,ЛИДЕРСТВО В СФЕРЕ ПОЛИТИКИ

Собственно концепции политического лидерства появились толь- v ко в конце XIX—начале XX в. В работах М. Вебера, Р. Михельса, К. Левина и др. проблема политического лидерства стала рассматриваться как самостоятельный раздел политологии.

Большое влияние в этой области имели идеи итальянской школы политической социологии (Г. Моска, В. Парето), которая поставила вопрос о субъектах власти — элитах и лидерах.
К вкладу американских ученых в развитие теории политического лидерства можно отнести разработку следующей тематики: Дж. Барбер, П. Стогдилл — политический стиль руководства; Ю. Дженнигс, К. Джибб — характер связи между лидерами и средой; Г. Лассуэлл,
Ч. Мэрриам, Б. Скиннер и др. (Чикагская школа) — анализ лидерства в триаде «массы—элита—лидер».
Свою лепту в разработку проблематики лидерства внесли также на рубеже XIX—XX вв. отечественные ученые М. Н. Ковалевский, Е. Н. Чичерин, Г. В. Плеханов. Вопросы социальной детерминации деятельности лидеров достаточно ярко отразились в учении народников Н. К. Михайловского, Г. П. Лаврова, И. Н. Ткачева о «героях и толпе» [31J.
В советской социально-политической литературе в течение нескольких десятилетий — с конца 1920-х практически до 1960-х годов — проблема лидерства практически не поднималась. Предпринимавшиеся в это время исследования затрагивали проблему лидерства только косвенно, описывали ее в иных терминах и ориентировались на задачи педагогики и воспитания детей. В начале 1960-х годов проблема политического лидерства стала косвенно разрабатываться в русле традиционной для марксистско-ленинской теории проблематики: роль народных масс и личности в истории, авторитет партийного авангарда, культ личности и т. д. [57].
В работе Б. Д. Парыгина впервые появился раздел «Психология политической жизни». И хотя он был скромным по объему и в значительной степени состоял из критики теоретических взглядов и эмпирических данных буржуазных исследователей, уже сама постановка этой проблемы в условиях того периода развития нашего общества представляется нам значительной и знаковой. «Под психологией политической жизни мы понимаем те проявления общественной психологии как индивидуальной, так и групповой, коллективной или массовой, которые связаны с политической деятельностью, т. е. характеризуют поведение людей в условиях тех или иных политических ситуаций или направлены на систему политических учреждений и организаций общества» [42, с. 207].
В 1990-х годах под руководством Н. П. Пищулина был разработан и начал осуществляться масштабный исследовательский проект «Политическое лидерство». В первой публикации по этому проекту

указывалось, что планируются к изданию также последующие выпуски: Часть 2. Программно-методическое обоснование исследования. Часть 3. Эмпирический анализ и прогнозирование политического лидерства. Часть 4. Социальные и социально-психологические технологии лидирования в политике, тренинге, профессиональной деятельности [45]. К сожалению, сведений о выходе из печати этих выпусков в библиотечных каталогах нам обнаружить не удалось.
В соответствии с позицией С. Московичи о том, что «экономика и техника следуют законам истории, политика должна следовать законам человеческой природы» [39, с. 63], концепции лидерства в политике недвусмысленно опираются на психологическую сторону данного феномена. Современные концепции политического лидерства М. А. Казаков считает возможным подразделить на несколько подгрупп, в зависимости оттого, что заявляется в них в качестве сущностного момента: концепции, в которых сущностью лидерства постулируется процесс влияния; концепции, согласно которым лидерство опирается на должностной статус; «индивидуалистические» концепции: лидерство в них выводится из соотношения индивидуальных интересов, противопоставления свободы одних и ограничения других; «субъект — объектные» концепции: лидерство здесь рассматривается как механизм поддержки и интеграции с другими общностями; «органистические» концепции: в них интерпретация лидерства дается через доминирующее влияние общественных условий (например, лидерство как предпринимательство на политическом рынке) [31].
Как и в других сферах проявления феномена лидерства, «общепризнанного определения политического лидерства нет» [2, с. 140]. В современных трактовках политическое лидерство представляется одним из наиболее четких путей, на котором людей можно побудить к совместной работе по улучшению своей судьбы. Лидерство, по мнению Ж. Блонделя, способно по самой своей природе сплотить граждан в совместных усилиях, причем осуществлять эту задачу в течение длительного времени. Лидерство — это власть, потому что она состоит в способности одного лица (или нескольких лиц), находящегося «на вершине», заставлять других делать то позитивное или негативное, что они не делали бы или могли бы не делать [13].
Г. А. Авцинова подчеркивает существенный, с нашей точки зрения, момент политического лидерства: в современных условиях лидерами являются те авторитетные субъекты политического процесса, которые способны к консолидации социальных групп для решения проблем общего развития.
Н. П. Пищулин и С. Ф. Сокол определяют политическое лидерство в широком смысле — как неотчужденные субъектно-объектные отношения доминирования и подчинения, влияния и следования по поводу завоевания, удержания и использования власти, опирающейся

на авторитет, а в узком, операциональном смысле как доверие объекта субъекту властных полномочий для выражения коренных интересов.
Сущность индивидуального политического лидерства триедина, что проявляет себя во взаимодействии личностных, организационно-статусных и социокультурных качеств носителя соответствующих функций [31 ]. По свидетельству М. А. Казакова, к настоящему времени в России сложилось несколько направлений в исследовании политического лидерства: раскрытие сущности политического лидерства в связи с природой и характером социальной организации общества; изучение специфики лидерства в контексте взаимодействия политической власти и общества, установление характеристики общих свойств субъекта политики; анализ социально-психологических и политико-психологических аспектов развития политического лидерства; изучение социокультурных качеств лидеров.
В сфере политических процессов по-прежнему первостепенное внимание уделяется психологии и поведению лидера. Интерес ученых к фигуре лидера, несмотря на длительную историю соответствующих исследований, в настоящее время «не теряет своей значимости не только в теоретическом плане, но, возможно, ценность таких данных гораздо большая в чисто практическом, прикладном плане» [50, с. 18].
Единым для группового и политического лидеров является их сен- зитивность к интересам и нуждам своих последователей. В политических устремлениях потенциальный лидер вынужден учитывать неоднородность электората с точки зрения политической активности разных его частей. Как указывают Г. Э. Белицкая и О. П. Николаева, политик, выражающий интересы пенсионеров и мужчин, соответствующий представлениям этих групп избирателей о нужном стране лидере, может иметь значительное преимущество перед политиком, отстаивающим интересы других групп населения, просто в силу фактора преимущественной политической активности данных категорий избирателей. Не менее важен для выдвижения на лидерскую позицию учет профессиональных и сословных особенностей той группы электората, на которую ориентирован политик [8].
Однако в условиях кризисного состояния общества такой учет становится особенно затруднительным в связи с двумя факторами: нарушение сложившейся стратификации общества, размытость социальных групп и их интересов, невозможность построить четко ориентированную «классовую» организацию, а также высокий динамизм развития общественно-политической ситуации. Для переходной или кризисной ситуации в обществе А. Н. Жмыриков и Г. С. Шляхтин предлагают дифференцированный подход к выделению качественно своеобразных социальных групп, составляющих электорат. Авторы предлагают для оптимизации учета потенциальным лидером типичных групповых ожиданий и политических установок ввести разделение общества на группы по сочетанию двух параметров: 1) отношение
личности к политической системе общества, в котором выделяются следующие типы: консервативно-стабилизирующее, радикально-пре- образующее, нормативно-конформистское, конъюнктурно-приспособленческое и индифферентно-апатичное; 2) уровень включенности личности в политический процесс, квалифицируемый как оптимально высокий, избыточно высокий, низкий или дезадаптационный [26], Пересечение указанных двух параметров позволяет дифференцировать 20 вариантов социальных групп, которые, по мнению авторов, могут выступать как специфическое и целостное социальное образование.
Как справедливо подметил в начале XX в. М. Палеолог, политик в своих решениях и поведении не может не учитывать также и того факта, что «публика любит простые идеи и общие олицетворения» [41, с. 36]. Частью этого утверждения служит указание на психологический механизм персонификации власти, т. е. ассоциирование в массовом сознании лидерского положения с конкретным человеком. Именно персонификация становится основанием для различного отношения электората к политическим персоналиям и группам политиков. Результаты опросов, проведенных в 1995 г. в России [20], недвусмысленно демонстрируют это различие в отношении народа к отдельной личности и организации. С одной стороны, чем многочисленнее оцениваемая группа, тем больше неопределенности испытывает электорат при вынесении того или иного суждения: затруднения в оценке большой группы (парламент) вдвое выше, чем при оценке конкретного политика (президент). С другой стороны, и высказываемая поддержка также зависит от «численности» субъекта политической деятельности: конкретному политику легче завоевать признание, чем той или иной организации.
Сходное отношение зафиксировано и на американской выборке. Был проведен эксперимент, в ходе которого опросили 50 испытуемых, крупных партийных спонсоров, имевших опыт общения с правительствами разных уровней (местное, штата, федеральное). Среди прочего установлено, что имеет место отчетливая тенденция к негативному отношению к правительству, независимо от опыта позитивного общения с правительством [63].
Существенной особенностью персонификации в политической сфере является то, что персонификация обязательно дополняется ан- тагонизацией элементов политической жизни (обязательное деление на «плохое» и «хорошее», «красное» и «белое», «тоталитарное» и «демократическое»). Д. В. Ольшанский видит в этом некую поверхностность и незрелость массового сознания: «Нелепо упрекать массовое сознание в том, что общие эмоциональные оценки, поверхностные симпатии и антипатии преобладают в нем над разумными и взвешенными подходами. Оно мифологично по своей природе и носит настро- енческий, а не рациональный характер, пользуется упрощенными стереотипами и всегда хочет видеть претендента на власть (как вариант своего же будущего) в более симпатичном свете, чем реального, ны
нешнего носителя власти. Так в нем возникает своеобразная пара близнецов, но антагонистов: герой и антигерой, “святой” и “злодей”» [40, с. 46].
В аналогичном ключе высказывается и Г. Г. Дилигенский. По его мнению, у большинства избирателей нет ни желания, ни способностей разбираться в сколько-нибудь сложных, требующих умственного напряжения, концепциях. Избирателям важнее уловить главную направленность политических программ кандидатов, их «общий дух», а он скорее передается с помощью простейших однозначных формул.
Более рационально и, как нам представляется, оправданно к этой проблеме подходят Ф. Т. Алексеров и П. Ортешук. В качестве примера они указывают, что в Государственной Думе проходит около 200 голосований в месяц. Рядовой избиратель никогда не будет детально изучать их для того, чтобы составить объективное и точное представление о деятельности того или иного политика, той или иной партии. Это не есть проявление его пассивности или поверхностности. Скорее здесь правильнее говорить о проявлении здравой рациональности избирателей, которые оценивают потери своего времени выше, чем возможный доход (реальную пользу) от разносторонней информированности о деятельности партий и конкретных политических лидеров.
Отличают деятельность политического лидера такие характеристики, как дистанционность (отношения лидера и последователей опосредованы СМИ, организациями и людьми, обслуживающими государственный аппарат), необходимость совмещения многих ролей (лидер в своем поведении вынужден учитывать реакцию потенциальных последователей, своей партии, своего непосредственного окружения, чиновников госаппарата), неизбежное совмещение индивидуального и группового начал в выработке и осуществлении решений, действия в системе законодательных правил и ограничений.
Персонификация делает значимыми для эффективной политической деятельности не только собственно мировоззренческие и идеологические установки политика, но весь комплекс его характеристик как человека. «Независимо от того, какую страну мы рассматриваем, можно обнаружить, что избиратели обычно имеют весьма отдаленное представление о партиях и кандидатах и очень слабо выраженные предпочтения в политических вопросах. Люди голосуют, больше доверяя своим эмоциям» [3, с. 107]. Поданным В. Н. Амелина, о личных и деловых качествах кандидатов знают примерно 60% избирателей, а их программы известны не более 35% [5].
Немаловажно для действующего политика и то, что его поддержка (или отказ в ней) электоратом зависит не только от него и его действий. Для людей пенсионного возраста и избирателей без высшего образования рекомендации известных артистов, ученых, политиков, журналистов, бизнесменов существенно важны при осуществлении ими политического выбора [10]. Восприятие и оценка политика зависят и от половой принадлежности избирателя: в исследовании 125 женщин в возрасте от 21 до 63 лет установлено, что представления
женщин о категории «власть» отличаются от представлений о власти в данном обществе и традиционных представлений о власти как таковой [62].
Р. А. Медведев выделил признаки, характеризующие реального политического лидера: наличие собственной политической программы; борьба за ее осуществление; популярность даже при потере официальной должности; наличие времени и возможности доказать свое лидерство [по: 2]. Составление психологического портрета политического лидера требует особого подхода: «Для людей, у которых личная значимость целевой функции в области политики становится столь мощной, что в состоянии коллапсировать жизненное пространство к новому облику, не подходят обычные психологические критерии полноценности и неполноценности... Литература обязана характеризовать выдающихся политиков, используя критерии и оценки, достойные этого уровня, а не бытовых представлений о психологической норме» [58, с. 192].
Поданным Д. Киндера, имеют место два независимых измерения, являющихся центральными элементами системы представлений масс о политическом лидере: компетентность и социабельность (хорошая способность к социальному взаимодействию) [по: 30].
Интересно, что одномерный принцип «чем больше достоинств — тем лучше» в области политической деятельности не действует. На американской выборке изучалась взаимосвязь интеллекта и масштабности влияния политических лидеров [по: 22]. Оказалось, что зависимость второго показателя от первого имеет вид криволинейной функции, а решающим условием влияния политика является близость его интеллекта к среднему интеллектуальному уровню его сторонников и последователей. Наиболее низкий уровень влияния обнаружился у лидеров, чей интеллектуальный потенциал был существенно ниже или выше среднего.
В структуре человеческих качеств особенно значимыми оказываются демонстрируемые в поведении личностные особенности политического лидера. В качестве подтверждения этого обратимся к работе «Имидж лидера», где со ссылкой на Ф. Гринстейна наиболее распространенные мотивы голосования первоначально в тексте приведены в такой последовательности: 1) идеологическая ориентация; партийная приверженность; 3) политическая платформа кандидата; 4) симпатия к личности кандидата; 5) сочетание упомянутых выше факторов. Однако, что весьма характерно, последующая авторская «расшифровка» перечисленных мотивов тем не менее начинается с «симпатии к личностным особенностям» и оказывается наиболее обширной по количеству приведенных фактов и суждений [30].
Е. В. Егорова выделяет три основных направления изучения личности политических деятелей: а) исследование психологических особенностей личности конкретных политических лидеров; б) попытки создания моделей личности политических деятелей; в) создание типологий личности политических деятелей разного уровня [24].

/
По сообщению И. Г. Дубова и С. Р. Пантилеева, в американской практике предвыборной борьбы кандидатов, как правило, оценивают тремя характеристиками: честность, интеллектуальность и энергичность. В более детализованном виде этот перечень выглядит следующим образом: талантливая культурность — невежественная посредственность; сила — слабость; бесхитростная порядочность — изворотливое коварство; сдержанность — экстремизм; располагающий — отталкивающий [23].
Яркое описание особенностей харизматического лидера обнаруживается в работе Л. Н. Джрназяна: «В отличие от Христа, сильного своим милосердием и всеобъемлющей любовью, этот Бог (вождь) — стальной, волевой, твердый и т. п. силен лишь волевыми и интеллектуальными качествами, недосягаемым величием, карающая безусловность которого предполагает безоговорочное и слепое повиновение» [21, с.

Ш].
Личностный характер голосования на выборах является признанным элементом американской культуры политического поведения: М. Ной, С. Верба и Дж. Персоник исследовали частоту предпочтений избирателями разных аспектов представлений о политике. При этом оказалось, что «личностная симпатия» важна для 81% избирателей, «политика по конкретному вопросу» — для 60%, а «партийная принадлежность» — только для 41% [по: 30].
Особая настроенность избирателей на преимущественную оценку личности политика подтверждается не только итогами выборных кампаний разного уровня, но и косвенными данными. Так, часть граждан склонна считать наличие психологов в аппарате власти показателем «профессиональной» непригодности самого лидера — психологические проблемы, в отличие от экономических, экологических и прочих задач, где использование консультантов-профессионалов не возбраняется, он должен решать самостоятельно [20]. Цельность и сила личности лидера очень важны, поскольку для электората они символизируют само право такой личности на лидирование.
Акцентированная фиксированность российского электората на личностных особенностях политического лидера является общепризнанной и устойчивой в историческом времени. По данным Центра политического консультирования «Никколо М», в структуру представлений россиян об идеальном лидере входят: личностные черты: честность, порядочность, образованность; профессиональные черты: компетентность, деловитость, работоспособность; социальные черты: забота о людях, заинтересованность в народе [по: 30].
В контексте нашего исследования представляется весьма важным решение вопроса о том, едины ли ведущие механизмы реализации лидерства в малой и большой социальных группах? Если они принципиально различны, то использование термина «лидерство» применительно к социальным процессам в малой и большой группах придется признать ошибочным и, следовательно, недопустимым в научном обиходе.

Пожалуй, наиболее распространенным является утверждение о том, что существует ряд качественных различий между лидерством в малой и в большой социальной группах. Так, Е. Б. Абашкина и Ю. Н. Косолапова считают, что в научном анализе до сих пор смешиваются два качественно разных типа лидерства: лидерство в малых, физически контактных группах и в больших (сверхбольших) социальных общностях. Причем, по мнению данных авторов, «совершенно очевидно, что в малых и больших группах механизмы эти (становления лидерства. — В. В.) совершенно различны и действуют по-разному» [ 1, с. 13]. Например, в отличие от ситуации группового лидерства свобода действий и решений политического лидера оказывается гораздо более ограниченной конституцией государства, сложившимся законодательством, аппаратом исполнительной власти, психологическими и политическими установками профессионального чиновничества.
Заметное отличие лидерства в большой и малой группах заключается в том, что в первой процесс становления, развития и сохранения лидерства обусловлен не результатами личного взаимодействия лидера и электората, а в значительной степени результатами информирования электората через средства массовой информации о деятельности, поведении и личностных особенностях лидера: между лидером и ведомыми появляется такой промежуточный элемент, как имидж лидера.
Имидж является базой для создания взаимоотношений между политиком и избирателями [11]. Имидж выполняет лидерские функции и вдохновляет народ, к нему адресованы электоральные надежды и чаяния [30]. Формально, будучи искусственно сконструированным образом, имидж может обладать практически любыми заданными (психологическими, поведенческими, деловыми и т. д.) характеристиками. Однако фактически его «произвольность» существенно ограничена, с одной стороны, реальными качествами кандидата на лидерство и его политическими убеждениями, с другой — более или менее сложившимися представлениями электората о качествах и специфике поведения «истинного» лидера: «Имидж политика специально создается, конструируется на основе запросов избирателей, для которых, как показывают опросы общественного мнения, главное значение имеет не столько политика кандидата, сколько впечатление о нем как о человеке» [11, с. 7].
Фиксация избирателя наличности потенциального лидера объясняет причину, по которой имиджмейкеры стараются следовать правилу: в течение всей предвыборной кампании имиджевая стратегия, взятая за основу в начале кампании, не должна радикально меняться. Смена имиджа, который внедряется в сознание избирателей, может негативно повлиять на весь ход кампании, а главное, на ее результат. Причина нежелательности смены имиджа состоит в том, что жизненный опыт каждого избирателя подсказывает ему, что личностные параметры человека, как правило, одномоментно не изменяются. Поэтому смена имиджа свидетельствует либо о его искусственности, либо о том, что претендент на власть стал иным, поскольку пережил
некие драматические обстоятельства в своей жизни. Оба эти случая указывают на личностную слабость претендента и, значит, на то, что он не будет восприниматься избирателями в качестве истинного лидера [11, с. 23].
Недопустимость повышенной изменчивости подтверждается данными П. Садлера, показавшими, что ясный и постоянный стиль руководства является самостоятельным фактором, эффективно стимулирующим (независимо оттого, о каком именно стиле идет речь) формирование чувства доверия и удовлетворенности подчиненных [по: 53].
К специфическим отличиям политического лидерства А. Н. Жмы- риков и Г. С. Шляхтин относят такие характерные особенности общения политического лидера через СМИ, как опосредованность общения с людьми, организующими это общение; однонаправленность движения информации; анонимность и случайность аудитории; отсроченность обратной связи [26].
Специфической следует признать процедуру признания за конкретным кандидатом лидерского статуса. Если в группе разделение на лидера и ведомых происходит путем естественного обоюдно разделяемого распределения обязанностей в рамках решения общегрупповой задачи, то для политического лидерства основной служит процедура массового голосования. Более того, «сложная процедура выборов — важный элемент феномена политического лидерства» [1, с. 14].
На первый взгляд, голосование представляется аналогом, формой выражения принятия человека в качестве лидера. Однако это далеко не так. В свое время философ А. Гиббард и экономист М. Сатертуэйт при весьма широких предположениях доказали, что любая процедура голосования является либо манипулируемой, либо диктаторской [по: 3]. Монография Ф. Т. Алексерова и П. Ортешука специально посвящена проблеме выборов и голосования. В главе «Процедуры голосования, используемые в выборах» авторы на простых статистических примерах убедительно показывают, что результат выборов в значительной степени зависит от установленного порядка голосования [3]. Об этом же свидетельствуют и наши данные [58]. Фактически это означает, что голосование не является адекватной процедурой установления лидерства, а избранный человек не может автоматически идентифицироваться с лидером. Голосование — это чисто человеческий способ замещения естественного процесса становления истинного лидера оперативной и поддающейся легкой интерпретации процедурой.
Частью манипулирования результатами выборов может стать неявное влияние на стратегию выбора, которой следует избиратель, зачеркивая ту или иную фамилию в бюллетене для голосования. А. Л. Журавлев выделяет в ситуации выборов две такие тенденции: выбирать на основе привлекательности и выбирать на основе отвержения неприемлемого. До реального участия в выборах избиратели ориентируются на выбор по привлекательности, однако «в процессе же реального выбора значительно возросла доля людей, придерживавшихся стратегии отвержения. Отрицательные стратегии чаще использовались на
тех участках, где информация о кандидатах оценивалась избирателями как недостаточная (отмечался ее дефицит или полное отсутствие)» [27, с. 9].
Проведенный нами первичный анализ разработок по лидерству в области политики показывает, что на уровне общих определений отсутствуют сколько-нибудь значимые его отличия от лидерства в группе [15]. На эмпирическом уровне также встречается много совпадающих моментов. Здесь в равной степени акцентируются идеи влияния, господства и подчинения, побуждения лидером электората к той или иной активности. В той же степени выражены возрастные и половые различия [8]. Здесь также аспекты лидирования наиболее ярко демонстрируются и персонифицируются в экстремальных кризисных ситуациях [2] и предполагают преимущественную нацеленность потенциального лидера на борьбу и преодоление трудностей [16].
Феномен имиджа не является присущим только политическому лидеру и нехарактерным для лидера группового. Различаются всего лишь только способы создания лидерского имиджа: групповой лидер творит его своим непосредственным поведением и принимаемыми решениями, а политический — путем их ретрансляции через СМИ. Второй путь, конечно, предполагает большее несоответствие имиджа политика его психологическому прототипу. Однако это различие носит чисто количественный характер — групповой лидер также далеко не всегда демонстрирует перед группой все свои качества, планы, заинтересованности.
Ясно выраженное безразличие избирателей к программам и предвыборным речам претендентов на политическое лидерство еще раз обнаруживает его родство с лидерством групповым: запоминать слова и обещания кандидата не имеет никакого смысла, поскольку лидер — это человек прежде всего действия. А как именно он будет действовать, легче понять не потому, что он говорит, а потому, какой он человек (каковы его личностные качества). Процедура выборов также не представляется чем-то, существенно разделяющим политическое и групповое лидерство. Ведь выборы путем массового голосования не создают лидера, они всего лишь официально закрепляют право на власть одного из уже сложившихся электоральных лидеров.
С учетом сказанного мы в общем плане склонны разделить позицию Б. И. Хатунцева, полагавшего, что «социально-психологическая природа власти должна быть основой для изучения всякой власти вообще и государственной в частности» [56, с. 20].
Проведенный анализ феномена лидерства позволяет предложить следующие положения. В сфере политической деятельности, где субъектами взаимодействия или противодействия выступают большие социальные группы, феномен лидерства играет не меньшую роль, нежели в жизнедеятельности малой группы. Психологические механизмы становления, функционирования и деструкции лидерства в большой и малой социальных группах едины.
Наибольшие различия между групповым и политическим лидерством, т. е. лидерством в малой и большой социальных группах, лежат не в сущностной области, а на уровне формально-технологических моментов, форм и способов реализации.
л; ЛИТЕРАТУРА Абашкина Е. Б., Косолапова Ю. Н. О теориях лидерства в современной политической психологии США // США: Экономика, политика, идеология. 1993. №4. Авцинова Г А. Политическое лидерство // Государство и право. 1993. № 5. АлексеровФ, Т., Ортешук П. Выборы. Голосование. Партии. M.rAkademia, 1995. Алифанов С. А. Основные направления анализа лидерства // Вопросы психологии. 1991. № 3. Амелин В. Н. Социология политики. М., 1992. Андреева ГМ. Социальная психология. М.: Наука, 1994. Ашин Г. К. Критика современных буржуазных концепций лидерства. М.: Мысль, 1978. Белицкая Г. Э., Николаева О, П. Многопартийные выборы в России: Опыт психологического анализа // Психол. журн. 1994. № 6. Беннис У., Канус Б. Лидеры. СПб.: Сильвен, 1995. Березкина О. П. Как стать депутатом. СПб.: Изд-во Буковского, 1997. Березкина О. П. Социально-психологические технологии создания политического имиджа. СПб.: Изд-во Буковского, 1997. Битянова М. Р. Социальная психология. М., 1994. Блондель Ж. Политическое лидерство: Путь к всеобъемлющему анализу. М.: Б.н., 1992. Бурлацкий Ф. Л/., Галкин А. А. Современный Левиафан. М.: Мысль, 1985. Васильев В. К. Положение дел и перспективы исследований в сфере психологии лидерства // Ананьевские чтения-97 (Тез. науч.-практ. конф.). СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1997. Вебер М. Политика как призвание и профессия // Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. Викулина М. А. Педагогические условия формирования лидерских качеств личности ребенка: Автореф. канд. дис. Н. Новгород: Н. Новгор. пед. ин-т, 1997. Волков И. П. Руководителю о человеческом факторе: Социально-психологический практикум. Л.: Лен издат, 1989. Волков И. П., Захаров А. И., ЕрицянО. П., Тимофеев Ю. Т. Влияние лидерства и руководства на групповую динамику в условиях стресса j j Руководство и лидерство: Опыт социально-психологического исследования. Л.: Лениздат, 1973. Гозман Л. Я., Шестопал Е. Б. Политическая психология. Ростов-на-Д.: Феникс, 1996.
Джрназян Л. Н. Сталинизм: преемственность общественной психологии // Психол. журн. 1989. № 6. Дилигенский Г. Г. Социально-политическая психология. М.: Новая школа, 1996. Дубов И. Г., Пантилеев С. Р. Восприятие личности политического лидера // Психол. журн. 1992. № 6. Егорова Е. В. Новые исследования личности политических лидеров в американской политической психологии // Психол. журн. 1983. № 4. Жеребова Н. С. Лидерство в малых группах как объект социально-психологического исследования // Руководство и лидерство: Опыт социальнопсихологического исследования. Л.: Лениздат, 1973. Жмыриков А. Р, Шляхтин Г. С. Психологические проблемы политического лидерства: Учеб.-метод, пос. Ниж. Новгород: Изд-во ННГУ, 1991. Журавлев А. Л. Социальная психология личности и малых групп: некоторые итоги исследования // Психол. журн. 1993. № 4. Зацепин В. И. К вопросу о структуре вертикального общения в группе // Руководство и лидерство: Опыт социально-психологического исследования. Л.: Лениздат, 1973. ЗимичевА. М. Психология политической борьбы. СПб.: Санта, 1993. Имидж лидера: Психологическое пособие для политиков. М.: Знание, 1994. Казаков М. А. Политическое лидерство: современные проблемы эволюции: Автореф. канд. полит, наук. М.: МГУ, 1993. КенджемиДж. П. Использование лидером власти личного авторитета или власти законных полномочий//Лидерство: Психологические проблемы в бизнесе / Под ред. Т. Н. Ушаковой. Дубна: Феникс, 1997. Критсонис В. А. Психология лидерства в образовательных учреждениях // Лидерство: Психологические проблемы в бизнесе / Под ред. Т. Н. Ушаковой. Дубна: Феникс, 1997. Кричевский Р. Л. Если вы — руководитель. М.: Дело, 1993. Куликов В. Н. Введение в социальную психологию / Под ред. Н. С. Мансурова. Иваново: Изд-во Иван. гос. ун-та, 1990. Лоринг М. Т. Гуманное лидерство в XX столетии // Лидерство: Психологические проблемы в бизнесе / Под ред. Т. Н. Ушаковой. Дубна: Феникс, 1997. Майерс Д. Социальная психология. СПб.: Питер, 1997. Минделл А. Лидер как мастер единоборства: Введение в психологию демократии. М.: Ин-т психол. РАН, 1993. Ч. 1. Московичи С. Век толп. Исторический трактат по психологии масс. М.: Центр психол. и психотер., 1998. Ольшанский Д. В. Б. Н. Ельцин на фоне массового сознания: Политикопсихологический портрет // Психол. журн. 1992. № 4. Палеолог М. Распутин: Воспоминания. М.: Изд-во Девятое Января, 1923. Парыгин Б. Д. Общественное настроение. М.: Мысль, 1966. Парыгин Б. Д. Основы социально-психологической теории. М.: Наука, 1971. Парыгин Б. Д. Руководство и лидерство // Руководство и лидерство: Опыт социально-психологического исследования. Л.: Лениздат, 1973. Пищулин Н. П., Сокол С. Ф. Политическое лидерство. М.: Б. н., 1992.
ПочебутЛ. Г., Чикер В. А. Индустриальная социальная психология. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1997. Психология: Словарь / Под обш. ред. А. В. Петровского и М. Г Ярошев- ского. М.: Политиздат, 1990. Психология управления: Учеб. пособие / Под ред. А. А. Федотова. J1.: ЛГТУ, 1991. Рокмэн Б. Политическое лидерство // Советское государство и право. 1988. № 5. Румянцева В. И. Лидер: Опыт изучения психологии неформального лидерства. СПб.: СПбГТУ, 1996. Свенцицкий А. Л. Социально-психологические проблемы управления. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1975. Свенцицкий А. Л. Социальная психология управления. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1986. Свенцицкий А. Л. Психология управления организациями. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1999. Серебрянский С. В. Концептуальный анализ феномена власти: Автореф. канд. филос. наук. М.: МГУ, 1993. Тимошенко В. И. Общественно-политическое лидерство // Социальнополитические науки. 1990. №11. Хатунцев Б. И. О природе власти: Опыт исследования социально-психологических основ власти. Саратов, 1925. Штукина Т. А. Политическое лидерство как проявление власти: Теоретико-методологический аспект: Автореф. канд. филос. наук. М.: МГУ, 1995. Юрьев А. И. Введение в политическую психологию. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1992. Юрьев А. И., Васильев В. К., Филимоненко Ю. И. Политическая психология // Вестн. Ленингр. ун-та. 1991. Сер. 6. Вып. 4. Яковлева Е. Л. Развитие творческого потенциала личности школьника // Вопросы психологии. 1996. № 3. Lewin К., Lippitt R., White R. Patterns of aggressive behavior in experimentally created social climates. //J. of Social Psychology. 1943. N 10. Miller C. L., Cummins A. G. An examination of women’s perspectives on power // Psychol. Women Quart. 1992. N 4. Sirgo H. B., Eisenman R. Liberals versus conservatives: Are attitudes towerd government related to experiences with government? // Bull. Psychonom. Soc. 1993. N 2.

<< | >>

↑

Источник: В. Ю. Большаков. Общество и политика: Современные исследования, поиск концепций. 2000

Еще по теме ,ЛИДЕРСТВО В СФЕРЕ ПОЛИТИКИ:

- Внешняя политика и международные отношения - Вопросы политологии - Геополитика - Государственное управление. Власть - История международных отношений - История политических и правовых учений - Общие вопросы политологии - Политика - Политическая философия - Политические исследования - Политические режимы и партии - Политология в Украине - Социальная политика - Социология политики -