Проблемная ситуация

Проблемной ситуацией мы будем называть совокупность обстоятельств, являющихся основанием для вступления членов ограниченного сообщества в речевые отношения, например: выборы главы государства; обсуждение закона в законодательном собрании; столкновение общественных интересов, побуждающее публициста к написанию статьи или книги; сама такая статья или книга, интересующая читателей и стимулирующая публичное обсуждение; судебное заседание; курс лекций в университете; богослужение, в ходе которого произносится проповедь на определенную тему, и т. д. Проблемная ситуация включает: содержание проблемы; аудиторию; ритора.
Каждый из этих трех компонентов проблемной ситуации в свою очередь обычно оказывается сложным: содержание проблемы развертывается из предшествующих действий, высказываний и принятых решений; аудитория имеет свою историю, в которой данная проблема является одной из многих, уже решенных или ждущих своего решения; высказываются о проблеме несколько лиц, представляющих различные группы в аудитории, а в составе аудитории имеются группы, в которых проблема обсуждается различным образом.

Проблема — предмет риторического высказывания
Существенной особенностью риторической проблемы является ее принципиальная разрешимость силами или по крайней мере участием аудитории. Задача ритора состоит в том, чтобы усмотреть существующую проблему, выделить и сформулировать ее, оценить ее значение, предложить и обосновать путь ее решения. Точная постановка проблемы — условие успешного ее решения и правильного убедительного обоснования.
Содержание проблемы
Предмет риторической прозы — фактическая реальность. Это сильное утверждение нуждается в объяснении. Вопрос о реальности риторической прозы состоит не в том, что такое реальность как таковая, что именно и в каком смысле «имеет место» !, — это вопрос метафизики и логики, а не теории риторической аргументации, — а в том, что участники обсуждения согласны обсуждать как реальные факты. Факт может быть единичным, частным и общим: Юлий Цезарь совершил государственный переворот; многие Птолемеи покровительствовали наукам; римские императоры были свободны от соблюдения законов [220] [221], право есть искусство справедливого. Факт может быть представлен как имевший место в прошлом и завершенный, как возможный или предполагаемый в будущем, как существующий вне времени.
Риторическое слово, художественное и нехудожественное, противостоит поэтическому принципиальным отношением к вымыслу. Художественный вымысел — основа поэтики, даже если это вымысел о реальных фактах, как в историческом романе, он определяет отношение к тексту читателя, для которого воображаемое содержательное пространство текста произведения несравненно более значимо, чем фактическая достоверность содержащихся в нем сообщений. Поэтому литературная критика, если она является действительно художественной критикой, оценивает художественность вымысла, лежащего в основании произведения, а не его фактическую достоверность. Правдоподобность художественного вымысла представляется требованием определенного, но не всякого художественного метода: критическая оценка того места из «Анны Карениной», где Вронский неправильным движением ломает хребет Фру-Фру, что неправдоподобно, относится к художественному методу «натуральной школы», но никто не станет критиковать П. П. Ершова за то, что лошади в «Коньке-горбунке» говорят и летают.
Предмет риторической прозы — реально существующие с точки зрения создателя и получателя высказывания или условно принимаемые как реально существующие события и факты, относительно которых имеются различные мнения и ведется дискуссия.
Здесь существенны два обстоятельства — реальность событий и фактов и отношение к утверждениям о них получателя высказывания — аудитории. Реальное существование или несуществование, возможность или невозможность предмета речи — события — предстает как положительный или отрицательный факт, который нуждается в обсуждении. Целесообразность обсуждения определяется отношением получателя высказывания к автору и к содержанию сообщения.
В отношении к автору основная пресуппозиция состоит в спорности фактической истинности или приемлемости высказывания для аудитории. Это включение участников обсуждения и их высказываний в предмет обсуждения и является характерной особенностью риторической аргументации.
В отношении к содержанию сообщения, напротив, основная пресуппозиция состоит в реальности или возможности предмета речи — обсуждаемого факта. В этом отношении показательна классическая речь Горгия «Похвала Елене»1. Елена, дочь Зевса и Леды и жена Менелая, рассматривается как причина и виновница Троянской войны. Фактическое существование Елены, Зевса, Леды, Тиндарея и Менелая в определенное время не подлежало обсуждению: миф, по крайней мере для мифологического сознания, есть «жизненно ощутимая и творимая, вещественная реальность и телесная, до животности телесная действительность»[222] [223]. Именно в этом смысле предмет риторической прозы понимается как реально существующий для участников обсуждения.
Но для 1Ъргия дело могло обстоять иначе: «Похвала Елене» представляет собой показательное риторическое упражнение, а отношение к мифу в эпоху Горгия и Платона уже не было столь непосредственным, как в прежние времена. Горгий условно принимает троянский миф как фактически истинный и строит образцовую аргументацию, основанную на топике свободы воли, убеждая в правильности тезиса о невиновности Елены. Презумпция реальности предмета речи в риторической прозе может приниматься как условная, но в контексте произведения она выступает как реальный факт, относительно которого ведется аргументация.
Однако предмет обсуждения, «фактическая реальность», в «Похвале Елене» предстает не просто как историческое существование персонажей мифа о Троянской войне: рассматриваются непреодолимость судьбы, насильственные действия Париса, принудительная сила словесного убеждения и волхования, овладевающая человеком страсть, и все это включается в состав фактической реальности. Обсуждению подлежит факт сознательного деяния, которое могло или не могло быть иным в данных обстоятельствах.
В риторической аргументации имеет смысл различать три рода фактов — факт бытийный, факт-деяние и факт-высказывание.
Бытийный факт — то, что имеет место, произошло, происходит или может произойти, например, знание, свобода воли, извержение вулкана. Понятие бытийного факта связано с идеей ценности, а сам по себе бытийный факт может быть предметом риторической аргументации лишь постольку, поскольку ему придается ценностное, символическое значение и он как таковой связывается с действиями или мировоззрением.
Факт-деяние — поступок разумного существа, который совершается в определенных условиях, с определенной целью, определенными средствами, влечет за собой последствия, происходит в определенном месте, в определенное время и при определенных обстоятельствах, например переход войсками Юлия Цезаря реки под названием Рубикон 10 января 49 г. до Р. X. Понятие факта-деяния связано с понятиями свободы воли, реальности, завершенности, замысла. Свобода воли — обязательное условие обсуждения деяния. Основная презумпция риторики состоит в принципиальной спорности обсуждаемой пропозиции: вопрос о том, ответственна ли Елена за свои поступки, в конечном счете упирается в вопрос: может ли вообще человек сделать выбор?
Если каждое наше действие полностью обусловлено внешними обстоятельствами или предшествующим состоянием нашего организма, то, следовательно, совершить какое-либо иное действие мы были бы не в состоянии. Поэтому понятия поступка и ответственности утрачивают силу. Более того, любая оценка деяния как целесообразного или нецелесообразного, разумного или неразумного, значимого или незначимого, хорошего или плохого не имеет смысла. Мы поступаем таким образом, потому что не можем поступить иначе, и никакие логические ухищрения, никакие ссылки на социальную статистику, общественную необходимость морали, права и т. п. помочь делу не могут. Если мы в состоянии хотя бы в некоторых случаях и хотя бы в некоторой мере принимать свободное решение, которое зависит только от нас самих и может быть иным, то только в таком случае понятия поступка и ответственности обретают смысл и становится возможной оценка деяния. Более того, на презумпции свободной воли основаны филология, история, правоведение, искусствоведение, социология и другие общественные науки, поскольку они изучают единичные факты и на основании их изучения и оценки строят обобщения, в том числе и статистические. Вопрос, стало быть, состоит в границах свободы воли человека, задаваемых состоянием его организма, внешними физическими условиями, образованием, верованиями и убеждениями, положением в обществе, социальной ситуацией, которые могут быть определены лишь в конкретных обстоятельствах.

Проблематика риторической прозы и риторическая аргументация в основном ориентированы на обсуждение факта-деяния.
Факт-высказывание — пропозиция, содержащая обычно условное суждение. Так, в «Обличительном слове на царя Юлиана», перечислив многочисленные похождения Зевса, Ареса, Афродиты и других олимпийцев, св. Григорий Богослов пишет:
«И если все сие истинно, то пусть же не краснея смотрят на то, пусть величаются тем; или пусть докажут, что все это не постыдно» [224].
Св. Григорий не утверждает, что олимпийские боги существовали в действительности, а строит условное суждение, которое и отражает существо обсуждаемого факта-высказывания, который состоит в мифе как высказывании и который эллины принимают как общее место — нравственную норму. Факт-высказывание может рассматриваться как разновидность факта-деяния, как словесный поступок, что и является этической основой аргумента к человеку. Но вместе с тем факт-высказывание имеет специфические особенности, которые позволяют рассматривать его в качестве основы опреде

ленного вида риторической аргументации — критики. Предметная соотнесенность или истинность факта-высказывания в логическом смысле конвенциональна. Так, с логической точки зрения высказывания «Все смешалось в доме Облонских» или «Король Франции лыс» не могут быть истинным или ложными, поскольку их отрицание также не является истинным или ложным высказыванием. Но характер обсуждения факта-высказывания может определяться его функцией и внутренним строением, как например в художественной критике. Действия и слова персонажа рассматриваются как условно имевшие место, отчего становится возможным рассматривать их как истинные или ложные, утверждая, например, что Стива Облонский лгал своей жене, и оценивать поступки персонажей. Таким образом, если литература художественного вымысла не является предметом риторики, то литературная и в целом художественная критика — разновидность риторической аргументации.
Фактическая основа является лишь одним из аспектов риторической проблемы и определяется постановкой проблемы и особенностями жанра риторической прозы, в пределах которого ставится и обсуждается проблема. Что является предметом «Парменида» Платона? Философ ответит: «Диалектика единого и иного» [225], что будет безусловно верно с точки зрения предмета обсуждения в «Пармениде». Но с точки зрения литературной формы дело обстоит сложнее: «Парменид» представляет собой литературный диалог, в котором изображена беседа Парменида, Зенона, Сократа и Аристотеля. Действующие лица диалога предстоят как живые люди в конкретной ситуации, взаимные отношения которых непосредственного отношения к предмету обсуждения не имеют. Очевидно, композиция диалога, речи его участников, как и сама ситуация, составляют художественный вымысел. Но задача этого художественного вымысла, очевидно, иная, нежели в «Золотом осле» Апулея, в «Сатириконе» Петрония Арбитра или в «Анне Карениной» Л. Н. Толстого, и сходна с задачей романа «Что делать?» Н. Г. Чернышевского или «Бесов» Ф. М. Достоевского, хотя и существенно отличается от них. Образы Зенона, Сократа, Парменида и Аристотеля не являются инструментом убеждения читателя в правильности решения проблемы единого и иного как таковой: эта проблема решается содержанием и строением аргументации Парменида, с которой соглашаются или на которую возражают Сократ и Аристотель. Вымысел и сюжет в «Пармениде» создают занимательность и правдоподобие изложения, но также служат изображением авторитетной инстанции — атмосферы философской мысли, в которую включается читатель диалога. В «Бесах» же сами образы являются средством воздействия на мировоззрение читателя. И там и здесь мы имеем дело с переходными, мозаичными формами — поэтическими и риторическими, но тем не менее «Парменид» остается риторическим произведением, а «Бесы» — поэтическим. «Парменид» представляет собой риторическое произведение как потому, что Платон использует художественные приемы в аргументации, так и потому, что художественный вымысел включен в аргументацию, но не заменяет ее как средство убеждения, в то время как в литературе художественного вымысла аргументация является лишь средством создания художественного образа. При этом примечательно, что в «Пармениде», как и в других подобного рода произведениях, в качестве предмета выступает дискуссия философских школ — факт-высказывание, в который Платоном художественно преобразован бытийный факт — диалектика единого и иного. В этом преобразовании, собственно, и состоит художественный метод диалогов Платона: до разработки Аристотелем логической аналитической техники философская аргументация могла быть только риторической.
Из этого следует, что в понятие фактической реальности, т. е. в предмет риторической прозы, могут быть включены наряду с фактами-деяниями бытийные факты и факты-высказывания — модели в виде мифов, иносказаний, вымышленных примеров-иллюстраций.
Предметное содержание проблемы представляет собой совокупность обстоятельств, которая представляется достаточным основанием для публичного обсуждения. Предметное содержание проблемы определяется ее постановкой: ситуация или факт может обсуждаться в различных аспектах.
[2.1.] «В 1885 году крестьянин Сергей Киселев женился на крестьянке девице Прасковье Ошаниной. Сначала они жили между собой хорошо, но затем, спустя несколько лет, между ними возникли неприятности, обусловленные тем, что Прасковья, пристрастившись к спиртным напиткам, стала сильно пить. Последнее, видимо, сильно огорчало и тяготило Киселева, который постоянно уговаривал свою жену не пьянствовать, а иногда даже бил ее за пьянство. Но ни уговоры мужа, ни его побои не действовали на Прасковью, и она продолжала пьянствовать. 21 июня 1898 года Киселев, ведший, между прочим, торговлю красным товаром, уехал по делам из дома. Прасковья, по отъезде его, стала пьянствовать, так что, вернувшись домой около 7 часов вечера, муж застал ее совершенно пьяной. В его присутствии Прасковья пришла из омшаника, где перед тем спала, и улеглась в углу сеней. Немного спустя Киселев сошел в находящуюся при его доме лавку с красным товаром, продал там несколько аршин ситца крестьянке Тальниковой, а затем поднялся опять к себе. Вскоре после того работница Киселевых крестьянка Рыжова, сидевшая под окном соседнего дома, услыхала внезапно какой-то стук в сенях хозяйского дома. Не успела она встать, чтобы пойти узнать, что это за стук, как Киселев вышел из дома и, направившись к ней и другим, бывшим тут крестьянкам, сказал с плачем: „Бабы, вяжите меня! Я жену насмерть топором ссек”. Рыжова бросилась в дом и нашла Прасковью в сенях истекающей кровью и уже мертвой. Судебно-медицинский осмотр констатировал на теле Прасковьи три раны, нанесенные топором, из которых одна на шее, сопровождавшаяся перерезом сонной артерии, была признана не только безусловно смертельной, но и влекущей моментальную смерть. Киселев на предварительном следствии признал себя виновным в убийстве жены» .
В примере [2.1] проблема ставится как юридическая: виновность или невиновность, а в случае виновности — степень ответственности Киселева. Но при тех же обстоятельствах дела можно обнаружить и иные проблемы, например, духовно-нравственные, социальные и т. д. Все такие проблемы при общем предметном содержании будут различаться характером постановки и способом решения. Если проблема поставлена, то она получит соответствующее оформление: Киселеву предъявлено обвинение в преднамеренном убийстве жены. Защита не отрицает факта деяния, но отрицает виновность Киселева, утверждая, что он убил жену в невменяемом состоянии. Суд должен решить проблему виновности обвиняемого.
Проблема ставится и формулируется на определенном основании и таким образом, что выдвигаемый тезис может быть оспорен, и также с определенной позиции ему может быть противопоставлен контртезис. Тезис: «Киселев виновен в том-то потому-то и потому-то и заслуживает такого-то наказания на основании такого-то закона». Контртезис: «Утверждение, что Киселев виновен в том-то и заслуживает такого-то наказания, неверно на таком-то основании». В зависимости от обстоятельств дела контртезис может быть построен различным образом: Киселев не совершил деяние, которое ему приписывают; Киселев совершил данное деяние, но оно не является тем, в чем его обвиняют; [226] Киселев совершил деяние, в котором его обвиняют, но заслуживает снисхождения; судебная власть не в праве предъявлять Киселеву данное обвинение.

<< | >>

↑

Источник: Волков А.А.. Теория риторической аргументации. 2009

Еще по теме Проблемная ситуация:

- История русского языка - Лингвистика - Перевод и переводоведение (Английский язык) - Прикладная лингвистика - Риторика - Русский язык - Социолингвистика -