Учение Гегеля о правах к пределах формального мышления

I. Характеристика ползрения Гегеля как диалектического обычно связывается с его критикой, предшествовавшей и господствовавшей в его время логики вольф и - анцев и логики Канта и кантианцев в особенности.

Нельзя отрицать, что, взятая в целом, характеристика зта вполне соответствует действительности.

Однако, высказанная в столь общей и целостной форме, она оставляет многое невыясненным и. безусловно, требует конкретизации. Опыт такой конкретизации и представляет предлагаемая вниманию читателей статья. В центре ее стоит вопрос о формальном мышлении: признавал ли Гегель и в каком объеме, в каком смысле права формального мышления?

Диалектический характер мышления Гегеля уже наперед наводит на ожидание или на мысль, что ответ на поставленный вопрос будет у Гегеля также диалектическим: мы вправе ожидать, что найдем у Гегеля и признание прав формального мышления, и его критику, утверждение и ограничение его прав — то и другое на основе диалектики. И действительно, общей теоретической рамой исследования вопроса оказывается у Гегеля диалектика — диалектика формы и содержания, рассудка и разума, конечного и бесконечного, абстрактного и конкретного. Уже на первых страницах с Науки логики» Гегель решительно отклоняет принятую в обычной логике предпосылку «о раздельности содержания познания и его формы...». Согласно этой предпосылке, предполагается, с одной стороны, будто материя познания «имеется налицо как некий готовый мир, вне мышления, сама но себе», с другой же стороны, будто мышление, «взятое само но себе, пусто, привходит к указанной материи как некая форма извне, наполняется ею. лишь в ней приобретает некоторое содержание и благодаря этому становится реальным познанием» (14, .5, 20— 21).

В предисловии ко второму изданию «Науки логики» Гегель прямо заявляет, что потребностью и делом логиче- ского мышления является «именно исследование того, действительно ли конечное без бесконечного есть нечто истинное и суть ли что-либо истинное, а также что-либо действительное такая абстрактная бесконечность, бесформенное содержание и лишенная содержания форма...». И тут же он разъясняет, что философский ответ на этот вопрос не может быть дан в готовой формуле, предваряющей исследование и ему предпосылаемой, а приобретается «только движением вперед, изучением и проделыванием всего пути развития» (там же, 17).

Верный своему взгляду, Гегель не выделяет вопрос о правах и пределах формального мышления в особую часть или в особый раздел своей философии и даже логики. Он обращается к этому вопросу в метафизике, в философии духа, в философии искусства, в науке логики — всюду, где только может возникнуть проблема соотношения содержания и формы. По области своего применения вопрос этот выходит у Гегеля далеко за пределы одного лишь субъективного мышления и приобретает значение одной из важных проблем бытия, или, говоря языком современной Гегелю философии, проблем «метафизики». Так, Гегель разъясняет, что все логическое следует понимать «не только в смысле субъективной деятельности, а. наоборот, как всецело общее и, следовательно, вместе с тем объективное...». «Это находит применение также и по отношению к рассудку, этой первой форме логического». Рассудок соответствует тому, «что конечные вещи суть, что они обладают устойчивым бытием». Понятый в этом смысле «рассудок» «обнаруживает свое присутствие во всех вообще областях предметного мира, и совершенство какого бы то ни было предмета,— говорит Гегель,— непременно предполагает, что принцип рассудка занимает в нем место, принадлежащее ему по праву» (14, /. 133-134).

В связи с этим формы, которые рассматриваются в обычной логике и обычно считаются лишь формами сознательного мышления, Гегель называет «объективными мыслями». Поэтому же для Гегеля логика «совпадает... с метафизикой, с наукой о вещах, постигаемых в мыслях, которые... выражают существенности вещей*. После сказанного нас уже не удивит, что для Гегеля, например, умозаключение, взятое «не в том значении, которое оно имеет в старой формальной логике, а в его истине, есть всеобщая форма всех вещей (курсив мой.— В. Л.)», а именно «определение особенного как средины, связующей крайности всеобщего и единичного». В этом смысле все вещи для Гегеля — особенные, которые соединяются как нечто всеобщее с единичным. И только «бессилие природы». говоря словами Гегеля, «приводит к тому, что логические формы не воплощаются в чистом виде» (там же, 52; 5(5).

<< | >>
Источник: В.Ф. Асмус. Историко-философские этюды / Москва, «Мысль». 1984

Еще по теме Учение Гегеля о правах к пределах формального мышления:

  1. X УЧЕНИЕ ГЕГЕЛЯ О ПРАВАХ И ПРЕДЕЛАХ ФОРМАЛЬНОГО МЫШЛЕНИЯ
  2. Учение о государстве Гегеля.
  3. УЧЕНИЕ ОБ ИДЕАЛЕ И КРИТИКА ТЕОРИИ ПОДРАЖАНИЯ В ЭСТЕТИКЕ ГЕГЕЛЯ
  4. Диалектика Гегеля и учение Чернышевского о социализме
  5. УЧЕНИЕ ГЕГЕЛЯ И ФОРМИРОВАНИЕ КОНЦЕПЦИИ П. Л. ЛАВРОВА
  6. ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ФОРМАЛЬНО-ЭМПИРИЧЕСКОГО ОБОБЩЕНИЯ И ТЕОРИИ ЭМПИРИЧЕСКОГО МЫШЛЕНИЯ ПРИ ПОСТРОЕНИИ УЧЕБНЫХ ПРЕДМЕТОВ
  7. О ДВОРЯНСКОМ ВОСПИТАНИИ, О ДВОРЯНСКИХ ПРАВАХ, КОЕ-ЧТО О КРЕСТЬЯНСКИХ ПРАВАХ
  8. Расширение объема мышления и развитие наглядного мышления
  9. II. УЧЕНИЕ АРИСТОТЕЛЯ О БЫТИИ (ОНТОЛОГИЯ). УЧЕНИЕ ОБ ОТНОШЕНИИ МЕЖДУ ПОНЯТИЯМИ И ЧУВСТВЕННЫМ БЫТИЕМ
  10. § 6. Учение об искусстве 6.1. Учение о художественной деятельности (о «гении»)
  11. ОБЩИЙ ВЗГЛЯД НА УЧЕНИЕ О ВИБРАЦИЯХ И УЧЕНИЕ ОБ АССОЦИАЦИИ [ИДЕЙ]