по словам американского философа Дэниела Деннета, теория Дарвина об эволюции путем естественного отбора содержит в себе «опасную идею». Она представляет собой особенную опасность для верующих, так как разрушает малейшую надежду на то, что Вселенная имеет некий смысл.
Эволюционная наука сокрушила все религиозные иллюзии о том, что жизнь и человеческое существование были задуманы от вечности. Она противоречит всем традиционным религиозным догадкам о том, что нашей Вселенной руководит божественная Мудрость и что ее ожидает славное будущее2. Следовательно, по логике Д. Деннета, большинство из нас побоятся открыто и непредвзято посмотреть на эту «опасную идею». Даже когда нам кажется, что мы уяснили ее, мы на самом деле не заглянули в ее пугающие глубины. Очевидно, богословы подробно не изучали теорию эволюции, иначе они бы давно оставили свое занятие. Но не может ие вызвать раздражения и то, что даже многие ученые ведуг себя так, словно Дарвин не разрушал картины разумно управляемой Вселенной. Д. Деннет жалуется, что некоторые из лучших ученых-натуралистов все еще подсознат ельно цепляются за байки о разумной Вселенной, которые затемняли рассудок наших необразованных предков, и отказываются честно признать более мрачные выводы из теории эволюции. Прибегая к утомительным деталям, Деннет ут верждает, что Дарвин и его истинные последователи убедительно продемонстрировали, что биологическая эволюция - это изначалыюлишепный смысла процесс. Это лишь реализация безликих физических законов. Для развития жизни на Чемле не нужно ничего кроме совершенно случайных генетических мутаций, детерминистических законов «естественного отбора» и огромных промежутков времени. Для того чтобы объяснить даже самые поразительные создания природы, не нужно сверхъестественного «летательного аппарата». Различные живые формы, все вместе и отдельно взятые, появились в результате лишь механической причинной обусловленности, исходящей снизу Д. Дениет далее говорит о том, что с математической точки зрения эволюция идет в непредсказуемом «конструкторском пространстве», которое охватывает все логически возможные формы жизни. Она бесцельно роется в «виртуальных» архивах, содержащих все вообразимые комбинации ДНК, части которой мы называем генами. В этой «библиотеке Менделя» эволюция перебирает бесчисленные вариации, пока случайно не натолкнет ся на те из них, которые действительно «срабатывают». К работающим, или «подходящим», относятся те генетические комбинации, кот орые могут адаптироваться к окружающей их среде и таким образом способны выжить и воспроизводиться за счет тех живых организмов, которые, сами не зная этого, являются их носителями. Путем отбора мельчайших изменений в приспосабливающихся организмах за несколько миллиардов лег э тот слепой процесс может породить все разнообразие жизни па нашей планете, включая и тех существ, что наделены зрением и i ознанием. Даже человеческий разум является случайным и, возможно, обычным звеном абсолютно неразумной цепи физических явлений’. Самос главное, этот процесс прекрасно обходится без «разумного зодчего». ’)та мысль и является, по словам Д. Депнета, самым «опасным» применением идеи Дарвина, особенно в ее современном неодарвинистском виде. (Напомню, что неодарвинизм - это, но существу, тЛ же теория естествен нот отбора Дарвина, дополненная последними открытиями в генетике и молекулярной биологии.) По мнению Д. Деннета. если бы у нас хватило духу до конца вннкпугь в новую вере ню теории эволюции, у нас не осталось бы сомнений в том, что любая идея о божественном влиянии на природу неразумна. Таким образом, биологи, «которые не видят конфликта между эволюцией и своими религиозными убеждениями-», попросту отказывают ся взглянуть в лицо неопровержимым научным фактам3. Если бы они серьезно подошли к эволюции, то убедились бы, что реальный мир природы не соответствует тому, что описан в мифологии, религии и философии. Космос не несет на себе отпечатка руки вселенского блюстителя порядка. Если у эволюции и есть какой-нибудь смысл, то он заключается в том, что Вселенная лишена какого бы то ни было смысла. Космос как единое целое не имеет объяснения. Он существует, и все тут! Объяснения не имеет и поток жизни, который случайно появляется и развивается в нем. Также и наше собственное существование никем и ничем не «запланировано». Деннет, которого Марвин Мински назвал «выдающимся современным философом» и «новым Бертраном Расселом», занимает достойное место в ряду современных американских мыслителей4. Хотя многие другие ученые и интеллектуалы разделяют его позиции в отношении эволюционной науки, голос Деннета звучит гораздо громче остальных. Он с явным удовольствием выставляет напоказ атеистическую изнанку дарвиновской революции. Присущая его труду страстность заставляет обратить на него внимание. Для нас эта работа представляет интерес в силу того, что она четко высвечивает пекоторые подозрения, которые разделяют и многие другие биологи-эволюционисты, но не торопятся их озвучивать. Изображение эволюции Д. Деннетом идет вслед за схожим описанием известного английского зоолога Ричарда Докинза. В книге The Blind Watchmaker и в последних работах River Out of Eden и Climbing Mount Improbable P. Докинз утвервдает, что действие слепого случая и естественного отбора на протяжении больших периодов времени могут сами по себе объяснить творчество жизни5. Основными игроками на поле жизни являются не отдельные организмы или популяции организмов, как считали некоторые дарвинисты, это скорее гены, кодированные элементы ДНК. В эволюции важны прежде всего «эгоистичные» гены, которые «стремятся» выжить, и лишь потом организмы и популяции, посредством которых они увековечивают себя.
По мнению Р. Докинза, в природе генов заложено стремление максимально повысить свои шансы на выживание и воспроизводство. Генами движет безликая физическая необходимость обессмертить себя, и они подстраивают под себя отдельные организмы и множество разнообразных видов. Последние становятся их «носителями» п передают эти гены будущим поколениям. «Эгоистичные» гены должны сделать все возможное, чтобы прожить неограниченно долго, даже если это грозит захватом ни в чем не повинных организмов и их манипулированием в своих целях. Именно эта слепая необходимость в сочетании ^о случайными генетическими комбинациями движет эволюцией и позволяет ей проявить всю свою магию. Р. Докинз признает, что такая картина - это не «рецепт счастья». «Пока ДНК передается по наследству, не имеет значения, что или кто пострадает в ходе этого процесса. Для генов осы-наездницы нужно, чтобы гусеница оставалась живом а, яшчит, свежей, в тот момент, когда ее поедает личинка осы, и не существенно, какова же цена страданий. Гепам безразличны страдания, как, впрочем, и все остальное»'1. Максимальное расширение «утилитарной функции» при выживании ДНК может объяснить все результаты эволюции^. *1аким образом, не возникает необходимости в «разумном зодчем», который придал бы жизни разнообразные формы. Та же безликая сила, что движет атомами и звездами, направляет и «эгоист ичные» генетические модули эволюции. Гены постараются выжить любой ценой и любыми доступными средствами. Они даже создадут разумных существ, способных, не задумываясь, передавать их последующим поколениям. По мнению Р. Докинза, атеизм нашел в идеях Дариина самую прочную интеллектуальную основу из всех тех, которые когда-либо имел6. И с этим Д. Денпет полностью согласен. Он подает генную интерпретацию теории естественного отбораДарвина как окончательное «научное» опровержение бел ослОвия. В этом отношении его работа бросает вызов все тем из нас, кто с радостью принимает современную науку, но продолжает разделять религиозное видение Вселенной. Разумеется, еще со времен Дар вина просвещенные наукой религиозные мыслители, особенно из числа сторонников символического толкования 11исания, тепло иыска.чыв„ мсь об эволюции. Но узрели ли они «Опасные» стороны эволюции:' Деннет утверждает, что если бы это было гак, то их богословие пе выдержало бы такого испытания. Как я уже отмечал, Д. Деннет вовсе не одинок в своих взглядах. Уильям Провайн, профессор научной истории из Корнуэльского университета, подошел еще ближе Р. Докинза и Д. Деннета к тому, чтобы уравнять эволюцию и атеизм. Он допускает, что до возникновения «современного синтеза» дарвинизма и генетики богословское толкование эволюции могло показаться приемлемым. Но когда наука узнала о главенствующей роли генов и молекулярного строения в развитии жизни, Бог остался не у дел. Следовательно, те ученые-эволюционисты, которые все еще продолжают искать Богу место рядом с естественной наукой, должны «проверить свои мозги, прежде чем перешагнуть порог церкви»7. Д. Деннет и особенно явно Р. Докинз озвучили позицию, которая уже звучала в прошлом и имела резонанс. В качестве возражения некоторые авторы признают идеи Дарвина ошибочными, в то время как другие пытаются реанимировать старые аргументы в защиту теории разумного замысла, несмотря на те осложнения, которые вызваны теорией Дарвина. По моему глубочайшему убеждению, такие богословские стратегии в целом направлены по ложному пути и бесплодны с апологетической точки зрения. Я предпочитаю с самого начала признать чистоплотность науки Дарвина (которую я хотел бы старательно отделить от материалистической идеологии, с которой ее объединяют). Безусловно, идеи Дарвина не безупречны. Нет сомнений в том, что эволюционная теория будет пересматриваться. Даже сейчас в научной среде растет волна недовольства неодарвинизмом. Но из уважения к мнению большинства современных ученых и особенно биологов в этой книге я буду рассматривать вариант Дарвина как относительно верное, пусть даже неполное и абстрактное описание развития жизни на Земле. По моему мнению, в диалоге с наукой богословию следует уметь обращаться ко всем неприятным деталям Дарвиновой картины мира, а не к ее причесанному варианту. По этой причине я предпочел остановиться здесь на довольно крайних взглядах Р. Докинза и Д. Деннета. Не секрет, что даже многие биологи обвиняют этих двух неодарвинистов в преувеличении роли генов и адаптации в эволюционном конструировании форм жизни. Я также должен согласиться с тем, что оба автора выпустили книги, в которых эволюция упрощена по сравнению с действительностью, и они вовсе не говорят от лица основной массы ученых. Тем не менее даже если их пересказ дарвинизма и страдает однобокостью, они все же вы водят на первый план те аспекты эволюции (случайность, экспериментальный характер, беспристрастность и безликость), которые присутствуют, по крайней мере в какой-то степени, в большинстве других современных научных изложениях развития жизни. Именно на эти неприятные черты эволюции и должно обратить внимание богословие в диалоге с наукой, и сделать это нужно более серьезно, чем раньше. Более того, богословию следует бороться с наиболее крайними интерпретациями теории Дарвина в силу их особой публичности и остроты нападок на Бога. Просто проигнорировать эти мнения означало бы для богословов оказаться в нокауте после того «смертельного удара» что, по мнению Р. Докинза и Д. Деннета, паука нанесла религии.