26 марта 1932 года Прошло четырнадцать месяцев с тех пор, как я писал тебе из тюрьмы Наинн об истории прошлого. Спустя три месяца я добавил к этой серии еще два кратких письма с Аравийского моря. Мы находились тогда на борту «Краковии» и спешили в Ланку К Когда я писал их, передо мной расстилалось большое безбрежное море; я глядел на него изголодавшимися глазами и не мог насытиться.
Затем мы прибыли на Ланку и на месяц устроили себе великолепные каникулы, постаравшись забыть все наши заботы и невзгоды. Мы исколесили вдоль и поперек этот прекраснейший из островов, дивясь его необычайной прелести и щедрости природы. Канди, Нувара-Элия, Анурад- хапур с его руинами и остатками былого величия — как приятно вспоминать о тех местах, которые мы посетили! Но больше всего я люблю вспоминать о прохладных тропических джунглях, полных жизни, смотревших на нас тысячами глаз, и о Грациозном дереве арека, стройном и прямом; о бесчисленных кокосовых орехах, об окаймленном пальмами морском побережье, где изумрудная зелень острова сливается с синевой моря и неба, играет и сверкает морской прибой, а ветер шелестит листьями пальм. Это было твое первое посещение тропиков, да и для меня, если не считать очень давнего краткого пребывания, память о котором почти угасла, это было внове. Раньше тропики меня не привлекали, так как я боялся жары. Больше всего меня пленяли море и горы, снега на вершинах и ледники. Но даже во время нашего краткого пребывания на Цейлоне я почувствовал очарование и колдовскую прелесть тропиков и, вернувшись, немного тосковал, надеясь снова подружиться с ними. Наши месячные каникулы на Цейлоне закончились слишком быстро, мы пересекли пролив и достигли южной оконечности Индии. Помнишь ли ты, как мы посетили Канниякумари, где, по преданию, обитает охраняющая его богиня-девственница; люди Запада с их способностью искажать и коверкать наши названия перекрестили его в мыс Коморин. Мы тогда в 1 Древнее название Цейлона. буквальном смысле слова сидели у ног матери-Индии, видели, как Аравийское море встречается с водами Бенгальского залива, и нам нравилось воображать, будто оба они поклоняются Индии! Там царил удивительный покой, и мысли мои унеслись за несколько тысяч миль на север, к другому краю Индии, где высятся Гималаи, покрытые вечными снегами, и также царит покой.
Но на всем пространстве между ними развертывается борьба, повсюду бедность и страдания! Мы покинули мыс и отправились на север. Мы шли через Траванкур и Кочин, по тихим заводям Ма- лабара, — как они были прекрасны и как скользил наш корабль при лунном свете между лесистыми берегами, почти как сон! Затем мы проследовали в Майсур, Хайдарабад и Бомбей и наконец прибыли в Аллахабад. Это было девять месяцев назад, в июне. Но все дороги в Индии в наше время рано или поздно приводят в один конечный пункт, все путешествия, пригрезившиеся во сне или совершающиеся в действительности, заканчиваются в тюрьме! Вот и я снова вернулся в хорошо знакомые мне стены и имею теперь массу времени для размышлений и писем тебе, хотя мои письма до тебя и не доходят. Борьба снова возобновилась, и наш народ, мужчины и женщины, мальчики и девочки, идет сражаться за свободу и за избавление нашей страны от проклятия бедности. Но свобода — богиня, которую трудно завоевать; она, как и в стародавние времена, требует человеческих жертв от своих почитателей. Сегодня исполняется три месяца моего пребывания в тюрьме. В этот самый день три месяца назад, 26 декабря, я был арестован в шестой раз. Прошло много времени, прежде чем я сумел возобновить эти письма к тебе, но ты знаешь, как трудно норой думать о далеком прошлом, когда ум твой целиком занят настоящим. Мне требуется некоторое время, чтобы освоиться в тюрьме и отрешиться от того, что происходит за ее стенами. Постараюсь писать тебе регулярно. Но я теперь в другой тюрьме. Эта перемена мне не нравится и немного мешает моей работе. Горизонт мой здесь уже, чем когда-либо прежде. Стена напротив меня имеет, вероятно, нечто общее, по крайней мере по высоте, с Великой китайской стеной! Она около двадцати пяти футов высотой, и каждое утро солнцу требуется после восхода еще полтора часа, чтобы перебраться через нее и посетить нас. Наш горизонт можно на время ограничить. Но хорошо думать о большом синем море, о горах и пустынях и о путешествии, показавшемся сном — теперь его с трудом представляешь себе как происходившее в действительности, — которое ты, мама и я, совершили десять месяцев назад. 13.