ДАРВИНОВСКАЯ ТЕОРИЯ. ПРОИСХОЖДЕНИЕ ВИДОВ ПУТЕМ ЕСТЕСТВЕННОГО ОТБОРА ИЛИ СОХРАНЕНИЕ БЛАГОПРИЯТЬТВУЕМЫХ РАС В БОРЬБЕ ЗА СУЩЕСТВОВАНИЕ

Если на основании анатомического строения организмов, их истории развития, их последовательного появления в минувшие эпохи земли и их современного географического распространения мы пришли к заключению, что'виды животных и растений не были созданы каждый отдельно, а развивались один из другого, то этим наша любознательность еще не удовлетворяется.

За этим выводом возникает вопрос, ответ на который только и может дополнить картину происхождения видов,—вопрос о том, каким образом бесчисленные виды, населяющие землю, настолько изменились, что достигли теперешнего совершенства строения и взаимного приспособления, с полным правом возбуждающих в нас удивление?
Чтобы понять средства, путем которых осуществляются такие изменения и приспособления, Дарвин обратился к изучению тех растительных и животных форм, у которых мы можем наблюдать возникновение резких изменений в относительно кратчайшее время, это—культурные растения и домашние животные.
Различные породы или расы прирученных лошадей,
рогатого скота, овец, собак, голубей и т. д. принадлежат вообще в каждом случае к одному и тому же виду (много к двум-трем). He существует такого множества видов диких собак, чтобы можно было допустить, что прирученные собачьи породы произошли каждая от особого вида; дикие собачьи виды—волк, лисица, шакал—даже более сходны между собой, чем расы домашней собаки. Совершенная плодовитость собачьих рас в течение многих поколений также доказывает, что все эти расы образуют только один вид. То же относится R к другим нашим домашним животным и особенно бросается в глаза там, где наверняка известен дикий их предок. Так, достоверно известно, что наши домашние голуби представляют собой потомков дикого горного голубя, живущего по берегам Средиземного моря, а также севернее—до Англии и Норвегии, где он встречается на крутых утесах. На него пбхож цветом и рисунком оперения обыкновенный сизый домашний голубь (рис. 41), и множество известных нам прирученных пород являются лишь вариететами данной'формы. Это видно из того, что при скрещивании двух весьма различных голубиных рас, например зобастого голубя с трубастым, их птенцы, большей частью путем регресса, получают сизое оперение с двумя черными поперечными полосами на крыльях, какие имеет коренная форма. От дикого родоначальника, живущего на скалах, все домашние расы голубей унаследовали свою непоседливость.
Успехи, достигнутые человеком в разведении животных, причем он сумел от одного коренного вида произвести множество разнообразных рас, должны возбуждать в нас большое удивление. Всякий, кому бы пришлось найти в диком состоянии, на воле, борзую собаку, таксу, мопса, дога, шпица, несомненно отнес бы их к различным видам, а иных даже—к различным родам. Неуклюжая ломовая лошадь и скаковая, красивый задорный боевой петух и тяжелый, ленивый кохинхинский петух в такой степени непохожи друг на друга, как будто это два отдаленных вида одного и того же рода; у голубей различия иногда еще более значительны: стоит взглянуть на длинный с мясистыми наростами клюв английского почтового голубя (рис. 41), на короткий конусообразный клюв африканского совиного голубя или на странное, вывернутое шейное оперение капуцина. У трубастого голубя от 30 до 40 перьев в хвосте, тогда как

у других только 12—14, турман имеет странную -привычку кувыркаться налету. Короче говоря, этих отличий так много и они так велики, что нельзя не удивляться, как могли все эти разновидности получиться от одной начальной формы.
Каким же путем животноводы достигают таких результатов? Только тщательным отбором особей, употребляемых для приплода. Так, если овцевод желает иметь тон-

Рис. 42. Европейский кабан—представитель одного из видов, давшего начало породам домашних свиней.

кую шерсть, то он выбирает из стада и спаривает баранов и овец с Самым тонким руном; тогда у него есть надежда, что многие ягнята от этих родителей унаследуют те же качества шерсти, а некоторые может быть и в повышенной степени. Из этих ягнят он опять выбирает для приплода самых тонкорунных и, поступая так снова и снова, накопляя желаемое качество новыми спариваниями, в относительно короткое время значительно улучшает каче
ство шерсти в своем стаде. Подобным же образом может он развести стадо овец, предназначаемых на убой, выбирая для приплода более мясистые экземпляры. Короче, его метод мы можем назвать способом накопления признаков путем искусственного отбора. Чем лучше животновод умеет подмечать признаки животных, тем скорее он достигнет желаемого результата.
При этом конечно животновод может обращать свое внимание только на внешние, легко уловимые признаки животных. Внутренние органы не подвергаются отбору, и потому-то различные расы домашних животных по

Рис. 43. Матка крупной иоркширской породы.

внутреннему строению мало разнятся между собой, тогда как внешние их отличия простираются гораздо дальше.
Да и из внешних признаков обыкновенно отбираются только те, изменения которых желательны человеку; их-то он и намечает при отборе. Так, выводя сорта капусты, которых имеется такое множество, обращают внимание на листья, изменяя их величину, окраску, расположение, вкус, тогда как цветки у всех сортов одинаковы. Напротив, у садовых растений, например у тюльпанов, мы замечаем чрезвычайное разнообразие цветов, листья же у всех одинаковы: при отборе в первом случае не обращалось внимания на цветы, во втором—на листья. У крыжовника плоды очень разнообразны, цветки же одинаковы; у роз— наоборот. Обращаясь к расам шелкопряда, находим, что взрослые бабочки весьма сходны, а коконы крайне разнообразны, ибо при отборе шелковод обращал все свое

внимание только на последние, которые дают ему шелк; бабочки у него вылетали только из отобранных коконов,- только эти бабочки спаривались, а их потомство опять давало коконы желаемого качества.
Хотя у этих растений и животных и не все части одновременно подвергались изменению, а только те, которые имелись в виду при отборе, все-таки не следует думать, что человек случайно предназначал для отбора особенно Способных к изменению животных и растения.
Едва ли также на изменчивость особенно влияла и продолжительность времени, в течение которого виды домашних животных воспитывались в неволе: известно очень мало гусиных рас, хотя гуси давным-давно уже приобрели славу спасителей Капитолия от галлов; напротив, известно множество различных форм канареек, разных оттенков и рас, с гладкой головой и с хохолком, а канарейки попали к нам в плен только в XVI столетии.
Подобно тому как формы культурных растений и домашних животных не только в высшей степени разнообразны, но и в широкой мере приспособлены к потребностям человека и к желаниям любителей, так и в природе мы встречаем не только изобилие разнообразных форм, но и в высшей степени целесообразное устройство животных, приспособленное к их образу и условиям жизни; нам кажется, что они как бы созданы каждое для того места, какое они занимают в природе. Так, травоядные млекопитающие, питающиеся труднопереваримой пищей, снабжены широкими размалывающими коренными зубами для основательной переработки принятого корма и длинным кишечником; напротив, у плотоядных, питающихся удобоваримой пищей, кишка короткая, а зубы режущие, приспособленные только к разрыванию, а не к перетиранию пищи.
Многие млекопитающие и птицы умеренного и холодного поясов обладают удивительным инстинктом к переселению—приспособлением, вызываемым переменой времен года в окружающей природе. Летом, когда эти животные могут укрываться в высокой траве и в густой зелени кустов, окраска их шкур и перьев бывает коричневая и других темных цветов, не слишком отличающихся от цвета почвы; напротив, зимой, когда все покрыто снегом, когда нельзя укрыться ни в траве, ни в кустах, они принимают белую окраску; очевидно, что такая окраска в такое время года должна охранять преследуемого и скры-

вать преследователя, т. е. что она выгодна животным. Такое зимнее одеяние находим мы у горностая, у песца, у беляка, у снежной куропатки и т. д.
В воде быстро высыхающих луж и канав мы находим маленьких рачков, так называемых коловраток, которые либо сами, забравшись в тину, без вреда для себя могут почти совершенно высохнуть, либо их яйца, покрытые твердой скорлупой, могут выдержать безводие своих местообитаний и начать развиваться, когда снова попадут в воду.
Растения бесплодных, сухих степей обнаруживают разнообразные приспособления, позволяющие им переносить недостаток воды:, корни их проникают в более глубокие слои, где влага держится дольше; их листья, покрытые толстой кожицей или множеством волосков, слабо испаряют воду, как например у каменного дуба, у царского скипетра (Verbascum thapsiforme), или они скопляют запасы воды в толстых мясистых листьях, как у заячьей капусты (Sedum acre).
Всюду, где мы изучаем живую природу, мы находим такие приспособления, которые обеспечивают особям или их потомству сохранение жизни и этим повышают жизнеспособность вида. Они обусловливаются не просто разнообразием форм и требуют объяснения, тем более что, основываясь на других фактах, мы пришли к убеждению, что организмы вовсе не созданы с самого начала для тех условий, в которых им приходится жить теперь.
Дарвин поставил себе вопрос: не шло ли приспособление существ, живущих на свободе, к их потребностям тем же путем, как и приспособление культурных растений и домашних животных к потребностям и желаниям человека, не шло ли оно и там путем отбора, и если да, то на чем основывается этот отбор и кто играет роль животновода и растениевода? Он пришел к заключению, что такой отбор действительно имеет место, и таким образом параллельно искусственному отбору, производимому человеком, он поставил отбор естественный. Этот вывод он обосновал следующими соображениями.
Растения и животные производят на свет гораздо больше семян, яиц и потомства, чем это необходимо для сохранения вида. Если бы взошли все семена с одного только куста чертополоха, то вскоре получилось бы целое поле чертополоха, и если бы это повторялось несколько лет, то вскоре на земле не нашлось бы ни одного клочка,
не покрытого чертополохом. Или: пара воробьев высиживает трижды в год по шести птенцов, так что на второй год кроме старой пары будет еще 18 воробьев, а всего при счастливых обстоятельствах будет 10 пар; при таких же условиях у них будет 180 птенцов; на третий год было бы 100 пар с I 800 птенцами, на четвертом году имелось бы 8 100 пар, и таким образом возрастание шло бы до бесконечности.

Если дерево живет 100 лет, то нужно, чтобы в эти 100 лет взошло и сохранилось только одно семя, и существование вида обеспечено; однако оно приносит ежегодно тысячи семян! Слон принадлежит к животным, размножающимся чрезвычайно медленно; только на тридцатом ходу он делается способным к спариванию, и самка в течение своей долгой жизни приносит всего каких-нибудь шесть детенышей, и однако потомки одной пары, если бы все они в свое время спаривались и достигали средней продолжительности жизни слона, в 750 лет достигли бы цифры 19 миллионов!
Таким образом всегда имеется большой избыток рождений, а так как, насколько простираются наши наблюдения, число животных данного вида в данном месте в среднем остается одинаково и во всяком случае никогда не увеличивается в такой громадной пропорции, в какой это теоретически возможно в силу их плодовитости, то в молодом возрасте должно погибать гораздо большее число животных, чем остается в живых. Эта смерть никоим образом не может быть естественной, в природе каждого живого существа заложена возможность жить по меньшей мере вплоть до наступления способности к размножению. Таким образом все это обреченное на смерть падает жертвой неблагоприятных обстоятельств: либо недостатка пищи, либо врагов и т. п. Ho всем этим существам врождено стремление к сохранению жизни: они всю жизнь ведут борьбу за существование. Впрочем лишь в редких случаях это будет борьба в буквальном смысле слова, какова например схватка двух хищников за кусок добычи; большей же частью это—конкуренция, причем один из соперников достигает цели за счет другого. Так, два соседних растения борются за пищу, доставляемую почвой, которой нехватает для обоих, или можно сказать, что растение, растущее на краю пустыни, ведет борьбу с засухой, которая грозит ему уничтожением.

Мы знаем, что между особями одного и того же вида господствует некоторое различие, и у людей мы все легко замечаем это различие; пастух знает каждое животное своего стада, мать узнает своего ребенка среди множества других детей. Ho, присматриваясь внимательнее, мы убеждаемся во всеобщности таких различий. Нет ничего удивительного поэтому, что некоторые молодые особи лучше других приспособлены находить свой корм. Обладают ли они более острыми чувствами, позволяющими им его видеть или чуять, или они сильнее, так что имеют возможность отнимать корм у других,—во всяком случае такие особи при добывании корма будут иметь преимущества, и, когда пищи будет недостаточно, у них будет больше шансов к выживанию, чем у их менее приспособленных соперников одного с ними вида. Подобным же образом особи, более способные противостоять климатическим влияниям, будут легче выносить суровость зимы или продолжительность дождей, чем остальные, а те, которые умеют лучше прятаться или обладают более быстрым бегом, могут легче уходить от врагов.
Итак, в борьбе за существование, обусловливаемой избытком рождений, выживают наиболее приспособленные. Следовательно они одни будут размножаться и свои свойства, помогавшие им одержать победу, передадут по наследству своим потомкам, между которыми опять будет иметь место отбор. Таким образом и здесь мы видим накопление полезных животному качеств, и этот процесс ведет к постепенному изменению, именно к усовершенствованию видов. Дарвин назвал это естественным отбором.
Значит то, о чем при разведении домашних животных заботится человек, то, чего он -достигает отбором, т. е. накопление желательных признаков, то самое в природе достигается борьбой за существование. Способ отбора в природе жесток: он сводится к истреблению менее приспособленных. Ho, в то время, как взор человека может судить только о внешних признаках и в то время как он может обращать свое внимание только на частности, борьба за существование берет во внимание всю организацию: от нее ускользают только такие свойства, которые ни полезны, ни вредны; но все, что полезно или вредно, все это подлежит ее влиянию: первое будет сохранено, второе—уничтожено.

Естественно эта борьба всего сильнее между животными, живущими при одинаковых условиях, следовательно прежде всего между особями одного и того же вида, у которых одинаковы и место обитания, и пища, и враги, а затем и между животными родственных видов, поскольку они ведут сходный образ жизни.
Обыкновенно в окружающей нас природе господствует кажущееся равновесие: борьбы за существование мы почти не замечаем, мы выводим о ней заключение только теоретически, основываясь на указанных выше соображениях. Ho порой это состояние равновесия нарушается; известно, что после мягкой зимы и благоприятной весны может чрезвычайно увеличиться количество мышей; ¦ такое бедствие однако никогда не продолжается несколько лет подряд. Размножаются и враги мышей как крупные, вроде сарычей, сов, находящих теперь избыток пищи, так и мелкие болезнетворные бактерии, вследствие чего количество этих вредных грызунов вскоре убывает, и снова восстанавливается равновесие.
Ho всего резче бросается в глаза борьба за существование, когда в среду, находившуюся приблизительно в равновесии, вторгается новый конкурент, которого до тех пор не было. Примером может служить нашествие пасюка. Рассказывают, что в J727 г. стаи пасюка переплывали Волгу у Астрахани и продолжали путь на запад. С тех пор началась борьба пасюка с черно-серой несколько меньшей длиннохвостой домашней крысой, до тех пор безраздельно господствовавшей в Европе. Будучи прожррливее, сильнее и упрямее последней, пасюк все более и более вытеснял соперницу и одержал над ней полную победу: черная крыса, державшаяся еще там и сям в захолустьях, например в горных деревнях, составляет теперь, по крайней мере в Германии, большую редкость. Подобным же образом снабженные жалом медоносные пчелы, ввезенные в Австралию из Европы, быстро вытеснили оттуда местную лишенную жала пчелу.
Известно также, с какой быстротой американское водяное растение канадская «водяная чума» завоевала воды в Германии: всего лишь лет 50 назад появилась она в устьях немецких рек и распространилась по Висле, Одеру, Гавелю, Шпре. Из ботанических садов и аквариумов любителей перешла она в болото и реки, например в Дунай, где часто встречается в его верхнем течении. Размножение ее во многих местах было так сильно, что
одно время она даже тормозила движение судов; при этом она заметно вредила другим растениям, не давая им расти и вытесняя их. В занятых ею каналах и реках она наносила сильный вред рыбам; слизняки, живущие на дне, также страдали; напротив, другие животные скрывались в ней от своих преследователей рыб, и растение им благоприятствовало; короче, вся картина жизни в речной среде благодаря присутствию этого растения заметно изменилась. Вместе с тем условия выживания стали иными, и вот таким-то образом подобные нарушения существовавшего дотоле равновесия могут вызывать разнообразные перемены.
Уже этот пример показывает, что взаимные отношения организмов в борьбе за существование не так просты: сплошь и рядом они настолько сложны, что не поддаются нашей оценке. Прекрасный пример приводит Дарвин. Если хотят, чтобы красный клевер приносил семена, необходимо, чтобы его посещали шмели, которые, собирая мед, переносят пыльцу с одного цветка на пестик другого и таким образом способствуют оплодотворению; так как нектарники у клевера находятся на дне длинной трубки, то на эти цветки садятся только шмели с длинным хоботком, а не пчелы, у которых хоботок короткий. Если шмелей не допускать, то цветки не будут оплодотворены: со 100 головок клевера, к которым шмели имели доступ, Дарвин собрал 2700 семян, со 100 других, не посещавшихся шмелями,—ни одного. Отсюда следует, что урожай клеверных семян зависит в значительной мере от посещения клевера шмелями; с уничтожением шмелей исчез бы и красный клевер. Hq шмелиные гнезда часто разрушают полевые мыши, ворующие личинки и мед. Поэтому вблизи таких мест, где благодаря кошкам мышей меньше, шмели могут размножаться лучше, а с ними повышается и урожай клеверных семян.
Ho чем разнообразнее отношения организма в борьбе за существование, тем легче возможность того, что изменения его строения дадут ему преимущества перед особями одного с ним вида или другими конкурентами, а потому тем легче может наступить улучшение вида.
Таких сложных отношений при искусственном отборе конечно нет; здесь эти зависимости гораздо легче обозреть, чем в борьбе за существование. Ho искусственный отбор действует совсем не ради приспособлений,—0? имеет в виду просто выгоды или прихоти человека, а не

борьбу за существование. Человек откармливает своих домашних животных, он охраняет их от врагов, защищает от влияний погоды. Если бы домашние животные не были избавлены от борьбы за существование, то множество их быстро вымерло бы вследствие тех вредных свойств, которые воспитаны в них человеком. В местностях, где много ястребов, невыгодно держать белых голубей, так как они скорее бросаются в глаза этим хищникам, которые и ловят их. Домашние животные с висячими ушами, каковы собаки и свиньи, на свободе обладали бы неблагоприятным для них качеством; дичая, они, спустя несколько поколений, снова приобретают торчащие уши своих диких предков. Многие породы голубей не годились бы для жизни на воле: свыше половины короткоклювых турманов погибает до выхода из яйца, ибо своим маленьким клювом они не в состоянии разбить скорлупы; любители поэтому помогают им выбраться из яйца, разбивая его. Очевидно, что подобные качества, ослабляя у животных способность к конкуренции, никогда не могли бы появиться как результат борьбы за существование, а их обладатели, если бы были лишены охраны со стороны человека, скоро погибли бы в борьбе со своими соперниками.
Условием, без которого естественный отбор был бы безрезультатен, является изменчивость, и мы выше доказали существование ее у животных и растений; но если дело должно итти к совершенствованию видов, то должна быть налицо не вообще изменчивость, а изменчивость к лучшему. Справедливо говорит Дарвин: если возникло такое множество вариаций естественным путем, без всякого вмешательства человека, то мы должны допустить, что в числе таких вариаций имеются и такие, которые животному полезны. Эти вариации путем отбора удерживаются и, как допускает Дарвин, упрочиваются.
Таким образом Дарвин полагал, что, открыв явление, естественного отбора, обеспечивающего переживание наиболее приспособленных к борьбе за существование, он нашел ключ к объяснению изменения организмов, и не просто изменения, а—что гораздо важнее—их изменения к лучшему. Целесообразность, которую прежде, меряя на свой человеческий аршин, склонны были объяснять себе как дело «мыслящего духа», по этой теории является следствием причинного сцепления естественных процессов, является естественной необходимостью.

<< | >>

↑

Источник: РИХАРД ГЕССЕ. УЧЕНИЕ О ПРОИСХОЖДЕНИИ видов и ДАРВИНИЗМ. 1936

Еще по теме ДАРВИНОВСКАЯ ТЕОРИЯ. ПРОИСХОЖДЕНИЕ ВИДОВ ПУТЕМ ЕСТЕСТВЕННОГО ОТБОРА ИЛИ СОХРАНЕНИЕ БЛАГОПРИЯТЬТВУЕМЫХ РАС В БОРЬБЕ ЗА СУЩЕСТВОВАНИЕ: