Как я отмечал выше, Дарвин высказал две «опасных» идеи. Несомненно, теория естественного отбора сама по себе была достаточно шокирующей. Но, по крайней мере для многих религий, не менее опасной представляется и теория Дарвина о том, что все формы жизни имеют общего предка, который и сам случайно возник из безжизненного набора чисто химических комбинаций.
Эволюционная наука стерла существовавшие ранее границы между жизнью, не-жизнью, человечеством, культурой до такой степени, что мы больше не можем четко определить, где начинается одно и заканчивается другое. Эволюционная наука исходит из физической и исторической преемственности на всех природных уровнях, которые раньше считались обособленными и иерархически не связанными. По-видимому, из всей науки ничто таким разрушающим образом не повлияло на классическое иерархическое видение мира, как эволюционная картина природы. В союзе с физикой, химией, молекулярной биологией, геологией и другими науками неодарвинизм подорвал авторитет традиционного представления о том, что природа ведет вверх к Богу по иерархически обособленным ступенькам на космической лестнице. Если мы взглянем критически на это рушение иерархии, существовавшей с древних времен, то мы обнаружм, что главными нричинами этого стали атомистический и историчский подходы к природе. Атомизм - это метод разделения организмовили других сложных объектов на более простые единицы, такие, как гены клетки, молекулы и атомы. Как только природа во всей ее сложности былараздроблена на составляющие ее единицы, далее не поддающиеся упрощению, научной мысли стало трудно восстановить четкие прежние грашцы между когда-то изолированными уровнями материи, живого и мислящего бытия. По мере того как идеей фикс аналитического научног) метода становится атомный состав вещей, теряет смысл наше ощущеше, что должен быть какой-то скрытый принцип, связующий и объедшяющий все эти элементы в онтологически ненрерывные уровни сунествования. Итак, все, что нам осталось, - это атомные, молекулярные ши (как в случае с Р. Докинзом, например) генетические монады. Исчез/а как дым та всеобъемлющая целостность, в результате которой органишы прежде казались другими по качеству и выше по иерархии по сравнению с составляющими их неживыми элементами. Современная наука допускает, что соединение физических частиц, не поддающихся упрощению, может обладать некими «эмергентными» (неожиданно возникающими) свойствами, которые не проявляются на предшествующем уровне составляющих их единиц, - да, это так.
Но любые системные или холистические черты, которые кажутся онтологически несвязанными (дискретными), по крайней мере в глазах ученых-атомистов, не представляют собой ничего другого, как «эпифеномены», второстепенные производные от чисто случайных сочетаний их компонентов. Жизнь, например, это просто материя, организованная более или менее сложным образом. Здесьнет места для древнего учения о том, что в вещах «подлинной реальностью» (really real) является именно всеобъемлющая целостность, а не компоненты. Современная мечта о том, что жизнь и разум и конце концов станут полностью понятными, если мы будем знать мельчайшие подробности их физического состава, привела к тому, что многие люди в наше время задаются вопросом, а вообще есть ли еще что-то в жи вых и думающих существах кроме атомной, молекулярной и генетической активности. Вторая, и возможно более серьезная, проблема для религиозного чувства иерархии лежит и применении принципа историзма к убеждению Дарвина в том, что жизнь н разум, которые ранее считались довольно 6 Бо1 после Длрнинс) {высокими*» уровнями в космической иерархии, появились постепенно с течением времени в ходе развития жизни по горизонт али. Таким образом, они происходят (arche) не от священной (Ыег), а от слепой безжизненной материи, которая предваряет их по времени, со всей ее физической простотой. Жизнь и разум возникают в эволюции гораздо позднее, чем их неодушевленные предки-молекулы. Следовательно, трудно говорить о них как о более высоком онтологическом уровне, по сравнению с теми вещественными предшественниками, от которых они унаследовали свое бытие в ходе естественной истории. С исторической точки зрения жизнь и разум кажутся скорее производными от своих предшественников, чем способными объяснить самих себя. Если на ранних ст адиях космической эво;дации не было никаких следов разума, то тогда можно ли объяснить разум как-то иначе, не прибегая к предшествующим ему и, по сути, неразумным физическим элементам, из которых он медлительно и, вероятно, чисто случайно вышел только вчера?