§ 1. Молдавия и межгосударственные отношения 1774—1787 гг.

Русско-турецкая война 1768—1774 гг. существенно изменила внешнеполитическую обстановку в Юго-Восточной Европе, на Балканах, в том числе положение Молдавского княжества. В еще большей степени это обнаружилось во время войны России с Османской империей (1787—1791 гг.).

Внешнеполитические позиции Османской империи ослабли, международный престиж ее был значительно подорван.

Тем не менее, располагая значительными материальными и людскими ресурсами, используя противоречия между европейскими державами, Порта старалась не только удержать господство над своими обширными владениями, но и взять реванш за прежние военно-политические неудачи. Этим объясняются попытки задержать ратификацию Кючук-Кайнарджийского договора, добиться пересмотра ряда его условий, в первую очередь относительно Молдавии и Валахии. В такой политике важное место отводилось Молдавии (и Валахии), которая находилась на северо-восточных рубежах империи, служила одной из житниц Стамбула, ближайшей базой военных действий против России и Австрии. Неизбежны были интенсивные действия Стамбула с целью восстановления и укрепления своего владычества в Дунайских княжествах, уничтожения влияния России, подавления национально- освободительных выступлений, мобилизации средств для укрепления границы. А это вело к нарушению условий только что заключенного мира, недовольству народных масс, да и феодальной верхушки, к протестам и противодействию Петербурга.

Положение Османской империи открывало новые возможности для экспансии европейских держав. Франция старалась удержать свои преобладающие позиции на Ближнем Востоке и не допустить усиления позиций других держав, сохранить за собой выгоды экономической и политической эксплуатации Османской империи. Внутренний кризис, ожесточенное соперничество с Англией, союз с Австрией и растущая тенденция к сближению с Россией ограничивали возможности традиционной политики поддержки Османской империи. Тем не менее «особые» отношения Стамбула и Парижа продолжались, и Молдавия привлекала внимание последнего как экономическими возможностями, так и приграничным положением относительно России, Австрии, Речи Посполитой.

Англия в последней четверти XVIII в. все больше внимания уделяла Восточному Средиземноморью как рынку сбыта и сырья, прикрытию путей по морю и суше к завоеванной Индии, еще одной сфере борьбы с союзниками, в первую очередь Францией и Россией. Приобретение определенных позиций в Дунайских княжествах сулило материальные выгоды и дополнительные возможности в отношениях со Стамбулом, Веной, Парижем и Петербургом. Австрийские Габсбурги, преследовавшие обширные захватнические цели на Балканах, придавали княжествам важное значение как плацдарму и базе снабжения войск, пути выхода своих товаров по Дунаю и Черному морю, преграде для продвижения на юго-запад России. Не исключая возможности союза с Россией по балканским, польским и германским делам1, Вена разрабатывала планы захвата Дунайских княжеств и всемерно противодействовала там ее влиянию.

Прусские Гогенцоллерны втягивались в балканские дела главным образом для того, чтобы не допустить усиления Габсбургов — своих соперников в Германии и Ре- чи Посполитой — и России — в той мере, в какой она являлась союзницей Вены. В планах Пруссии Молдавия — сфера противодействия влиянию Вены и Петербурга, объект различного рода «обменов», которые дали бы ей новые территориальные приобретения в Германии за счет Речи Посполитой. В Варшаве, в свою очередь, были влиятельные круги, которые рассматривали Молдавию как возможную «компенсацию» за потери земель по разделу 1772 г. Так, в 1774—1775 гг. поднимался вопрос о присоединении к Речи Посполитой Буджака и территории между Днестром и Сиретом, что дало бы ей выход к Черному морю. Проект обосновывался тем, что Польша имеет более древние «права» на Молдавию, чем Османская империя2. Конечно, планы не были реалистичными, но они вызывали соответствующие действия польской дипломатии в столицах европейских держав, Стамбуле и Молдавии.

Перед дворянской Россией, вступившей в пору разложения феодальной системы и развития капиталистического уклада, открывались благоприятные перспективы хозяйственного освоения южных степей и развития торговли по Черному и Средиземному морям, присоединения формально независимого Крыма и дальнейшего расширения владений в Северном и Восточном Причерноморье, усиления политического влияния на Балканском полуострове. Одним из условий реализации этих и других возможностей было достижение преобладающего влияния в Дунайских княжествах посредством их защиты от угнетения Портой, сохранения и расширения их внутриполитической автономии, поддержки национально-освободительных стремлений. Конечной целью России в отношении княжеств было превращение их в самостоятельные, но находящиеся под ее влиянием государства3.

Политика европейских держав на Балканах в отношении Молдавии и Валахии развертывалась в условиях острых противоречий и временного совпадения интересов в других международных делах. Так, планы и действия Англии и Франции зависели от их неослабной борьбы за колонии, промышленное, торговое и морское господство в Европе. Ее проявлениями были вооруженная борьба во время Семилетней войны 1757—1763 гг. и восстания североамериканских колоний Англии в 1775—1782 гг. На политике Габсбургов и Гогенцоллернов сказывалось давнее соперничество в Германии и Речи Посполитой, частями которого были борьба вокруг разделов Польши и так называемая война за баварское наследство (1779 г.). Петербург учитывал борьбу западных государств в заморских владе ниях и на путях к ним, их соперничество в Германии и Польше, в Италии и на Ближнем Востоке, возможность совместных действий с некоторыми из них, например с Габ- сбургами, на Балканах, тенденцию к сближению с Россией, все чаще проявлявшуюся в конце 70—80-х гг. в Париже. Российское правительство не упускало из виду, что в Речи Посполитой наряду с тенденцией к союзу с Россией сказывалось недовольство зависимостью от Петербурга, разделом части ее владений между Австрией, Пруссией и Россией в 1772 г. Нарастали стремления Варшавы искать поддержку не только Парижа, но и Стокгольма, Стамбула, Берлина.

Дипломатические представители Османской империи и европейских держав учитывали внутреннее положение Молдавии и, конечно, воздействовали на него. Исход борьбы европейских держав за влияние в Молдавском княжестве в значительной мере определялся внутренней обстановкой, которая в свою очередь зависела от международной. В наибольшей степени помимо политики Порты сказывалось соперничество империи Габсбургов и дворянской России, причем в пользу последней действовал ряд важных факторов: географическая близость, хотя общей границы не было и связь осуществлялась через османские или польские владения; традиционные экономические, политические связи, религиозная общность и, главное, общие интересы России и Молдавии (а также Валахии) в борьбе с Портой.

После войны 1768—1774 гг. влияние России в Дунайских княжествах усилилось. Условия Кючук-Кайнарджий- ского договора, которые закрепляли и расширяли внутриполитическую автономию княжеств, предусматривали для них облегчения и льготы, признавали за Россией права покровительства христианским подданным султана4.

Однако главная цель борьбы молдавского народа — освобождение от османского ига — не была достигнута, и это не могло не вызвать недовольства местного населения5. Порта явно затягивала ратификацию мирного договора и старалась добиться пересмотра его условий отнюдь не в пользу Дунайских княжеств. Было известно, что она пользуется поддержкой дипломатии западных держав. Представители Франции и Австрии запугивали султана возросшей опасностью захвата Россией Стамбула6. Согласно донесению русского представителя в Стамбуле Петерсона, французский посол «приметил Порте, что может, она без видимых нарушений трактата откладывать ратификацию договора, искать главным образом перемены некоторых артикулов, пока войска наши не выступят, а тогда уже и силою все можно будет одержать»7. В таком же духе действовала и прусская дипломатия.

Потребовались немалые усилия русской дипломатии, чтобы султан ратифицировал мирный трактат. Но это еще не означало конца тревог в Молдавии и Валахии. Печальный опыт прошлого заставлял сомневаться в том, что выполнит Порта свои обязательства даже под давлением России.

Против договора выступали воинствующие группировки господствующего класса Османской империи, антирусски и реваншистски настроенные придворные и государственные деятели. Вместе с ними действовали и кланы греков-фана- риотов, длительное время эксплуатировавшие и угнетавшие население Дунайских княжеств. Русский представитель в Стамбуле Петерсон сообщил, что многие затруднения происходят от греков, «имеющих интерес, чтобы господари молдавские и валашские по-прежнему от Порты жалованы были»8. Все это предвещало крупные осложнения для Молдавии и Валахии после их возвращения султану и борьбу Петербурга со Стамбулом вокруг обязательств последнего в пользу княжеств.

Действительно, после заключения мира Порта приступила к восстановлению своей власти в княжестве и укреплению северо-восточных границ, мало считаясь со своими обязательствами. Она требовала от Молдавии все новых и новых поставок продовольствия и строительных материалов, рабочих рук для усиления дунайских и днестровских крепостей9- Поборы Порты сопровождались усилением податного обложения населения княжества, растущей эксплуатацией крестьян боярами, стремившимися как можно быстрее возместить вызванные войной потери.

Бояре добились от господаря Г.. Гики, посаженного на престол при поддержке русской дипломатии, увеличения числа барщинных дней10. Ответом на это были отказы крестьян от выполнения повинностей в пользу бояр, их бегство из феодальных вотчин11. Многие уходили за пределы княжества, особенно на украинские земли и в Россию12. Наиболее активные элементы создавали гайдуцкие отряды и боролись с оружием в руках против турок, гре- ков-фанариотов и бояр.

Османский гнет, феодально-государственная эксплуатация, фанариотское правление сдерживали начавшийся после 1774 г. процесс разложения феодализма и зарождения капиталистических отношений и, следовательно, отрицательно влияли на экономическое, социальное и культурное развитие княжества. Достаточно причин для недовольства было у подавляющего большинства господствующего класса Молдавии, в том числе высшей его прослойки. Боязнь антифеодального движения, старание направить освободительные стремления народных масс в русло антиосманской и антифанариотской борьбы активизировали оппозицию крупного боярства, верхушки клира, торгово-предпринимательских кругов.

В первые годы после заключения Кючук-Кайнарджий- ского мира престол занимал господарь Григорий Гика, ориентировавшийся на Россию. Это способствовало росту влияния прорусской группировки молдавских феодалов. Усилению ориентации господствующего класса на Россию помимо роста ее мощи, роли в войне и покровительственной политики после войны способствовало также распространение идей западноевропейских мыслителей, поборников просвещенного абсолютизма. Умеренная социальная программа Вольтера, прежде всего по аграрному вопросу, одинаково благосклонно воспринималась выходцами из различных слоев господствующего класса. По мнению молдавских феодалов, политика самодержицы России могла обеспечить им сохранение господства, сословных привилегий, подъем вотчинного хозяйства13. Учитывая соотношение сил в Юго-Восточной Европе и обстановку в княжестве, в том числе прорусские настроения широких масс населения, молдавские правящие круги выработали политическую программу освобождения от османского ига. Так как они принадлежали к феодальному классу, путь освобождения страны при опоре на вооруженный народ был для них неприемлем. Ставка делалась иа освобождение княжества русскими войсками и установление протектората России.

Реальная обстановка конца второй половины 70-х и первой половины 80-х гг., сохранявшая османское господство, требовала от патриотически настроенных деятелей Молдавии поиска новых путей и средств борьбы за освобождение княжества. В условиях мирных отношений России с Османской империей они намеревались укрепить политические связи с русским правительством, в полной мере используя право России покровительствовать Молдавии, добиться при ее помощи претворения в жизнь обязательств Порты по Кючук-Кайнарджийскому договору и дальнейшему расширению внутренней автономии. Уже в апреле 1775

г. на имя Екатерины II поступило прошение молдавских бояр и духовенства, «чтобы по трактату славного ми- ра повелено было посредством сиятельнейшего посланника российского утвердить привилегии княжества»14.

Во время проезда через княжество в Стамбул посла России в Турции Н. В. Репнина бояре и духовенство подали ему мемориал, в котором просили поддержки их пожеланий перед Портой, в том числе права избрания господаря, установления точного размера платежей Порте, запрещения грекам въезда в княжество, отмены поставок селитры, защиты от австрийских притязаний и ряда других15.

В этом и других обращениях отразился рост национального самосознания населения, политической активности боярства и духовенства Молдавского княжества. Обострение борьбы против турецко-фанариотского режима проявилось и в том, что даже господарь Григорий Гика — сторонник России и идей просвещенного абсолютизма — встретил значительную оппозицию местного боярства. Хотя он в своей политике учитывал интересы княжества, молдавское боярство видело в нем прежде всего представителя фанариотского режима. К тому же Гика, как и другие господари-фанариоты, понимал, что его правление не может быть длительным, и старался как можно быстрее обогатиться, предоставляя доходные должности приближенным грекам, ущемляя тем самым интересы местных бояр. Недовольство местных феодалов вызывала и аграрная политика Гики: чтобы обеспечить максимум доходов казне, он отказался полностью удовлетворить требование бояр и духовенства об увеличении барщинных дней до 36 в году16.

Недовольные бояре и представители клира жаловались на Гику и в Стамбул, и в Петербург. Порта воспользовалась жалобами для сведения счетов с прорусски настроенным господарем. Австрийская дипломатия также упорно добивалась удаления господаря, противодействовавшего ее притязаниям. По приказу султана в сентябре 1777 г. Г Гика был убит17. Убийство его совпало с обострением русско-турецких отношений, вызванным уступкой Портой Габсбургам северной части княжества (Буковины).

По приказу Порты княжество должно было поставить большое количество продовольствия гарнизонам дунайских и днестровских крепостей18. Новый господарь Константин Мурузи (1777—1782 гг.) рьяно выполнял требования турецкого правительства, за что был удостоен благодарности султана. Все это еще больше осложнило обстановку, усилило недовольство народных масс и их сопротивление турецко-фанариотскому режиму.

В годы правления К- Мурузи возросло сопротивление турецко-фанариотскому режиму молдавской знати и верхушки клира. Против господаря возник заговор во главе с боярами Манолаки Богданом и Ионицей Кузой. Заговорщики намеревались отстранить от власти господаря-фана- риота и поставить во главе княжества местную администрацию во главе с Манолаки Богданом19. Заговор был раскрыт, а участники его обезглавлены, имевшие отношение к заговору бояре понесли суровое наказание. Антифанариот- ские действия верхушки клира и бояр не ослабевали и в годы правления господаря Александра Маврокордата Де- ли-бея (1782—1785 гг.). Лишь господарь Александр Мав- рокордат Фирарис (1785—1786 гг.) в определенной мере смог преодолеть оппозицию местной знати, главным образом благодаря прорусской ориентации. Тем не менее требования права выбора местного господаря, устранения засилья фанариотов продолжали звучать в прошениях, адресованных русскому правительству по тайным каналам через «неких молдавских приятелей» и другими путями. Оппозиция верхов объективно отражала и стимулировала борьбу против османско-фанариотского гнета среднего и мелкого боярства, низшего духовенства, крестьянства, городской бедноты. То и другое усилилось в связи с захватом Габсбургами северных районов Молдавского княжества.

Ослабление Османской империи, осложнение русско- турецких отношений в связи с вопросом о ратификации Кючук-Кайнарджийского договора Вена решила использовать для частичной реализации планов относительно Молдавского княжества — захвата северной его части. По ее мнению, это обеспечило бы надежную связь между Тран- сильванией и захваченными польскими землями, позволило бы усилить давление на Россию.

В конце 1774 г. австрийские войска оккупировали северные цинуты Молдавского княжества. В румынской буржуазной историографии обосновывалось мнение, что этот захват был осуществлен с согласия русского правительства20. Ссйлки австрийского командования на необходимость продвижения своих войск для того, чтобы предотвратить вторжение вооруженных отрядов молдаван в австрийские владения, могли вызвать согласие русского командования лишь на временное пребывание этих войск в части княжества. Австрийские захваты в районе, который царское правительство считало сферой своего влияния, не отвечали интересам Российской империи. Е. Дружинина обоснованно утверждает, что австрийская оккупация северной Молдавии была неожиданностью как для Порты, так и для Петербурга. Этот факт в Петербурге вначале расце- нили как враждебную демонстрацию, согласованную с Портой. Вскоре стало ясно, что Венский кабинет воспользовался благоприятными обстоятельствами для расширения своих владений21.

Планируя захват молдавских земель, Габсбурги выясняли позицию правительства Екатерины II. Предвидя негативную реакцию, Венский кабинет известил командующего русскими войсками на юге П. А. Румянцева о желании присоединить часть молдавских земель к Австрии. Заявив о своем отрицательном отношении, П. А. Румянцев сообщил об австрийском демарше и своем ответе в Петербург. Придворный совет одобрил ответ Румянцева. В то же время он пришел к выводу, что «сие дело может причинить новую войну», в которую Россия не может и не должна вмешаться. О планах решено было как можно быстрее сообщить в Стамбул, чтобы «доказать Порте искренность нашего поведения и желание сохранить восстановленную с нею дружбу»22. Чтобы не вызвать ненужных осложнений с Веной, совет рекомендовал Румянцеву сообщить Порте эти сведения тайно, через доверенное лицо визиря или при помощи доверенных молдавских бояр.

Позиция русского правительства определялась, в частности. тем обстоятельством, что уже несколько месяцев оно вело в Стамбуле упорную борьбу за ратификацию Кючук- Кайнарджийского договора без изменений, на которых настаивала Порта. Для достижения этой цели русская дипломатия использовала и действия австрийцев, и сообщение об отказе их поддержать. Заинтересованное в прочном мире с Портой, правительство Екатерины II побуждало ее точно выполнять условия Кючук-Кайнарджийского трактата. Согласно договору, русские войска сразу же после заключения мира стали покидать владения Османской империи. Однако в связи с враждебными актами в Крыму и задержкой передачи Кинбурна вывод войск был приостановлен. Но как только Порта вывела войска из Крыма и начала эвакуацию кинбурнского гарнизона, П. А. Румянцев возобновил вывод войск из Молдавии. В реляции Екатерине II от 17 декабря 1774 г. он сообщил о передаче Молдавского княжества господарю Г. Гике «в постановленный трактатом срок»23.

После появления в Молдавии австрийских войск Порта продолжала затягивать ратификацию договора и добиваться пересмотра ряда его условий. Правительство же Екатерины II побуждало султана к противодействию Австрии. В Петербурге, видимо, рассчитывали, что австро-прусские противоречия, отказ России поддержать действия австрий ского правительства в Молдавии, наметившаяся в Вене тенденция к сближению с Петербургом, а также внутренние затруднения Габсбургов, при условии энергичных действий правительства султана вынудят Австрию отступить.

После ратификации Портой мирного договора, еще не зная, что она подписала 7 мая 1775 г. соглашение с Австрией о передаче ей северных цинутов Молдавского княжества, Румянцев приказал Петерсону «скрытно напрягать усилия к ободрению Порты не уступать сей земли австрийцам и сцепиться с ними»24. Очевидно, он имел в виду вооруженное выступление Османской империи против Австрии.

Оккупация Австрией богатых цинутов Молдавского княжества вызвала глубокое недовольство не только господствующего класса, но и всего населения.. Молдавские бояре и господарь Г. Гика апеллировали к Петербургу и Стамбулу, пытаясь добиться удаления австрийских войск. В условиях острых противоречий между Османской империей, Австрией, Россией и Пруссией деятельность Гики была обречена на неудачу. Порта оставалась глуха к жалобам и просьбам господаря потому, что считала его преданным России и в то же время стремилась избежать войны с империей Габсбургов. Неприязнь правительства султана к молдавскому господарю усилилась в связи с одной из жалоб Порте, посланной им в декабре 1774 г. Обосновав материальный и политический ущерб, который нанесет княжеству и Порте потеря северных земель княжества, Гика заключил свое послание угрозой, что, если султан не примет энергичных мер, не выполнит обязанности сюзерена, молдаване будут вынуждены обратиться за помощью к иностранным державам25.

Австрийская дипломатия не замедлила воспользоваться «дерзостью» господаря. Ссылаясь на информацию, полученную от валашского господаря А. Ипсиланти, возведенного на престол при помощи Вены и старавшегося сохранить ее благосклонность, австрийский посланник в Стамбуле Тугут постарался убедить Порту в том, что вся деятельность Гики инспирирована Россией26.

Габсбурги добивались севера Молдавии как естественного продолжения Галиции, полученной в результате первого раздела Польши. Свои притязания они обосновывали тем, что север княжества входил в прошлом в состав галицких земель27. Захват Буковины представлял собой, кроме всего прочего, ревизию Конвенций о разделе Речи Посполитой и, в частности, противоречил австро-русскому соглашению от 25 июля 1772 г., предусматривавшему от каз Австрии от аннексии молдавских и валашских земель. Не случайно Екатерина II попыталась убедить Фридриха II отказаться от присвоенных им польских территорий и выступить совместно с Россией, Османской империей и Речью Посполитой против захвата земель Молдавского княжества австрийцами. Но Берлин не хотел видеть связи между захватом Австрией севера Молдавии и своими захватами в Польше: австрийская агрессия в Молдавии развязывала ему руки для новых территориальных захватов28. Таким образом, не только осложнения с Турцией, но и позиция Пруссии не позволяли Петербургу более решительно противодействовать Австрии.

Несмотря на настойчивые побуждения русской дипломатии решительно противодействовать Габсбургам, Стамбул сосредоточил внимание на борьбе с Россией. На позицию турецкого правительства в молдавском вопросе большое влияние оказала также политика Франции. Учитывая слабость турок и свой союз с Веной, Версаль советовал Порте уступить Габсбургам, так как война завершится еще большими территориальными потерями29.

В результате австрийской агрессии, согласно австротурецкой конвенции от 7 мая 1775 г., около 82 тыс. молдаван и украинцев, населявших север Молдавского княжества, с городами Сучава, Сирет, Черновцы, попали под власть Габсбургов. Рассчитывая на помощь или, в крайнем случае, на нейтралитет Австрии в борьбе против Кючук-Кайнарджийского трактата, Порта предпочла договориться с Веной30. Ею учитывалась и деятельность австрийской, французской и прусской дипломатии^ направленная на ухудшение русско-турецких отношении, ослабление России, ее позиций в Причерноморье.

Россия не признала захвата Австрией части Молдавского княжества. После ратификации султаном Кючук- Кайнарджийского договора Екатерина II официально заявила о том, что не признает аннексии и «прав» Вены на эту территорию. Заявление отразило позицию царского правительства в этом вопросе.

Притязания Габсбургов на молдавские земли не прекратились. В 1781 г. в связи с новым обострением русско- турецких отношений австрийская дипломатия добивается очередных территориальных уступок в Молдавии. Но и на этот раз, несмотря на сближение России и Австрии, Петербург занял достаточно определенную позицию. Его твердость заставила Вену отступить. Однако и с последующие десятилетия Молдавия оставалась объектом захватнических устремлений империи Габсбургов.

Добившись не без труда ратификации Кючук-Кайнард- ж и некого трактата, русская дипломатия старалась улучшить отношения с султаном, обеспечить более или менее длительный мир между двумя империями, хотя и без существенных отступлений от достигнутого. Это объяснялось необходимостью пополнения вооруженных сил, обеспечения южных границ, освоения новоприсоединенной части Причерноморья. Крестьянская война под руководством Емельяна Пугачева (1773—1775 гг.) также осложняла деятельность правительства Екатерины II. Мирные отношения со Стамбулом способствовали бы решению других внешнеполитических проблем.

В качестве чрезвычайного посла в Стамбул был направлен талантливый военачальник, администратор и дипломат князь Н. В. Репнин. Одной из главных его задач было ослабить враждебность Порты, убедить султана и его окружение в миролюбии и дружелюбии Екатерины II. Ему предписывалось «ласкать» Порту внушениями о пользе дружбы и согласия двух империй31. Н. В. Репнин старался смягчить разногласия, одновременно пресекая попытки нарушить условия мирного трактата, в том числе касавшиеся Дунайских княжеств32. Угроза возникновения нового конфликта обусловливала необходимость укрепления престижа России как державы-покровительницы, ослабления позиций других держав, подчинения фанариотской верхушки, укрепления положения патриотически настроенных кругов местного боярства, духовенства и купечества33. Необходимо было, писала Екатерина II, «утвердить в них установившуюся идею о величии нашей империи и пользе нашего покровительства»34.

Русское посольство повело в Стамбуле борьбу за выполнение условий Кючук-Кайнарджийского договора, касавшихся Молдавии, осторожно демонстрируя нежелание подрывать власть султана в княжестве. Так же действовали русские военные власти. Предписав генерал-поручику Ржевскому разведать действительные причины убийства Г Гики, настроение бояр и общую обстановку в княжестве, командующий русскими войсками на юге П. А. Румянцев подчеркивал, что действовать в Молдавии нужно «деликатно, ибо... наши отношения с турками требуют большой осторожности»35. В связи с бегством жителей Молдавии за Днестр, вызванным бесчинствами и грабежами турок, Румянцев приказал командирам приграничных частей «...не препятствовать входу бегущих молдавцев и оказывать им помощь при переходе через польскую территорию, но направлять их под Киев, в отдаленные места... скрытно от всех до поры...»36. Петербургский кабинет рас ценил акт «варварского лишения жизни... господаря (Г. Гики. — Авт.) без всякого предварительного следствия' и суда» как «новое нарушение доброй веры данных обнадеживаний и истинного желания соблюсти дружбу и согласие». Посланнику в Стамбуле А. Стахиеву, сменившему в феврале 1776 г. Репнина, предписали объявить Порте протест, но «без дальних толкований и подробностей»37, не вызывая новых осложнений.

Стремление царского правительства не обострять отношения с Портой по вопросу о Дунайских княжествах вызывалось на данном этапе сосредоточением внимания рус* ского правительства на событиях в Крыму. Здесь Порта провоцировала ряд бунтов против ставленника России на ханском престоле, совершала военные диверсии. Вместе с нарушением ею обязательств в отношении Молдавского княжества это вызвало в 1778 г. угрозу новой войны. Турецкий флот курсировал у северных черноморских берегов, русские войска на юге были приведены в боевую готовность.

Воевать Османская империя не могла. Перевес сил был на стороне России. Возможные союзники были заняты другими делами: Франция и Англия — в Северной Америке, Австрия и Пруссия — борьбой за «баварское наследство». Все они искали поддержки России. Это позволило правительству Екатерины II поставить и решить ряд назревших вопросов ее взаимоотношении с Османской империей, в том числе о положении Дунайских княжеств38. Турки были вынуждены пойти на нежелательные для них переговоры, завершившиеся в 1779 г. Айналы-Кавакской конвенцией39. В ходе переговоров, не без влияния жалоб и просьб бояр, уполномоченные России подняли вопрос о положении княжества. Они потребовали подтверждения Портой ее обязательств в отношении Молдавии, зафиксированных в Кю- чук-Кайнарджийском договоре и последующем хатти- шерифе. Ссылка турок на отсутствие в их архиве актов о привилегиях и правах княжеств времен установления в них османского владычества и попытки на этом основании аннулировать 16-ю статью мирного договора и рескрипта султана была отклонена40. В Айналы-Кавакскую конвенцию была включена статья 7-я, в которой подробно перечислялись обязательства Порты в отношении Молдавии. Вновь предусматривались уменьшенные подати и менее тяжелые условия их сбора, возврат боярам и монастырям присоединенных турками к райям земель, дипломатическая неприкосновенность молдавских представителей в Стамбуле, свобода христианского вероисповедания и др41.

Объявленная частью Кючук-Кайнарджийского договора Айналы-Кавакская конвенция подтвердила юридическую силу уступок Порты в пользу Молдавии. Отныне они не могли быть отменены султаном или его преемниками. Более того, некоторые из них были конкретизированы и расширены. Не случайно в ходе обсуждения Айналы-Кавак- ской конвенции именно проект статьи 7-й вызвал особые возражения французского посла Сен-При, участвовавшего в переговорах в качестве посредника. Стахиев сообщал, что посол Франции «...предъявлял затруднительными только изображенные в седьмом артикуле требуемые от Порты подробные обязательства относительно Молдавского и Валашского государств, почитая оные уничижительными достоинству всякого государя перед своими подданными»42. Однако, опасаясь новой русско-турецкой войны, которая привела бы к поражению Османской империи, Сен- При отказался от противодействия заключению Айналы- Кавакской конвенции в русской редакции. Австрия и Пруссия также посоветовали Порте урегулировать отношения с Россией мирным путем43.

Подписанная русскими и турецкими представителями 10 марта 1779 г. Айналы-Кавакская конвенция свидетельствовала о значительном успехе Петербурга в борьбе за реализацию Кючук-Кайнарджийского договора. Она укрепила автономный статус Молдавского княжества и способствовала усилению там влияния царского правительства. Острота русско-османского противоборства несколько ослабла, хотя вопрос о Крыме не был снят и правящие круги Османской империи не отказались от планов восстановления былых позиций в Причерноморье и Дунай-' ских княжествах44.

Положение последних, слабость Порты и международная обстановка благоприятствовали новому успеху дипломатии России: учреждению в конце того же 1779 г. генерального консульства в «Молдавии, Валахии и Бессарабии»45. Этот акт также встретил упорное сопротивление Стамбула и правящих кругов ряда европейских держав, не желавших усиления позиций России в княжествах и на Балканах вообще. Но европейские державы были связаны взаимной борьбой и в лучшем случае могли рассчитывать на «компенсацию» в виде учреждения своих консульств, заведомо зная, что они не смогут сравниться влиянием с представительством России.

Юридическим основанием учреждения консульства в Молдавии была статья б-я Кючук-Кайнарджийского трактата, согласно которой России представлялось право от-

крывать консульства и вице-консульства во всех местах Османской империи, где того требуют ее интересы. Несколько лет Екатерина II, предвидя негативную реакцию Порты и ухудшение русско-турецких отношений, которое могло быть использовано Францией, Англией, Австрией, не поднимала вопроса о консульствах. Благоприятная международная обстановка конца 70-х гг. позволяла меньше считаться с ними46.

В 1779 г. выступление России совместно с Францией (посредничество в Тешене) положило конец войне за «баварское наследство». Этот крупный дипломатический успех показал зависимость Вены и Берлина от позиции Петербурга, поднял международный престиж последнего. Сближение России с северными государствами позволило в 1780 г. провозгласить вооруженный нейтралитет, направленный против Англии и благоприятный для восставших против ее господства североамериканских колоний, а также для воевавших с Англией Франции и Испании47.

Генеральное консульство должно было на месте проводить политику покровительства Молдавскому княжеству, добиваться претворения в жизнь условий Кючук-Кайнард- жийского мирного договора и Айналы-Кавакской конвенции, способствовать развитию торговли на юге России, наблюдать за политическим положением в Молдавии и соседних землях, информировать миссию в Стамбуле и Петербург о политике Порты и других держав. Представитель России в княжестве был необходим и для влияния на господарей-фанариотов как в интересах отношений со Стамбулом, так и в целях ограничения их грабительской политики относительно местного населения. Наконец, следовало знать об интригах н борьбе за власть господарей, их окружения, боярских группировок.

Обосновывая необходимость иметь при господарях постоянных представителей под предлогом ведения торговых дел, посланник в Стамбуле А. Стахиев отмечал, что они нужны «для ближайшего присмотра и сведения о тамошних обращениях и интригах, которые редко согласуются с существительным природных валахов и молдавов интересом»50. В целом консульство старалось расширять социальную и политическую основу политики России Молдавии51, привлекая представителей боярства, духовен*? ства, купечества и других слоев населения. «Не может от- вас скрыто быть, — писала Екатерина II Стахиеву, — что, сверх пользы торговли, намерение наше есть учреждением: во всех прилежных местах консулей и вице-консулей распространить связь нашу... с благонамеренными нам по единоверию и приобретение таких благонамеренных умножить далее»5*

Указ Екатерины II об учреждении российского генерального консульства в Молдавии, Валахии и Бессарабии и назначении на* соответствующий пост статского советник ка С. А. Лашкарева был подписан 7 декабря 1779 г.53 Стаг хиев потребовал от Порты берата для Лашкарева и назначения ему резиденции в Яссах или Бухаресте. Османское правительство понимало, что деятельность представителя России в княжестве еще больше подорвет его власть в Молдавии54. Оно отказалось признать назначение Лашкарева. Рейс-эфенди заявил секретарю русской миссии Пизани, что пребывание консула России в означенных местах «подобно подкинутию зажигательных вещей к воротам одного дома для сожжения всего города»55.

Решение русского правительства встретило сопротивление молдавского и валашского господарей, а также фанариотов в Стамбуле, опасавшихся за свое положение в княжествах. 28 июля 1780 г. Стахиев сообщал, что Порта отказывается признать аккредитацию Лашкарева, побуждаемая «не только молдавским и валашским господарями, но и здешними фанариотскими греками, которые поставляя реченныя два государства своими вотчинами»56. Особенно враждебную позицию занял молдавский господарь К. Мурузи. Через своих поверенных в Стамбуле он внушал Порте, что пребывание русского консула в княжестве — предвестие прихода русских войск, что он будет «возмущать жителей и без того уже склонных к свержению с, себя турецкой власти»57. |

Опасения Порты и греков-фанариотов разделяли фраы- $ цузские дипломаты. Сен-При подстрекал Порту отклонигь| требования Петербурга, препятствовать прямым связям ег6| представителя с господарями и местным населением. Со-.| гласно его внушениям Порта предлагала Стахиеву поме-| стить консульство в Измаиле, Аккермане или Силистрии, | т. е. вне пределов княжеств. Сен-При сумел убедить даже | Стахиева согласиться с пребыванием консула в Силистрии.^ Однако Стахиев был дезавуирован. Сменивший его на по- сту посланника Я. И. Булгаков должен был настоять на I согласии Порты принять русского консула в Яссах или Бухаресте и при этом «...всячески стараться о вящем утверждении мира и настоящей между обеими империями дружбы...»58.

Булгаков настаивал на выполнении условий 9-й статьи мирного договора. По поручению правительства он пригрозил разрывом дипломатических отношений59. Порта уступила, и в начале 1782 г. Лашкарев прибыл в Бухарест, избранный в качестве постоянной резиденции русского консула, с правом посещения любого пункта обоих княжеств. Инструкция коллегии иностранных дел предписывала охранять интересы России и ее подданных, наблюдать за действиями Порты и «примечать за поведением обоих господарей», использовать все средства «...к соисканию их доверенности и к обращению оной в пользу дел»60.

С этого времени деятельность русской дипломатии в Стамбуле и княжестве значительно активизировалась. Систематическая и достоверная информация Лашкарева, а затем сменившего его в феврале 1783 г. И. Северина о положении в княжествах позволила Булгакову сделать ряд представлений Порте о нарушении ею условий Кючук-Кай- нарджийского договора. В 1782 г. посланник выразил протест против нарушений хатти-шерифа 1774 г., и Порта вынуждена была вновь запретить своим подданным переходить границу княжеств61. Господарь Молдавии К- Мурузи, правление которого ознаменовалось грубыми нарушениями Кючук-Кайнарджийского договора, был смещен по требованию Булгакова62. Господари, занимавшие доброжелательную позицию по отношению к России, пользовались поддержкой русской дипломатии. Так, весной 1784 г. Булгаков предотвратил замену Александра Маврокордата Де- ли-бея, а весной 1785 г. — Александра Маврокордата Фи* рариса.

Демарши посла в Стамбуле в защиту княжества, основывавшиеся на материалах консульства, определенный контроль за деятельностью господарей на местах до некоторой степени ограничивали произвол Порты и ее ставленников. Расширению влияния России в Молдавии способствовали и другие мероприятия консулов. Они содействовали переселению в Россию местных жителей, желавших покинуть владения султана. Переселенцам предоставлялись значительные земельные наделы, денежные ссуды, различные льготы63. Возвращались на родину русские подданные, оказавшиеся в княжествах. Переселение происходило и в обход Порты, не желавшей терять налогоплательщиков, по договоренности с господарями64. Число эмигрантов из Мол давии выросло и к концу 1782 г. превысило 18 тыс. человек65.

Содействие эмигрантам и благожелательное отношение к переселенцам из Молдавии поднимало в княжестве престиж России как державы-покровительницы. Айналы-Ка- вакская конвенция, учреждение генерального консульства открыли русскому правительству новые политические и экономические возможности в Молдавии, что не укрылось от внимания европейских держав. Первой ответные действия предприняла Австрия. Сразу же после назначения С. Лаш- карева Венский кабинет, ссылаясь на предоставленное ему Пожаревацким (Пассаровицким) договором 1718 г. право открывать консульства и вице-консульства в Османской империи, поставил перед Портой вопрос об учреждении своего консульства в Дунайских княжествах. Предвидя негативную реакцию в Стамбуле, Вена наделила консульскими полномочиями своего представителя, воспитателя детей бывшего господаря Александра Ипсиланти и секретаря валашского господаря Караджи Игнатия Райчевича. Благодаря длительному пребыванию в княжествах Райчевнч поддерживал связи с приближенными к господарям боярами, пользовался некоторым влиянием на господарей. В течение года Райчевич неофициально выполнял функции австрийского консула. В конце 1783 г. по настоянию посла Австрии в Стамбуле Герберта Раткела Порта официально признала Райчевича австрийским консулом в Молдавии и Валахии66.

Решение османского правительства в значительной степени диктовалось стремлением нейтрализовать деятельность и влияние в княжестве русских представителей. Об этом свидетельствует и открытие в октябре 1786 г. прусского консульства в Молдавии и Валахии. Переговоры между Стамбулом и Берлином по этому поводу велись в течение двух лет. Порта обусловила аккредитование барона Кёнига обязательством Пруссии помочь ей в случае войны с Россией или Австрией. Хотя прусский король отклонил это предложение, Порта все же аккредитовала Кёнига, ссылаясь на «чистую дружбу» с прусским королем. Открытие консульства России, Австрии и Пруссии в Дунайских княжествах свидетельствовало об усилении противоречий великих держав Европы и Османской империи, возрастании значения Молдавии в международных отношениях. Австрия и Пруссия официально мотивировали учреждение консульств необходимостью защиты торговых интересов своих подданных, в действительности же перед ними ставились широкие политические задачи.

Венский кабинет поставил перед Райчевичем задачу максимально содействовать ослаблению позиции и влияния в княжествах России и Пруссии, подготовить условия для претворения в жизнь далеко идущих планов Габсбургов. Одновременно Райчевич под предлогом розыска и возвращения австрийских дезертиров добивался выселения из княжества бежавших из Буковины молдавских крестьян и ремесленников. Выселение производилось насильственно, женам и детям не разрешалось следовать за главами семейств. Этим, видимо, рассчитывали вызвать среди населения волнения, которые оправдали бы военную интервенцию Австрии67.

Деятельность австрийского консула и его помощников вызывала недовольство Порты и господарей, ненависть населения. Донося об этом правительству, И. Северин отмечал, что Райчевич «...не только не терпим здешними жителями, но и обоими господарями, особенно молдавским... (Александром Маврокордатом Дели-беем. — Лет.)». В последующем борьба России и Австрии за влияние в Молдавском княжестве продолжалась, но приобретала в условиях все большего сближения двух держав более скрытый характер.

С конца 70-х гг. Вена настойчиво искала сближения с Петербургом. Оно было ей необходимо для борьбы с Пруссией в Германии, с Османской империей — на Балканах и для укрепления в роли союзника России своего влияния в Молдавии и Валахии. Петербург рассчитывал, что «дружеское согласие»69 с австрийским двором ослабит их соперничество в Дунайских княжествах, облегчит присоединение Крыма и решение других вопросов в Причерноморье. Союз с Австрией считался полезным и в случае войны с Османской империей вследствие присоединения Крыма.

В 1781 —1783 гг., не прекращая провоцировать антирусские бунты в Крыму70, Порта накапливала силы для войны с Россией. В условиях благоприятной для России международной обстановки начала 80-х гг. в правящих кругах Петербурга созревали планы окончательного решения крымского вопроса, обеспечения безопасности южных и юго-западных границ путем создания широкой буферной зоны из независимых княжеств на Кавказе и в Поду- навье. В сентябре 1780 г. один из приближенных Екатерины II А. А. Безбородко представил императрице «Записку по делам политическим», в которой предложил действовать в союзе с Австрией. В случае войны с Османской империей Россия должна была получить Крым и Очаков, Австрии предназначались земли в Сербии и Боснии. О

Молдавии и Валахии, по мнению Безбородко, полезно было бы договориться с Венским кабинетом «о превращении их в независимую область. Новое государство не могло быть присоединено ни к России, ни к Австрии»71.

Последнее меньше всего могло понравиться Вене. Поэтому подписанный в мае 1781 г. союзный договор России с Австрией не содержал каких-либо условий о Молдавии и Валахии. Секретная часть договора предусматривала лишь заключение осрбого соглашения о вознаграждении союзников за счет Османской империи, если она начнет войну72.

В 1782 г. Екатерина II предложила Иосифу II так называемый «греческий проект»73, предусматривавший разрушение Османской империи и раздел ее владений, составленный на основании упомянутой «Записки...» А. А. Безбородко. Предложения императрицы встретили в Вене настороженно, так как там учитывали свою борьбу с Пруссией, в условиях которой война с Османской империей была опасна, соперничество с Россией в ряде международных проблем (Балканы, Германия, Речь Посполитая), трудности согласования планов и целей войны. В это время, например, прусская дипломатия толкала Порту на выступление против Габсбургов во имя ослабления угрозы на севере и возврата Буковины.

В ответном письме императрице Иосиф II, не отвергая сделанные ему предложения, подчеркнул, что он должен обезопасить себя со стороны Пруссии, и просил сосредоточить значительный корпус русских войск на польской границе. В случае войны он желал получить Хотин, часть Валахии, ряд других территорий на Балканах. Он соглашался на приобретение Россией Очакова, земель между Бугом и Днестром, не возражал против предоставления независимости Дунайским княжествам и восстановления Греческой империи при условии, что австрийские суда и товары, идущие через проливы, не будут облагаться пошлинами74.

Поскольку официального возражения Екатерины II против плана Иосифа II не последовало, из обсуждения этих вопросов между А. А. Безбородко и Луи Кобенцелем Венский кабинет заключил, что Петербург согласен с приобретением Австрией Хотина. Однако, как показали события русско-турецкой войны 1787—1791 гг., Екатерина II не собиралась уступать эту крепость Габсбургам. Императрица не намеревалась в то время осуществлять «греческий проект», так как ее усилия были направлены на присоединение Крыма. Понимая химерность «греческого проектам Иосиф II намеревался участвовать в новой войне с Османской империей с целью вполне определенных территориальных захватов, в том числе в Молдавском княжестве.

В советской исторической литературе утвердилось мнение, что «греческий проект» не был реальной политической программой русского правительства в 80-х гг. и не может характеризовать внешнеполитические задачи России этого времени в Юго-Восточной Европе75. Бытует и мнение, что при всей фантастичности «греческого проекта» в нем проявились завоевательные тенденции царизма76.

При этом, однако, следует учитывать, что идея освобождения Дунайских княжеств от османского владычества, содержавшаяся в «греческом проекте» и в «Записке...» А. А. Безбородко, основывалась, по-видимому, на ходатайствах эмигрировавших в Россию представителей феодальных верхов Молдавии и Валахии, а также на просьбах бояр об освобождении княжеств русскими войсками. Среди молдавских и валашских бояр выделялся род Кантаку- зинов, представители которого активно участвовали в прошедшей войне на стороне России. Живший в России валашский бан Михаил Кантакузино был автором мемориала валашских бояр, представленного русскому представителю на Фокшанском конгрессе. Представитель молдавской ветви Кантакузинов — Ион Кантакузино разделял взгляды бана на судьбу Дунайских княжеств. Позднее он участвовал в войне против османов и как военный деятель, и как дипломат. Можно считать, что в «Записке...» А. А. Безбородко и в «греческом проекте» наряду с перспективными целями политики Петербурга в отношении Дунайских княжеств нашло отражение стремление населения Молдавии и Валахии к освобождению от османского ига при помощи России.

В 80-х гг. XVIII в. русский царизм не выдвигал задач уничтожения Османской империи'7, овладения Дунайскими княжествами. Так, например, члены коллегии иностранных дел писали, что в случае войны с Османской империей из-за Крыма территориальные приобретения России должны ограничиться Крымским ханством, Очаковом, Таманью и Кубанью. «Полезным средством» для отдаления Турции и Австрии от границ Российской империи могло бы быть «составление вольной и независимой области из Молдавии, Валахии и Бессарабии по Дунай...», которая под управлением «наследственного государя господствующей там христианской веры составляла бы между тремя империями прочную и почтительную барьеру...»78 Переписку с Иоси фом II о разделе Османской империи Екатерина II использовала для выяснения намерений Габсбургов. Замысел Екатерины II позволил вовлечь балканскую политику Австрии в русло русской политики и активизировать антиос- манскую борьбу балканских народов.

Добившись соглашения с Австрией, гарантировавшего безопасность фланга и тыла империи, Петербург приступил к радикальному решению крымского вопроса. Я. И. Булгаков представил Порте ультиматум, в котором потребовал безоговорочного выполнения Кючук-Кайнарджийского договора, в том числе свободы русской торговли, невмешательства в дела Крьіма, освобождения Молдавии и Валахии «от безмерных и произвольных поборов»79. В случае принятия этих требований посланнику надлежало заключить соответствующие соглашения. Демарш Булгакова поддержал австрийский посол в Стамбуле Г. Раткел, будто бы не подозревавший о намерении царского правительства относительно Крыма. Порта приняла ультиматум и согласилась на переговоры80. В декабре 1783 г. последовал приказ Екатерины II, предписывавший Булгакову добиваться, в частности, «общего и непременного положения на будущие времена о собираемых (с княжеств. — Авт.) податях, дабы никто ничего сверх оклада требовать и брать не мог ни под каким предлогом»81.

В ходе переговоров с Портой Булгаков старался добиться таких уступок, которые бы подняли авторитет России среди христианского населения Балкан, укрепили ее влияние в княжествах. Он потребовал через консула от господарей сведений о том, «...что может быть выгоднее княжествам, что они могут платить без тягостей и разорения... как деньгами, так и другими налогами»82. На основании информации Северина и записок господарей Булгаков предложил Порте установить размер податей и признать наследственную власть господа'рей83.

Переговоры о Молдавии и Валахии протекали в обстановке напряженных отношений между Петербургом и Стамбулом. Манифест Екатерины II от 8 апреля 1783 г. о присоединении Крыма еще больше осложнил обстановку. Порта искала поддержки европейских кабинетов, но Англия и Франция, занятые войной на морях и в Америке, не могли вмешаться в конфликт. 8 января 1784 г. представители султана подписали конвенцию о Крыме и соглашения о Молдавии и Валахии84.

В соответствии с сенедом (соглашением) 28 декабря 1783 г.85 Порта обязалась точно выполнять условия Кю- чук-Кайнарджийского договора и Айналы-Кавакской кон- венцни, касавшиеся Молдавии и Валахии. Булгакову удалось добиться успеха по двум наиболее острым вопросам: о размере дани, уплачиваемой княжеством, и несменяемости господарей. Сенед фиксировал размер дани и подтверждал порядок ее уплаты через представителей княжеств в Стамбуле. Дань Молдавии не могла превышать 182.445 пиастров. Фиксация податей позволила русской дипломатии несколько ограничить эксплуатацию княжества Портой и усилить там влияние России. Порта была вынуждена также подтвердить обязательство не смещать господарей без очевидного или судом доказанного преступления86.

Последовавший затем хатти-шериф объяснял и конкретизировал статьи сенеда. В нем содержалась рекомендация господарям больше привлекать к управлению местных бояр. Одновременно в специальном фирмане господарям Порта потребовала выполнять все ее последующие распоряжения и следить за поведением бояр87. Соглашение 1783 г. способствовало временному ослаблению фискального гнета Порты и ослаблению ее власти, укреплению автономии княжества.

Успехи России в Причерноморье и в Молдавии побудили Вену к попыткам «уравновесить» их новыми захватами в Молдавии. Получив известие о манифесте Екатерины II о Крыме, Австрия сосредоточила войска на границе с Молдавией. В конце мая 1783 г. австрийские войска под командованием коменданта Буковины генерал-майора Ен- сенберга перешли границу княжества и заняли часть его территории. Господарь Александр Маврокор дат Дели-бей, не получив на свой вопрос Енсенбергу вразумительного ответа, сообщил об австрийской интервенции в Стамбул. Для наблюдения за австрийцами он направил в занятый ими район своего агента под предлогом картографирования пограничных мест88.

Действия Венского кабинета вызвали отрицательную реакцию не только Порты, которая направила войска к австрийским границам89, но и России, Франции, Пруссии. Две последние державы не желали усиления Габсбургов, и в этом их интересы совпадали с интересами России. Кроме того, Петербург опасался, что захват Австрией молдавских земель Пруссия попытается «компенсировать» себе за счет Речи Посполитой, чего Россия не могла допустить. Франция и Пруссия также придвинули свои войска к австрийским владениям90, а русские войска начали передвижение в Речи Посполитой91.

Позиция европейских дворов, антиавстрийские волнения в Венгрии и Трансильвании, а главное — нужда в поддержке России заставили Вену отказаться до поры от планов аннексии еще одной части или всего Молдавского княжества. Все же в ноябре 1783 г. Вена заявила европейским кабинетам, что в силу русско-австрийского договора 1781 г. оставляет за собой «право» на аннексию владений султана в случае войны с Османской империей, и продолжала доказывать «необходимость» присоединения части молдавских земель к Австрии для обеспечения безопасности Галиции и Буковины92. В последующие годы австрийские агенты в Молдавии по-прежнему старались укрепить позиции Австрии и нейтрализовать влияние Петербурга, хотя и не добивались существенного успеха.

Ослабление Османской империи и ее власти в Молдавии, рост национально-освободительного движения обусловили появление в правящей верхушке княжества тенденции к ведению возможно более самостоятельного внешнеполитического курса. Основным стимулом внешнеполитических действий господарей, противоречивших интересам Порты и угодных Петербургу, было стремление продлить при помощи последнего срок своего правления или сохранить за собой престол в случае освобождения от османского господства. Порой они действовали сообща с прорусски настроенным боярством. Примером тому служит совместное обращение господаря Г. Гики и бояр в 1775 г. к послу в Стамбуле Н. В. Репнину с просьбой добиться полного восстановления автономии Молдавского княжества. Убийство Г. Гики и назначение на молдавский престол К- Мурузи на время прервало эту тенденцию господарской власти. Мурузи верой и правдой служил Порте, не помышляя о внешнеполитической самостоятельности, пресекал связи молдавских бояр и духовенства с русским двором. Но даже в таких условиях представители прорусской группировки господствующего класса Молдавии находили возможности обращаться к правительству Екатерины II с просьбами о покровительстве, защите от произвола Порты и господаря93.

Учреждение консульств России, Австрии и Пруссии повысило роль господарей в османской дипломатии и способствовало возрождению тенденции к некоторой самостоятельности во внешней политике. Развитию этой тенденции содействовала русская дипломатия, учитывавшая связи господарей в Стамбуле и их реальную власть в княжестве. При определенных условиях господари могли содействовать политике России в Молдавии, ее связям на Балканском полуострове. Петербург не пренебрегал возможностя-

ззо ми привлечь на свою сторону господарей и их окружение, но остерегался делать это в ущерб местному боярству.

Сменивший К. Мурузи господарь Александр Маврокор- дат Дели-бей, учитывая успехи России в Крыму, начал правление политикой, дружественной России, сотрудничал с русским консулом94. Он сблизился с местным боярством и духовенством, назначив их представителей на ряд влиятельных должностей. А. Маврокордат даже просил царицу принять его с семьей в русское подданство, если будет смещен Портой95. В 1784 г. к Г. А. Потемкину в Петербург приезжал его посланец — пахарник Николай Каприани- шан.

Положение изменилось, когда А. Маврокордат решил, что Молдавия остается под властью Порты96. Он стал верно служить султану и усиленно обогащаться. Молдавские бояре обращались к консулу с жалобами на угнетение и разорение княжества господарем и просили добиться его смены. Булгаков, ранее дважды предотвращавший низложение А. Маврокордата, теперь снял свои возражения и после смещения его ограничился формальным протестом.

С учреждением российского генерального консульства заметно активизировалась политическая деятельность местных бояр и духовенства. Через консула они поддерживали связи с царским двором и русской миссией в Стамбуле. Связи с консульством тщательно скрывались, поосьбы и сообщения передавались в устной форме. Но состояние русско-турецких отношений и тяжелое положение княжества заставляли духовенство и бояр вновь и вновь апеллировать к Петербургу. Об этом свидетельствуют многие донесения генеральных консулов С. Лашкарева и И. Северина97. В донесении от 10 июня 1783 г. И. Северин сообщал, что вис- тиерник Делано-Кантакузино и его отец, логофет, передали ему посредством купца-грека, «что они совсем преданы ея императорского величества двор.у и просят всех бояр всемилостивейшего заступления и защиты, видя сумнитель- ное состояние нынешних обстоятельств». Бояре предложили консулу свои услуги в доставлении необходимой ему информации, поскольку отец по расположению и доверенности господаря, а сын по должности были хорошо осведомлены о всех присылаемых ему распоряжениях Порты. При этом они просили «почти слезно» о сохранении тайны, так как в противном случае «не избегнут они своей погибели»98.

Делано-Кантакузино не только сообщал консулу о приказах Порты и политике господаря, но и посылал доверенных лиц в турецкие крепости на Днестре и Дунае для сбо ра военной информации, которую также передавал консулу. Добровольным информатором Северина являлся и великий спатарь Балш, фигурировавший в его донесениях под названием «третьего канала», а также некоторые другие члены Дивана.

Тесные связи русское консульство поддерживало с верхушкой молдавского духовенства. И. Северин передавал просьбы молдавского митрополита Гавриила о «поверже- нии его высочайшему ея императорского величества покровительству». 10 июля 1783 г. И. Северин сообщал в Петербург, что после того он (митрополит. — Авт.) неоднократно присылал своих людей... а теперь монаха Кир Паи- сия... велел меня обнадежить о непременной его преданности к высочайшему ея императорского величества двору...». Этот иерарх решил встретиться с консулом, но, не желая подвергать его опасности, Северин послал к нему доверенного человека". Информация консулов, основанная на сообщениях молдавских бояр и духовенства, для русского правительства была одним из источников сведений о положении в Молдавии и способствовала внешней политике на Балканах.

По повелению императрицы100 консульство укрепляло связи с широкими кругами молдавского общества. Этому способствовало открытие в Яссах русского вице-консульства и назначение его главой проживавшего здесь отставного секунд-майора русской армии И. Селунского101. С генеральным консулом и вице-консулом общались крупные, мелкие и средние бояре, представители высшего и рядового духовенства, торгово-ремесленных слоев, что позволяло расширять социальную опору политики России в Молдавии, свидетельствовало о высоком авторитете России101 и прорусских настроениях населения Молдавии.

Присоединение Крымского ханства к России и начавшиеся в Стамбуле по настоянию Петербурга переговоры о статусе Молдавского княжества содействовали дальнейшему укреплению контактов представителей России с местным населением. Почти в каждом донесении в Петербург и миссии в Стамбуле Северин сообщал о встречах с молдавскими боярами, во время которых обсуждались «татарские происшествия» и русско-турецкие переговоры о Молдавии. Бояре выражали надежду, что царица не оставит их без своего покровительства «доставлением всех тех выгод и преимуществ от Порты, кои выговорены Кючук-Кайнард- жийским трактатом». При этом они просили консула передать правительству просьбы: добиться права Молдавии иметь в Петербурге своего полномочного представителя,

«...который мог бы на словах изъясняться в случае, если б Порта вопреки нынешнего с нею трактата о пользе и благоденствии обоих княжеств стала поступать»; настаивать на ограничении численности и прав фанариотских греков из окружения господаря, «...кои вытаскивают у них большие суммы и отнимают принадлежащие им места»10,5.

Булгаков учел на переговорах пожелания бояр и духовенства, но уклонился от требования о представительстве Молдавии в Петербурге. Он считал, что Порта никогда не согласится с восстановлением одного из суверенных прав княжества104, а постановка такого вопроса обострит отношения двух держав. В марте 1783 г. Булгаков получил донесение из Ясс, что молдавский господарь посылает своих агентов в Очаков для разведывания «крымских обстоятельств» и «на прошедших днях отправил туда нарочного армянина, называемого Варфоломей Портарь». В другом донесении Булгаков сообщил, что в Крым послан капитан Рудь «для проведывания о тамошних происшествиях»105.

Русско-турецкое соглашение от 28 декабря 1783 г. не удовлетворило население в полной мере. Оно не верило в то, что Порта выполнит свои обязательства. Это убеждение подкрепил присланный в княжество одновременно с копией сенеда фирман, который предписывал господарю строго контролировать бояр и исполнять «в точности» приказания Порты106. Еще во время переговоров феодальные верхи Молдавии выразили желание принять русское подданство107. Теперь бояре высказывали консулу намерение княжества войти в состав России108. Вряд ли подобные заявления делались только из тактических соображений. В обстановке усиливавшегося гнета Порты, страха перед превращением Молдавии вновь в арену военных действий, притязаний Габсбургов господствующий класс считал подданство России наиболее приемлемым условием нормального развития княжества.

Подобные настроения проявлялись в отправке в Петербург посланцев из Молдавии, эмиграции ряда бояр в Россию. Так, в 1784 г. П. А. Румянцева посетил в Киеве направлявшийся в Петербург боярин Афанасий Гуржий. Он привез письма от бояр и митрополита, знавших генерала по прошлой войне. А. Гуржий остался в России, служил на дипломатическом поприще, а во время войны 1787— 1792 гг. командовал отрядом молдаван-добровольцев. В Россию эмигрировали также житничар Константин Ан- дрияш, каминар Михайло Георгиев, портарь Георгий Гиог- лу и ряд других бояр109.

В годы, предшествовавшие новой русско-турецкой вой не, политические связи Молдавии и России получили дальнейшее развитие. Господарь Александр II Маврокордат Фирарис вместе с боярином Костаки Гикой в свое время выполнял поручения Порты в Петербурге и имел личные связи с русскими государственными деятелями. Заняв в 1785 г. молдавский престол, он придерживался прорусской ориентации и пользовался поддержкой патриотически настроенных кругов боярства и духовенства.

В 1785—1787 гг. княжество жестоко страдало от усилившихся поборов Порты, готовившейся к войне с Россией. Нарушая соглашения, Порта требовала сверх обычных налогов чрезвычайных поставок продовольствия для войск, концентрировавшихся в дунайских и днестровских крепостях110.

Господарь и бояре обращались к русскому правительству с жалобами, просьбами о защите и покровительстве, о чем свидетельствуют многие документы того времени111. Так, в октябре 1785 г. Северин сообщил Булгакову об обращении к нему А. Маврокор дата, который, уверяя в преданности российскому двору, просил ходатайствовать в турецком Диване «в пользу, как его собственную, так и земли»112.

Узнав о репрессиях против бояр, «...из коих большая часть известны нам были во время прошедшей войны...», Екатерина II предписала Булгакову «...охранять означенное княжество от всех притеснений»113. В октябре 1786 г. Северин сообщил, что митрополит благодарил его за труды и «оказываемое по их землям защищение, яко единоверных...» и просил о «повержении всего духовенства и бояр высочайшему двору и продолжительному покровительству...»114.

Пытаясь укрепить свою власть в княжестве, в январе 1787 г. Порта сместила господаря. Опасаясь убийства, Александр II Маврокордат Фирарис бежал в Россию. Огромный обоз господаря и более ста человек свиты, в которой было много бояр115, беспрепятственно прошли через княжество и достигли русской границы, что еще раз подтвердило глубокие прорусские настроения населения, в том числе феодальных слоев. После побега господаря бояре и духовенство вновь просили «о покровительстве и заступлении высочайшего двора». Совершая летом путешествие в Крым, Екатерина II сочла необходимым поощрить сторонников России в Молдавии. Вызванный в Херсон консул Северин доставил императрице грамоту молдавского митрополита, в которой он от имени «всех благонамеренных бояр и сынов отечества» благодарил «за оказанное их земле монаршее благословение» и просил «о продолжении к ним той же милости и покровительства»"6. Северин передал также Екатерине II и Г. А. Потемкину письма некоторых бояр. Императрица приказала передать митрополиту и авторам писем «ответ на словах, изъясняющий отличное ее к усердию их благоволение и обнадеживающий неотъемлемым об них в отечестве их монаршем покровительстве»117.

Русско-молдавские политические связи расширялись и крепли. В Молдавии созревали условия для активной поддержки русских войск в случае новой войны России с Османской империей.