В предельно широком, общеисторическом плане, касающемся природы ценностей, можно выделить три их эволюционных типа: антимате- риальный, нематериальный и постматериальный. То, что ценности духовного порядка, а именно о них здесь речь, не материальны, — факт банальный.
Они таковы по определению. В рассматриваемой цепочке, однако, приставки «анти», «не» и «пост» несут с собой особое (специфицирующее) содержание. Это своеобразные метки времени, отсылающие к балансу или характеру взаимосвязи материального и духовного в общественной жизни людей. Для домодерной исторической эпохи (традиционного общества) характерно резкое противоположение (это и есть наше «анти») материального как темного, низкого и бренного духовному как светлому, благородному и вечному. Дух (духовность) в этой ситуации выполнял сложную компенсаторную функцию. Он помогал жить, вернее — выживать в условиях неразвитости (негарантированное™) материальных условий общественной жизни, там, где главной проблемой для основной массы населения была (является) забота о средствах к существованию. Действовало нечто вроде закона сообщающихся сосудов: чем меньше «материи» (да, на платье), тем больше духа. Постоянная нужда, произвол властей, социальное расслоение и отчуждение — от всей этой неустроенности бытия человек искал спасения в сфере духа. Благо она очень податлива, легко принимает в себя иллюзии, фантазии, мечты, другие столь же произвольные построения и перспективы. «Антиматериальный» дух — феномен особого рода: героический, подвижнический, аскетический. Дух самодостаточный, герметичный, тяготевший к абсолютизации-фетишизации своих исходных элементов-ценностей. В нем культивировалось, чаще всего неосознанно, недоверие и презрение к физической «изнеженности» и материальному благополучию. Поощрялось, возводилось в добродетель умение не тяготиться дискомфортом повседневного существования, скудной жизнью и тяжелым трудом. Всячески поддерживалась постоянная внутренняя мобилизованность человека. Принижались, выталкивались на периферию жизни чувственность и телесность — как нечто слишком низкое и вульгарное, чтобы претендовать на культурную привлекательность и историческую значимость. Их окружали стеной всевозможных ограничений и воздержаний. Антиматериальные ценности освящались, как правило, религией, хотя нужды в этом и не было. И без религии они оставались сакрально неприкосновенными. Время, однако, шло, жизнь все больше открывалась новым веяниям и изменениям. Антиматериальные ценности перестали справляться со своей основной задачей — вносить смысл и символический порядок в человеческую жизнь, обеспечивать ее стабильность, генерировать уверенность в завтрашнем дне, ощущение защищенности и безопасности. Вместе с некоторым насыщением жизни товарами и услугами, известной демократизацией общественной жизни, смягчением социального напряжения, переходом от личной зависимости к зависимости только вещной, или рыночной, — вместе со вс^ми этими историческими атрибутами модерного (индустриального) общества претерпела определенные изменения и оппозиция «материальное — духовное». Приставка «анти» сменилась на «не». «Не» в данном случае требовало меньше фронды, т. е. уничижительно-сно- бистского противопоставления духовного материальному, больше внимания к реальным, пусть и не очень высоким запросам практики, жизни. В антиматериальных ценностях превалировали мораль и религия, в нематериальных — право, профессионализм, компетентность, интеллектуальная ответственность, деловая репутация. Вообще вместе с «не» пришло больше трезвости, открытости, прозрачности, — словом, расколдованности, как выразился бы на этот счет М. Вебер. Взаимоотношение материального и духовного в модерном обществе достигает отметки «существенные различия». Это тоже или еще напряжение, но уже не такое, как в случае домодерного общества, где оно было на уровне противоположности, если не антагонизма. Модерн, модернизм — это прежде всего динамизм. Динамизм везде и во всем, в том числе и в сфере культуры, духа-духовности. Регулярно происходят какие-то революции: то научная, то художественная, то сексуальная... Ценности не устают отслеживать на предмет выявления степени их «морального износа» и мифологической заколдованности. Общественное сознание не успевает переваривать ценностной эксцентризм, социально-нормативное экспериментаторство, различные — и положительные, и отрицательные — девиации. Нарастает этический релятивизм в форме скепсиса и нигилизма. Достигнув некой критической массы, все эти изменения устремляются в новое, ими же и пробитое русло, имя которому — постматериальность. Напряжение между материальным и духовным в многообразной жизни людей выходит на этом этапе на уровень просто различий. Постматериальные ценности постмодерной, действительно современной (на сегодняшний день) эпохи, которую еще называют постиндустриальной, — реальность поистине уникальная, никогда ранее не встречавшаяся. И пока еще очень хрупкая, больше в возможности, перспективе, чем в фактическом исполнении и утверждении. Но такова, видимо, судьба всех ростков нового. К постматериальным ценностям история (западной цивилизации) шла долго. Надо было создать колоссальное материальное общественное богатство (гарантированное выживание), насытиться, а возможно, и пресытиться им, чтобы возжелать, взалкать большего. Ситуация не простая, предлагаемый ею выбор далеко не однозначен. Переход к постматери- альной ценностной ориентации представляет собой настоящую экзистенциальную проблему. Не каждому она по плечу. Многие (а возможно, и большинство) не в состоянии пока оторваться от материального благополучия, они срослись с его уютом, чистотой, сытостью, теплотой. Названные выше ростки хрупки, видимо, и потому, что они малочисленны. «Постматериальный» сдвиг в аксиосфере общества Р. Инглхарт справедливо характеризует как «действие принципа убывающего приращения пользы», т. е. как тенденцию ко все меньшей и меньшей со- циально-культурной отдаче от чисто экономического роста, накопления богатства, как движение в сторону снижения остроты и яркости субъективного ощущения и переживания благополучия154. Постматериальные ценности требуют развитого социального воображения, подвижничества, мужества и отваги для трансцендирования устоявшегося, веками отработанного образа жизни.
А таким ли естественным, по-человечески близким и понятным будет будущее — это еще вопрос. При анти- и нематериальных ценностях фундаментом всего общественного развития выступала материальная, а точнее, социально-экономическая деятельность людей. В данном контексте вполне убедительна марксистская концепция общественно-экономических формаций. Все предыдущие (до постмодерна) эпохальные единицы истории и в самом деле экономические. До сих пор экономика торчит из всех углов общественной жизни. Постмодерная же стадия развития радикально новая, она переводит экономику из базиса в инфраструктуру человеческого бытия. Иными словами, материально-производственная деятельность людей на этой стадии начинает воспроизводиться как бы автоматически, следуя логике исторически набранного разгона, кумулятивной инерции своих масштабов, своей мощи. Антиматериальные ценности имеют форму абсолютных (абсолютистских) ориентаций. Это не просто твердые, а фанатично твердые убеждения, явно или тайно противостоящие всем другим (не «своим»). Нематериальные ценности тоже «абсолютистские», но в них уже проглядывает нечто относительное. Убеждения здесь твердые, но не слепые, глаза не застилает мгла общинной (клановой) пассионарности. Выручает часто логика терпимого сосуществования, известная как modus vivendi. Что до постматериальных ценностей, то их насквозь пронизывают относительностные токи. Такие ценности носят открытый характер и не претендуют на исчерпывающую полноту выражения смысложизненных устремлений человека. Убеждения «размягчены» постоянным соседством с сомнением (непрестанная забота о соответствии некоему объективному\>бстоянию дел) и сопоставлением (с иными ценностями). В отличие от антиматериальных и нематериальных ценностей, с трудом отделимых от духа конфронтации, постматериальные ценности несут с собой синергию и гармонию, объединение, а не разъединение устремлений, мыслей и действий людей. Движение от антиматериальных к нематериальным и, далее, пост- материальным ценностям — это путь последовательного отхода от Абсолюта, на алтарь которого человечество принесло столько жертв и сил. Это борьба против привилегированной позиции в познании, против высшей инстанции, располагающей якобы полной и окончательной истиной, против экспертизы яйцеголовых, присвоивших себе право выносить окончательные и бесповоротные решения, против единственно правильной идеологии или веры. Это, наконец, несогласие с тем, что кто-то вообще может обладать абсолютной истиной и распоряжаться от ее имени нашей судьбой. Важно также обратить внимание на то, что антиматериальные и, частично, нематериальные — как абсолютные — ценности совершенно не коммуникативны. Они способны только отталкиваться, а не коммуници- ровать друг с другом. Их полнота и самодостаточность пресекают всякую возможность хоть какого-то культурного сближения, не говоря уже о диалоге. «Антикарикатурные» и «антипапские» выступления недавнего времени говорят об этом со всей определенностью. Если и есть здесь что-то от солидарности и взаимопонимания, то только среди этнически и/или конфессионально своих. Движение в сторону постматериальных ценностей четко просматривается и в эволюции общих (обобщающих) показателей или индексов жизни. Вначале это был уровень жизни, определяемый через душевой валовой внутренний продукт, т. е. объем потребляемых человеком материальных благ, их структуру и динамику. Достижение достаточно высокого уровня жизни позволило перейти к другому, следующему обобщающему показателю — качеству жизни. В дополнение к уже названным в нем выделяются такие параметры, как доступность образования, здравоохранения, других благ цивилизации, экологичность среды обитания, возможность реального влияния (со стороны отдельных граждан, групп, населения в целом) на ход политических процессов, высокая средняя продолжительность жизни и так далее. В последние десятилетия на горизонте (гребне) качества жизни четко обозначилась потребность в субъективной удовлетворенности от труда, общественной и личной жизни в целом. Данная потребность — новый, собственно постматериальный обобщающий показатель жизни, исторического насыщения ее уровня и качества. Известным подходом к нему можно считать экономические расчеты индекса человеческого развития, развернуто — индекса развития человеческого потенциала. Субъективная удовлетворенность от жизни — один из самых интересных и эвристичных срезов постмодерной («сегодняшней») современности. Она открывает аксиоцентристскую эпоху в развитии человечества, опреде^емую не товарной и зрелищной массой произведенного, не количеством и динамикой содеянного, а глубиной и полнотой его человеческого смысла. Эволюционная типология ценностей имеет прежде всего исторический смысл. Но она значима и для современности — современности не в календарном или астрономическом, а в социально-историческом смысле. Реальная темпоральная структура нынешнего человечества многослойна (подробно обо всем этом речь пойдет в гл. 7). Анти-, не- и постматериальные ценности встречаются сегодня в любом обществе — разумеется, в разной пропорции. И это позволяет устанавливать корреляцию между темпоральной многослойностью современного мира и (эволюционными) типами ценностей. Эволюционность данных типов определяет вертикальный, а не горизонтальный характер указанной корреляции. На острие ее исторически-временной стрелы находятся как раз постматериальные ценности — верный индикатор социальноисторической современности наших дней. Они же составляют и ядро ее собственно аксиологического вызова, суть которого — в способности человека соответствовать высшим, собственно человеческим ценностям мира и ненасилия или, не выдержав напряжения и уступив древнему, теперь еще и технически вооруженному инстинкту власти и силы, вновь опуститься на уровень войны всех против всех, лишенной всякой надежды на выживание. Будем надеяться, что человечество сможет ответить на этот вызов истории и тем продлить ее в будущее, где будет, должно быть больше возможностей для наращивания самоцельных ценностей человеческого бытия. А фундаменталистам, террористам и прочим экстремистам не удастся заставить нас отказаться от работы на эту действительно гуманистическую перспективу.