ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Метод внутренней секретной агентуры использовался политической полицией наиболее широко в борьбе с организованным революционным движением. Агентура действовала в революционных организациях, прежде всего в партии эсеров и эсдеков, о чем свидетельствуют отчеты начальника СГЖУ1. Проведенный анализ источников не позволяет согласиться с некоторыми утверждениями отечественных авторов. Так, детальное изучение причин сотрудничества с охранкой наводит на мысль, что не стоит преувеличивать финансовый аспект. Агенты, за исключением редких, особо ценных сотрудников, получали практически столько же,

'См ГАСО. Ф. 1281. On. 1. 1913. Д. 24.

сколько средний рабочий. Агентурная деятельность не спасала от лишения свободы, а зачастую предполагала тюремное заключение секретного сотрудника ради сохранения конспирации. То обстоятельство, что вопрос сохранения и усиления конспирации занимал в различных инструкциях и циркулярах лидирующее место, позволяет прийти к выводу о ее низком уровне. К сожалению, имеющиеся источники не предоставляют возможности выявить весь широкий спектр мотивов, подвигавших человека становиться секретным сотрудником охранки.

Другим спорным моментом в историографии оказался вопрос об использовании провокации агентами политической полиции. Прежде всего, до сих пор в литературе сохраняется путаница терминов, по которой провокатор значит то же, что и агент. Однако инструкции по ведению внутреннего наблюдения 1904, 1907 и 1914 гг. строго преследуют провокацию и разграничивают ее с агентурной деятельностью. Провокация сохранялась все время существования агентуры; впрочем, так же постоянно охранка пыталась с ней бороться, для чего создавались списки бывших агентов, использовавших провокацию и уволенных за это. Безусловно, грань между деятельностью агента и провокатора довольно тонка, но главное отличие состоит в ее характере. Несомненно, активную революционную деятельность агентов, тем более занимающих высокие должности в партийных организациях, можно назвать провокацией, но не следует путать ее с пассивной деятельностью агентов, занимающихся сбором информации.

Неблагонадежные лица также появлялись из-за низкой финансовой компенсации по сравнению с огромной психологической нагрузкой, испытываемой агентом. Представляется, что наиболее эффективное использование секретной агентуры как метода проистекало из личных качеств и отношения начальника того или иного органа политического сыска. Так, например, С.В. Зубатов предлагал относиться к агенту бережно, понимая, что иначе он обязательно испытает кризис, заканчивающийся, по обыкновению, предательством интересов охранки; тогда как А.А. Лопухин приказал арестовать всю террористическую группу, готовившую убийство Плеве, даже не потрудившись вывести из нее агента ДП Азефа. Неоднозначность политики охранки по отношению к использованию секретных агентов вылилась и в попытки введения агентуры в войсках, что было неосмотрительно отменено уже во время первой мировой войны. Отсутствие единого плана использования и развития метода секретной агентуры крайне затрудняло его эффективное использование.

Метод наружного наблюдения - служба филеров - являлся вспомогательным как для получения информации, так и для борьбы с антиправительственным движением, причем особенностью этой службы было наиболее эффективное применение против отдельных представителей революционных организаций, тогда как внутренняя агентура работала в основном против всей партии, профсоюза и т.д.

За все время использования метода наружного наблюдения так и не сложилось специальной филерской школы (филерская служба в Московском охранном отделении, созданная Медниковым, не являлась собственно школой и закончила существования сразу после ухода ее организатора), в чем видится одна из основных причин его крайне низкой эффективности в борьбе с профессиональными революционерами. Филера, или пренебрежительно - шпика, как отмечает Б. Савинков, несложно было заметить и избавиться от его наблюдения367. Причины низкого профессионализма филеров заключались в недостаточном финансировании, низком социальном статусе, отсутствии элементарных навыков слежки из-за непостоянства работы. Сохранилось огромное количество списков неблагонадежных филеров, подвергшихся увольнению. Не стоит все же преувеличивать малограмотность филеров. Каждому из них приходилось записывать отчет по проделанной работе в дневник наружного наблюдения, к тому же унтер-офицеры, поступающие на службу в охранку, были грамотными. Наиболее дальновидные начальники охранки предлагали ввиду распространения антиправительственных настроений во время первой русской революции повысить статус филерам, для чего разрешено было с 1906 г. записывать их в околоточные надзиратели прежде всего Москвы, а после и других городов России. Однако подобная мера не привела к постоянству в штатах филеров, видимо, из-за крайне скудного обеспечения. Метод наружного наблюдения до самой революции оставался в руках непрофессионалов, что не могло не повлиять на его эффективность.

Метод перлюстрации нес функцию лишь получения информации, однако несомненная ценность его была в возможности представить объ ективную картину оппозиционного движения. Перлюстрация как метод так и не получила особого распространения, кроме самых крупных городов. Поскольку вскрытие и чтение писем являлось делом совершенно секретным, не существовало прочного взаимодействия между центральными перлюстративными кабинетами и подобными органами на местах. Кроме того, технические новшества, появившиеся в XX в., затрудняли работу перлюстраторов. Найденные новые документы позволяют утверждать, что органы политической полиции пытались учитывать, например, появление химических бесцветных чернил, использование ядов при написании письма и другое. Официальный запрет вскрытия частной переписки не позволял использовать перлюстрацию при прямой борьбе с революционным движением.

Политический сыск России за период с 1904 по 1914 г. пережил очередной этап в своем развитии. Его деятельность ставилась в пример политической полиции стран Европы и Америки. Прежде всего это было достигнуто путем оценки и реализации опыта, полученного в борьбе с революцией 1905-1907 гг. Несмотря на неизменность принципов, положенных в основу методов охранки, наблюдается улучшение условий их применения. Так, увеличивались штаты, при попытке ужесточения отбора довольно серьезное внимание обращалось на улучшение условий деятельности сотрудников. Однако проводимые меры носили по отношению к революционному движению догоняющий характер. Только через год после начала первой русской революции охранка начала заботиться о приобретении информаторов в крестьянской среде. В 1914 г., когда с началом первой мировой войны активизируется революционная пропаганда, в циркуляре Департамента полиции делается ошибочный вывод о якобы временном приостановлении революционного движения368. Именно в отставании реакции политического сыска видится основная причина его кризиса после 1914 г.