могут не быть явными, или характерными для данной проблемы, или даже осознанными решениями, принятыми ради нейтрализации потенциальных противников, о которых защитники статус-кво вполне могут и не подозревать. Такая неосознанность «не означает, однако, что господствующая группа будет воздерживаться от не-решений, которые защищают или укрепляют ее господство. Просто поддержка существующего политического процесса уже может давать такой эффект» (р.

Итак, удовлетворительный анализ двумерного характера власти предполагает изучение процесса как принятия решений, так и непринятия решений. Отказ от решения есть «выбор среди других способов действия» (р. 39); непринятие решения — это «решение, результатом которого является подавление скрытых или явных вызовов ценностям и интересам того, кто принимает решение, или воспрепятствование появлению таких вызовов» (р. 44). Таким образом, непринятие решений есть «способ подавления требований изменить существующее распределение выгод и привилегий, прежде чем такие требования будут озвучены; или способ удержания этих требований под спудом; или способ устранения этих требований, прежде чем они будут заявлены в соответствующем пространстве принятия решений; или же, если ничего подобного осуществить не удалось, способ искажения либо нейтрализации этих требований на той стадии политического процесса, когда дело доходит до выполнения принятых решений» (р. 44).

Бахрах и Барац отчасти переопределяют границы того, что считается политической проблемой. Для плюралистов эти границы определяются наблюдаемой политической системой или, скорее, ее элитами: как пишет Даль, «вряд ли можно говорить о политической проблеме, пока она не привлекает внимания значительного сегмента политического слоя» (Dahl 1961: 92). Поэтому наблюдатель отбирает некоторые про блемы как очевидно важные или «ключевые» и затем анализирует процесс принятия решений по этим проблемам. Для Бахраха и Бараца, напротив, существенно важно выявить потенциальные проблемы, которые не становятся актуальными по причине непринятия решений. Поэтому, с их точки зрения, «значимые» или «ключевые» проблемы могут быть актуальными или, скорее всего, потенциальными; а ключевой является проблема, которая заключает в себе действительный вызов по отношению к ресурсам и авторитету тех, кто в настоящий момент контролирует процесс, определяющий результаты определенной политики в рамках системы, то есть заключает в себе «требование серьезной трансформации как способа, в соответствии с которым ценности распределены в сообществе... так и самой ценностной структуры» (Bachrach and Baratz 1970: 47-48).

Несмотря на это весьма важное отличие от подхода плюралистов, анализ Бахраха и Бараца имеет с ними одну существенную общую черту: акцент на актуальном, наблюдаемом конфликте, явном или скрытом. Если плюралисты считают, что в процессе принятия решений власть лишь обнаруживает, где существует конфликт, то Бахрах и Барац имеют в виду то же самое в случае непринятия решений. Так, они пишут, что если «нет конфликта, явного или скрытого, следует полагать, что существует консенсус относительно доминирующей структуры ценностей, и в этом случае непринятие решений невозможно» (р. 49). В отсутствие такого конфликта, считают они, «никак нельзя с точностью судить, направлено ли решение на то, чтобы воспрепятствовать серьезному рассмотрению требования перемен, которое потенциально угрожает тем, кто принимает решения» (р. 50). Если «создается впечатление, что существует всеобщее принятие статус-кво, тогда невозможно „определить" эмпирически, является ли консенсус подлинным или же он был насильственно установлен посредством непринятия решений»; и затем они добавляют довольно странное замечание: «анализ этой проблемы превышает возможности политического аналитика и под силу, возможно, лишь философу» (р. 49).

Последнее свидетельствует о том, что Бахрах и Барац не уверены, действительно ли власть, связанная с непринятием решений, не может осуществляться в отсутствие конфликта, или же, если она осуществляется, мы просто не можем об этом знать. Как бы то ни было, конфликт, который они считают необходимым, — это конфликт между интересами тех, кто вовлечен в непринятие решений, и интересами тех, кого эти последние лишают голоса в рамках политической системы. В чем же заключаются интересы исключаемых? Бахрах и Барац отвечают следующим образом: наблюдатель

должен выяснить, имеет ли место недовольство, явное или скрытое, среди тех лиц и в тех группах, которые очевидным образом отторгаются в результате мобилизации пристрастий... явное недовольство — это такое недовольство, которое уже нашло свое выражение и породило проблему в рамках политической системы, тогда как скрытое недовольство все еще остается за рамками системы.

Последнее «не было признано „достойным" публичного внимания и обсуждения», но «в своей неразвитой форме поддается наблюдению со стороны исследователя» (р. 49). Другими словами, Бахрах и Барац понимают «интересы» шире, чем плюралисты — хотя речь все равно идет о субъективных, а не об объективных интересах. Если плюралисты рассматривают в качестве интересов политические предпочтения, выражаемые через поведение всех граждан, которые считаются пребывающими внутри политической системы, то Бахрах и Барац также рассматривают предпочтения, выражаемые через поведение тех, кто частично или полностью исключен из политической системы — в форме явного или скрытого недовольства. В обоих случаях предполагается, что интересы являются осознанно выраженными и наблюдаемыми.

Таким образом, я делаю вывод, что двумерный взгляд на власть предполагает неполную критику би- хевиоралистского акцента первого взгляда (говорю неполную, потому что для него непринятие решений все еще остается формой принятия решений), и он позволяет рассматривать способы, посредством которых создаются препятствия для принятия решений по тем потенциальным вопросам, которые являются предметом наблюдаемого конфликта (субъективных) интересов, понятых как предпочтения, нашедшие выражение в открытом политическом пространстве, и как недовольство, не вышедшее на политический уровень.