Назначение или социально-историческое бытие ценностей многообразно (полифункционально). Сказано и написано поданному предмету немало — не будем повторяться, сосредоточимся на главном (как оно нам, естественно, видится).
Но до этого обрисуем его инфраструктуру или проблемный контекст. Как выше уже было зафиксировано, оценка входит важным элементом в формирующуюся структуру ценности. Но сформировавшаяся, ставшая ценность обращает функционирование этого своего элемента (уже как рекурсивного выразителя или представителя всей структуры) вовне — на оценку «внешнего мира», дифференцируемого в общем плане на человека, общество и природу. Опять же, если на стадии становления ценности питались некими жизненно-интуитивными моделями совершенства, то теперь, на стадии самостоятельного функционирования в качестве оценки, они сами становятся такими моделями. У ценностей открывается новый аспект — способность быть генерализированным принципом и стандартом для вынесения суждений (оценочных заключений) относительно тех или иных фрагментов и измерений мира социального. Реализация данной способности идет сразу по двум направлениям: смыслоориентирующему (человек не устает искать смысл в том, что делает, о чем думает, что чувствует) и мотивирующему (обретенный смысл вдохновляет, питает воображение, прибавляет жизненной энергии). И смыслы, и мотивы здесь, уточним сказанное, особые. Не инструментальные и утилитарные (оптимальность, эффективность, успешность, выгодность и т. п.), а экзистенциально-коммуникативные, заполняющие собой перспективу взыскующего устремления, всегда только асимптотически выполняемого, к смыслу жизни. Ценности отличает также особая диалектика внутреннего (личного) и внешнего (общественного). Строго говоря, личных в смысле замкнутых во внутреннем мире человека ценностей не бывает. Их непременно размыкает бытие-вместе, жизнь-среди-других (многих). И предназначены они для укрепления этого «вместе» и социального «склеивания» этих «других». То есть по природе своей ценности не индивидуально-субъективны, а коммуникативно-объективны, или интерсубъективны. Они социализуют (культура, цивилизация) человека. В ядре своем социализация как раз и есть приобщение индивида к сложившимся в обществе ценностям (и нормам). Здесь можно провести прямую аналогию с языком, тем более что в языке ченности главным образом и артикулируются. Теперь уже общепринято, что не мы говорим языком, а язык говорит нами. Совершенно индивидуальный язык справедливо называют «птичьим» — непонятным, не имеющим прочного основания, не коммуникативным. Если прав М. Хайдеггер, и язык —дом бытия, то ценности — его удобный для жизни интерьер. Разумеется, в процессе реализации, воплощения ценности всегда лично или индивидуально преломляются. Другого пути к полноценному существованию у них просто нет. Более того, без индивидуального свободного выбора, внутреннего принятия, личностного смысла зто уже и не ценности, а что-то другое, идеологические шаблоны или политкорректные схемы, например. И даже в том случае, когда ценности редуци руются к вообще-то заключенному в них «типическому принуждению» и превращаются в (обязательные к исполнению) нормы, они не порывают связь с индивидуально-личностным началом человека. Объединение норм и ценностей в одну ценностно-нормативную систему общества эту связь только укрепляет. Заключенное в ценностях модельное (образцовое) совершенство представляет собой особый проспективный потенциал — настолько широкий и глубокий, что его не могут исчерпать конкретные случаи применения или наложения. В этом смысле ценности не знают физического износа — только моральный, да и то с ограничениями, о чем свидетельствуют различные фундаментализмы, старательно выводящие на своих знаменах казалось бы исторически отработавшие и давно забытые лозунги. Особое, по определению мягкое сопряжение внутреннего и внешнего в ценностях указывает на главное и самое глубокое их предназначение — интегративное, выполнение социально-интегрирующей функции. Ценности объединяют, сплачивают, консолидируют людей, не отменяя при этом их индивидуальное и личностное своеобразие. Конечно, ценности способны и разъединять людей, но это уже касается разных ценностных систем, ситуации встречи трудно, если вообще совместимых духовно-культурных традиций. Исходящий от ценностей интегративный импульс располагается вдоль того, что можно было бы назвать идентификационной осью. Это некая исторически восходящая траектория реализации базовой потребности человека в принадлежности, бытия-вместе-с-другими. Она вытягивается в цепочку «индивид — группа — отдельное общество — цивилизация — человечество в целом». Каждое звено этой цепочки представляет собой определенную структурную концентрацию или уровневую дифференциацию (различие) интегративно-идентификаци- онной энергии социального. Интегрирующая сила ценностей видна уже на индивидном уровне. Ценности формообразуют «материю» внутреннего мира человека — до того аморфную совокупность, кипящий котел витальных инстинктов и желаний, страстей и эмоций. Достигая, на основе воли, системного единства, или когерентности, ценности образуют несущие конструкции социального характера человека, или, иначе, его менталитета.
Интересна в данной связи семантика английского integrity (восходящему к лат. integritas — целостность) — цельность, полнота, а также честность, прямота. В отличие от психологического, социальный характер имеет дело не с психическими и соматическими (строение тела, расовые признаки), а с духовными свойствами человека. В полную силу, однако, интегрирующий потенциал ценностей проявляется на других уровнях: группа, общество, цивилизация, человечество в целом. «В полную» не значит «одинаковую»: история расставляет здесь свои акценты. До сравнительно недавнего времени, времени глобализации, если быть точным, горизонт ценностной интеграции ограничивался обществом, в политической терминологии — национальным государством. Глобализация всколыхнула цивилизационное разнообразие, обозначив предельный — общечеловеческий горизонт. Глобализация началась и идет, но пока ее продукт не глобальный, а глобализирующийся мир (специальным предметом рассмотрения это будет в гл. 8). Отдельное, индивидуальное общество остается относительно самостоятельной интенсивностью мира социального. В его рамках интегрирующая сила ценностей, обращенная на самое себя, становится своеобразным культурным кодом. Как совокупность фундирующих общество ценностей, культурный код является своеобразным ключом к глубинным причинам его, общества, внутреннего развития и внешнего взаимодействия. Этот код пронизывает индивидуальное и общественное сознание людей, формирует их представление о самих себе. На первом плане в культурном коде не ценности сами по себе, а способ их взаимосвязи и характер во вне (на социальное бытие людей) направленной детерминации. Культурный код — реальность архетипического порядка, вырабатывается он исторически, складывается столетиями, если не тысячелетиями, и стихийно. В то же время есть в нем и конструкционное, сознательно-конвенциональное начало. Более того, по мере исторического прогресса его статус, позиции укрепляются, а преобразующие силы, функции — расширяются. Ценности превращаются в код, становятся кодовыми в процессе, а вернее — через процесс социализации. В этом превращении ценности обретают качество, которое можно было бы назвать идеологическим. Обычно с идеологией мы связываем что-то очень жесткое и давящее. Но здесь ситуация иная. Идеологическая детерминация культурного кода достаточно мягкая, она допускает свободную модуляцию своих исходных элементов и отношений, синергию и симбиоз с «другим» (иной культурной реальностью). Скажем иначе, универсальный строй кодовых значений- ценностей, обеспечивающих успешность коммуникации, имеет в действительности трансверсальную, воспользуемся этим постмодернистским термином, природу. Трансверсальность культурного кода означает, что одни и те же эффекты его применения или работы можно получить различными путями и с помощью разных средств. Нет столбовой дороги истории, какой-то «генеральной линии» или даже mainstream-a. В то же время нельзя не признать, что, будучи неким ценностно-нормативным инвариантом, культурный код задает-таки алгоритм коммуникации в обществе. Алгоритм не жесткий и не однозначный, но все же это алгоритм. Культурный код — органическая совокупность неких базовых ценностей общества. Их базисность следует рассматривать здесь как самодостаточность. То есть они не для чего бы то ни было (внешнего или стороннего), они для самих себя, они самоцельны. Скажем, свобода — в модусе кодовой ценности она принимается не в качестве средства повышения эффективности экономики или совершенствования работы политической системы (все это за ней числится, но в другом отношении), а как антропологическое определение homo sapiens: человек по определению свободен, свобода имманентна и атрибутивна его существованию. Такая ценность не только важна и желанна — за нее и жизнь отдать не жалко. Референциальная сторона вопроса здесь не столь существенна, главное — что в этом убеждены, что так считают. Культурный код, в свете сказанного, можно рассматривать как символическое выражение глубинной сакраль- ности — религиозной или светской — общества. Задавая ценностные основания (в другой перспективе — горизонты) коммуникативно-человеческого бытия, культурные коды определяют типологию социального, социальности. Если ориентироваться на меру выделения персональности или индивидуальной субъективности, структурируемой к тому же социально допустимой центробежностью ее бытия, то получим три предельно укрупненных культурных кода и, соответственно, типа социальности: коллективизм, индивидуализм, плюрализм. Их можно рассматривать синхронно, т. е. в рамках данной общественной системы, и асинхронно, т. е. последовательно, в рамках исторического бытия общества (человечества). Коллективизм — это тип социальности домодерного или традиционного общества, индивидуализм, соответственно, — модерного или индустриального общества, а плюрализм — постмодерного или постиндустриального общества. Названные типы социальности и фундирующие их культурные коды, следуя избранной нами логике изложения, будут рассмотрены в гл. 5.